В купе вагона всем удобно
В Сибири после строительства Транссиба и открытия сквозного сообщения от Атлантики до Тихого океана чугунная колея привлекла внимание не только первых туристов и сопутствующих им транспортных преступников, но и вызвала интерес у иностранных разведок. А что — купил билет, сел у окошка и смотри, записывай, как проплывают мимо заводы, фабрики, склады, воинские части... Удобно и хорошо.
Военная контрразведка, согласно изысканиям новосибирского военного историка Сергея Слугина, появилась в Петербурге лишь в 1903 году со штатом аппарата всего 13 человек. На окраинах империи никого из контрразведчиков не было. Поэтому особая полиция – транспортная, или жандармы – первыми пытались противодействовать недружественному интересу иностранных «туристов». Жандармы понимали: железная дорога обустраивалась, строились предприятия, развивалась промышленность – и все это наблюдали и фиксировали вездесущие засланцы спецслужб. С целью умерить их пыл в вагон с улыбчивыми господами подсаживался жандармский унтер-офицер, присутствие которого в форме, с саблей и револьвером сильно смущало иностранцев. В пути офицеры по нескольку раз проверяли у сомнительных путешественников документы. Процедура была солидной, неспешной и представительной, что позволяло служилым коротать дорогу, а тайных агентов отвлекало от разведывательных дел.
Со временем сопровождавшие сибирские поезда жандармы (11 офицеров и два десятка унтер-офицеров) научились отличать шпионов от прочей путешествующей публики. В своих донесениях они отмечали, что некоторые едущие иностранцы «проводят военно-рекогносцировочные действия».
«Туристы» с толстыми тетрадями
Особенность тех лет: при отсутствии современных гаджетов катавшиеся по Транссибу шпионы записывали увиденное и услышанное в толстые тетради. Писать в гроссбухах, в том числе шифрами, иностранным агентам жандармы не могли помешать, но фотографировать запрещали категорически. В течение нескольких лет безнаказанно катались по «железке» пишущие англичане, немцы, австрийцы. Особенно преуспели в этом деле представители спецслужб Японии, готовившейся тогда к войне с Россией.
В архивах осталось описание курьезного случая, когда русские поездные жулики вместе с жандармами сработали на благо Отечества, еще не обремененного позором поражения в русско-японской войне. Японца, который постоянно, даже в туалет, носил с собой саквояж, в который складывал толстые исписанные тетради, при подъезде к станции Обь (ныне Новосибирск-Главный) обокрали. От отчаяния проваливший задание агент обратился к жандармам, благо он сносно лепетал по-русски. Брошенный ворами саквояж с исписанным иероглифами гроссбухом жандармы отыскали, но отдали его японцу за минуту до отправления поезда на Восток. Конечно, он уже был пустым, а его содержимое было отправлено в Петербург для изучения документов военными специалистами.
Околотранспортные маневры
После войны с Японией на Транссибе появились первые российские контрразведчики. От Тюмени до Читы их было 14 человек, «антишпионская» нагрузка на корпус сибирских жандармов не ослабла. А наоборот. На станциях Сибири появились в большом количестве китайские и корейские парикмахеры, ремесленники, цветочники, фокусники, музыканты и фотографы, совмещавшие разведку с нехитрыми сервисными промыслами. Особенно лукавыми были фотографы, так как они предпочитали фотографировать военных, предоставляя им скидки. Солдатам это нравилось, и каждый их них хотел послать весточку домой с фотокарточкой, не особо тратясь на снимок. Фотографы были обходительны, устанавливая штативы и свет, интересовались службой и условиями в казармах, осторожно выспрашивали о количестве пулеметов и артиллерии, задавали вопросы об автомобилях и «искровых» станциях – первых радиотелеграфах.
На фотосеансах солдат нередко угощали восточными сластями и стопкой водки под огурчик. Жандармы в своих отчетах отмечали, что русские солдаты тоже были хитрыми: водку пили и дурили головы фотографам, сообщая им о несуществующих артиллерийских батареях и большом количестве войск в Ново-Николаевске.
О том, что в будущей столице Сибири располагался резервный кавдивизион и воздухоплавательная рота, иностранцы не разведали.
Как личную обиду восприняли жандармы исчезновение цветочника Ким Вон Чуна, осевшего на станции Татарская. Этот иностранец не столько торговал цветами на перроне, сколько отслеживал воинские перевозки. Почувствовав разоблачение, цветочник резко свернул торговлю и в мае 1910 года выехал как будто в Ново-Николаевск. Вслед за ним исчезли с перронов сибирских городов другие цветочники с раскосыми глазами. К востоку от Ново-Николаевска жандармы устроили засаду, чтобы поймать Ким Вон Чуна, но тот в пути поменял маршрут на 180 градусов, выехав в Омск. Оттуда на пароходе добрался до Семипалатинска и затем на лошадях до Китая. Оказалось, что этот цветочник на самом деле был главой японской шпионской сети в Сибири.
Лопоухий с адской машинкой
Надо сказать, что в период военных действий жандармы работали по усиленному варианту несения службы на транспортных объектах. Особенно строго они охраняли железнодорожные мосты. Так, в самом начале Первой мировой войны на жандармский пост у моста через реку Томь заступил старший унтер-офицер Филимон Гоголев, проявивший, как оказалось, завидные качества охранника. Дело в том, что он пропускал пассажирский поезд, следовавший на Томск. А на том поезде ехал человек, действия которого можно было принять за совершение теракта.
На самом деле некий Владимир Веденеев, представитель томского филиала немецкой фирмы «Сименс и Гальске» за несколько дней до войны выехал в командировку в Самару за увесистыми документами на оборудование, а на обратном пути узнал о начале войны, расстроился от предстоящего закрытия филиала и с горя спустил все деньги в новониколаевском привокзальном ресторане. До Томска решил добираться на поезде «зайцем». Он запрыгнул на подножку отходящего поезда и попросил у кондуктора разрешения пройти в вагон первого класса. Выглядел коммивояжер солидно, и работник железной дороги не заподозрил, что у опоздавшего на поезд пассажира нет билета.
Переходя из вагона в вагон, Веденеев отдыхал, беседовал, курил в тамбуре, сидел в туалете ― тянул время. Добравшись до станции Болотная, «заяц» увидел, что в поезд сели ревизоры. Тогда он забрался на крышу. При переползании с одной крыши на другую молодой человек как раз и выронил чемоданчик с документами прямо под ноги унтеру Гоголеву. Бравый унтер, перекрестясь, схватил саквояж и закинул его на четыре сажени, считая, что это «адская машинка» и состав могут взорвать. Затем жандарм остановил поезд. Веденеев сбегал за брошенной кладью, и вместо теракта у него возникло подозрение в шпионаже, так как документы в чемоданчике были на немецком языке. По прибытии поезда в Томск доставленного путешественника определили все-таки как «зайца», а не шпиона, оштрафовав бедолагу на 50 рублей.
