Типовой сценарий заговора
Сам заговор был обнаружен чекистами якобы случайно. Его инициаторами как будто были работник транспортной рабоче-крестьянской инспекции Барабинска Аким Базаров и бывший учитель и подъесаул Леопольд Незнамов из Каинска (ныне Куйбышев), которые даже не были знакомы друг с другом. Однако, по мнению красных «драматургов», первый «главарь» больше отвечал за идеологию повстанцев, второй ведал их вооруженными силами.
Лозунг восстающих являл собой три тезиса: «Автономия Сибири. Долой коммунистов. Да здравствует республика».
Вокруг назначенных лидеров-авантюристов велся хоровод из агентов ГПУ, которые провоцировали организаторов на громкие речи и вооруженный мятеж с привлечением более 2 тысяч кулаков, белогвардейцев, торговцев и попов. Организация якобы имела многочисленные ячейки в разных городах, где рядовые заговорщики ждали сигнала на «всесибирское восстание».
В день выступления, 20 июня, к месту сбора в каинское крупное село Гутово явились лишь главари с приближенными и сексоты, так что восстание не состоялось. Не беда: следом начались аресты и задержания с дописыванием кровавого сценария в казематах новониколаевской тюрьмы.
Исследователи сходятся во мнении, что дело Базарова-Незнамова шито «белыми нитками» и имеет инерцию знаменитых процессов, ранее инспирированных большевиками против эсеров в Москве и Баку. Новосибирский историк Алексей Тепляков пишет: «Чекисты объединили в единый заговор монархистов и коммунистов, офицеров и уголовников, священников и крестьян, врачей и кооператоров, военнослужащих и сексотов. Только шпионаж не удалось «натянуть», хотя от одного из фигурантов силой добились показаний о том, что Незнамов получал деньги из Америки». Фантазии у тюремщиков били ключом.
В итоге арестовали около 500 человек, одни из которых говорили что-то антисоветское, другие сочувствовали монархистам и «белякам», третьи намеревались примкнуть к восставшим. Через год предъявили обвинения 95 подследственным. 33-х человек, как основных участников «заговора», приговорили к высшей мере наказания и расстреляли, четверо приговорены к 10 годам тюрьмы, свыше сорока человек получили срок от 1 года до 10 лет, 20 оправданы, 12 амнистированы.
Прокурор Алимов на процессе отметил, что в деле не было никакой фактуры, кроме оговоров и самооговоров. Однако суд пошел по линии Павлуновского, а не беспристрастного расследования. Полпреду ГПУ по Сибири нужны были показатели в работе, и он их получил, и ими же отчитался перед Москвой.
Подходящий кандидат
В Новосибирске Павлуновский появился после отставки своего предшественника Уралова, которого Дзержинский снял за топорные кровавые эксцессы. Кандидатура была подходящей: Иван Петрович имел хороший послужной список. В его биографии досибирского периода – бои с войсками Корнилова и Краснова, командование красногвардейцами на Украине и в Белоруссии. С поступлением в 1918 году в ЧК ему доверили важное мероприятие – вооруженное прикрытие бегства советского правительства из Петрограда в Москву, когда Юденич вплотную приблизился к берегам Невы. Затем Павлуновский отметился в разгроме июльского мятежа левых эсеров. Возглавил особый отдел Пятой армии, создал губЧК в Казани. Стал замом «железного Феликса».
В 1920 году судьба забросила его в Сибирь, где исполнительный Иван Петрович получил высокую должность карателя Сибири и где обнаружил многочисленных врагов. В Сибирь новый полпред привез команду головорезов – своих сподручных: управделами Ошмарина, следователя Сманцера, начальника тюрьмы Зорка и других палачей, которые из задержанных выбивали необходимые показания.
К заслугам Павлуновского можно отнести организованный в сентябре 1921 года показательный судебный процесс и расстрел барона Романа Унгерна, которого удалось заполучить путем подкупа окружения барона. По его прямой и волюнтаристской резолюции также были расстреляны оклеветанные бывший начальник Пермской, затем Омской железной дороги Николай Бобин и Мария Бочкарева – организатор «женского батальона смерти», яркая защитница Зимнего дворца во время Октябрьского переворота.
За Бобина, прекрасного организатора железнодорожного сообщения в армии белых, из Москвы вступились Калинин и Дзержинский, а Свердлов по телеграфу брал его на поруки. Но Павлуновский ослушался приказов из центра, предписав расстрелять железнодорожного специалиста до 1 мая, перед самой амнистией. Именно Иван Петрович по московским лекалам сфабриковал дело о контрреволюционной организации Базарова-Незнамова. Он за два года пребывания в Сибири «раскрыл и ликвидировал» 136 подобных антибольшевистских организаций. Показатели его работы росли как на дрожжах.
Ответственные лица, проверявшие чекистские застенки, отмечали, что при Павлуновском «атмосфера ГПУ переполнена грубостью, цинизмом, кровью, предательством, пьянством и развратом. Это неизбежное физиологическое последствие систематических кровавых расправ […]. Допросы с пристрастием и угрозами […], расстреливали в подвале на дворе […], кровь стоит огромными черными лужами, в землю не впитывается. Были случаи расстрела ранее вынесенного приговора. …Расстрелян юноша по доносу ревнивой девицы, которая потом отравилась и созналась в предсмертной записке. Расстреляно здесь за 3 месяца больше 300 человек. … [Начальников ОГПУ ] восстановить здесь в правах нельзя, они физически перерождаются в автоматы смерти и убийства, отсюда извращенность и неизбежное привнесение разнузданности во весь аппарат».
Арестованные проверяющими оба начальника-палача отсидели под арестом трое суток и были отпущены после сердитого письма Павлуновского, пекшегося «о необоснованности ареста» заслуженных работников ГПУ, которым потребовалось срочно подыскивать другое место службы. Всего лишь.
Дирижер и крысы
После Сибири, в 1926 году, дирижер кровавого оркестра исполнителей Павлуновский оказался в Закавказье с новым подчиненным – интриганом Лаврентием Берия, с которым не ужился. Затем перешел под крыло Серго Орджоникидзе в наркомат тяжелой промышленности. В 1936 году его отправили искать врагов народа на «Уралвагонстрое», где ни одного вредителя найдено не было. Это зачли старому волку в «минус». Акела промахнулся. Пришли за ним в 1937 году.
Железный Иван стойко сносил побои. Но, поскольку был мусофобом (мусофобия – боязнь крыс и мышей), то его сломал карцер с хвостатыми грызунами, которых он сильно боялся. В железные двери несгибаемый чекист застучал кулаками: «Варвары, пишите все, что хотите!» «Чистуха» (чистосердечное признание), как царица доказательств, привела к расстрелу. В 1956 году казненного палача реабилитировали, и до начала 90-х он считался «образцовым большевиком». Сегодня понятно, что это тавро, а не комплимент.
