Из Бердска на ликвидацию последствий радиационной катастрофы было призвано около 300 человек, сегодня в городе живут 138 «чернобыльцев» и 32 вдовы ликвидаторов. Воспоминаниями поделилась вдова полковника Виктора Лелюха, первого командира 29-го сибирского полка химической защиты, выполняющего правительственное задание сразу после катастрофы.
– 13 мая 1986 года. Поселок городского типа Топчиха, где располагалась наша воинская часть. Тихо, мирно. И вдруг полк подняли по тревоге – в Чернобыль. На сборы дали четыре дня. Химики прекрасно понимали, что такое радиация, но масштабов трагедии даже представить себе не могли. Собрали всех – даже бывших техников. Муж стал командиром полка, на нем лежала огромная ответственность за каждого человека. Приехали они на пустое место: ставили палатки, даже баню строили, чтобы ликвидаторы могли мыться после выполнения задания. Работы было много. У Виктора Иосифовича стояла задача, чтобы его бойцы не получили лишней дозы радиации. Объезжали окрестные деревни и города, обмывали их специальным веществом. Он, как командир, был везде. А мы, жены, ничего не знали, все новости узнавали только по телевизору. Было очень страшно за своих родных!
Спустя четыре месяца Виктора Иосифовича заменили. Но за это время он «хватил» дозу, не совместимую с жизнью.
– Когда я его встречала, он выглядел уставшим. После этого начались наши беды – больницы, госпитали. До сих я благодарна докторам, которым удалось продлить ему жизнь хоть немного. Мы боролись, но ничего не помогало. Опухали суставы рук, ног. Порой он не мог держать даже ложку. Не мог передвигаться, но нужно было как-то жить: выросли дети, уже появились внуки. Спасибо друзьям и сослуживцам, которые приходили в наш дом, чтобы поддержать мужа. Но в 1995 году случилась беда – в Чечне погиб сын (Игорь Лелюх, Герой России, его именем названа одна из улиц Бердска – прим. авт.). Для Виктора Иосифовича это стало ударом, от которого он уже не оправился. Он ушел из жизни 2 декабря 1995 года. Ему был всего 51 год.
Город целый, но мертвый
Майор запаса Валерий Соломатов был ликвидатором с апреля по август 1988 года. Непосредственно в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС он не участвовал, но организовывал быт тех, кто работал в зоне отчуждения.
– Я был начальником продовольственно-вещевой службы воинской части радиационно-технической разведки Сибирского военного округа, которая базировалась в поселке Черемошня, в тридцати километрах от места аварии. Но организовать быт в этих условиях было очень непросто. Занимались подвозом продовольствия: нужно было накормить полторы тысячи человек. Продукты возили в термобудках, срок хранения был очень кратковременным – не более двух-трех дней.
Самое страшное знаете, что было? Цветущие сады и пустые глазницы окон.
Дома пустые, нет никого. Понимали, что враг – невидимый. Все целое, все цветет, красота – неописуемая. Река течет, а воду пить нельзя, рыбу ловить нельзя. Зверей стрелять нельзя, грибы есть тоже нельзя. Пустота угнетала.
В Припяти был – тоже самое. Стоит город, целый, неразрушенный, но – мертвый. Детские игрушки брошенные – это было страшно психологически.
Кладбище зараженной техники
Виктор Уделько тоже попал Чернобыль в 1988-м, после службы в Чехословакии. Ему было 28 лет. Вспоминает, что его вызвал командир и сообщил, что ему предстоит выполнить правительственное задание.
Над энергоблоком уже был возведен саркофаг, но еще оставалось много рутинной работы, нужны «биороботы» — солдаты, которые выполняли бы тяжелую и грязную работу. Виктор Уделько руководил вторым батальоном спецобработки. В течение месяца военнослужащие очищали населенный пункт Полесье, расположенный в
– В момент аварии по долгу службы я находился далеко от Чернобыля. Там мне пришлось работать два года спустя после трагического события. У меня была такая служба, что я обходил и объезжал всю 30-километровую зону.
Мы выполняли самую грязную работу: убирали всю радиоактивную грязь, все, что надо было убрать,
– вспоминает ликвидатор Виктор Уделько.
Работали приходилось везде: и на реакторе, и под саркофагом, в котором появлялись дыры – их нужно было латать, чтобы не «сифонило».
– Помню огромный могильник техники. Попавшие в Чернобыль вертолеты, инженерные машины и другая спецтехника получили дозу радиации, которая исключала их дальнейшее использование. Было принято решение всю эту технику законсервировать. Могильник этот тоже мои солдаты охраняли. Все солдаты были старше меня: от 30 до 45 лет. Но солдат есть солдат — все равно интерес есть.
Вертолет летал над реактором, его – в могильник. Помню, солдат залез посмотреть, а этого вообще нельзя было делать. Нет и нет его. А он в вертолете уже сознание потерял...
Был в Чернобыле и Припяти, в деревнях, которые расположены в окрестностях этих городов: попробуйте себе представить абсолютно пустые города, в которых нет ни единого человека.
Комментарии