На бойком месте
Некоторое время первым днем неофициального образования города считалась именно эта дата – 20 марта 1894 года, когда на правом перспективном берегу Оби, у переправы рядом с будущим железнодорожным мостом, колыванский купец первой гильдии Евграф Александрович Жернаков открыл первый универсальный магазин, некое подобие сегодняшнего универмага. Правда, по отзывам некоторых краеведов, предприимчивый колыванец в действительности не был первым, кто открыл торговлю на месте будущего мегаполиса.
Дело в том, что коммерческий нюх имелся у многих местных купцов, смекнувших, что, разрезав село Кривощеково пополам, железная дорога перекинется на правый берег, куда вскоре перетянутся массы строителей, которым только успевай поставлять товары. Да и новой клиентуры, понаехавшей со всей России, будет предостаточно.
Еще в начале 90-х годов позапрошлого века на правом берегу почти никого не было, кроме небольшой группы вятских поселенцев. При устье Каменки ютились всего две хаты – мельника Шмакова и рыбака Гусева. Но вот весной 1893 года прибыли мостостроители, а также «перелетная армия людей труда и наживы», как пишет справочник «Весь Ново-Николаевск на 1924-25 год». Они осели в прибрежном сосновом бору и стали на свежих пнях обустраивать быт. Поселение ненадолго назвали Гусевкой. Еженедельно строительные конторы выплачивали строителям до 30 тысяч заработанных рублей – есть где разгуляться купцу и криминалу!
Хваткие люди
Кроме указанного в рекламе, Евграф Александрович торговал хлебом, золотыми и серебряными вещами, промышленными, галантерейными, бакалейными товарами, мебелью. Он владел магазинами и лавками в Барнауле, Бердске, Иркутске, Колывани, Ново-Николаевске, Тюмени, Томске и селах Томской губернии. Имел салотопенный и мыловаренные заводы. В селе Успенка возле Дубровино завел паровую мукомольную мельницу производительностью 500 тысяч пудов в год. В общем, сначала торговля на обском берегу, а потом и сам город попали в надежные руки первых правобережных бизнесменов и их наследников.
Так, брат Жернакова Владимир стал первым и успешным городским головой Ново-Николаевска, ему присвоили в 1914 году звание «Почетный гражданин города». Собственно, центр города сейчас имеет тот облик, которые ему определили Жернаковы, перечисление заслуг которых займет много места. Фото городского головы имеется, но его брата-купца – основателя городского бизнеса – нет. В интернете представлены две фотографии разных людей, которые приписываются Е.А. Жернакову.
Впрочем, у нас не одна именная купеческая тема, а тот бизнес-толчок, который помог будущему городу выбиться «в люди». В этом смысле пришлый работящий и разбойный люд способствовал тому, что дух авантюры, предпринимательской и уголовной, природная сметка на грани недозволенного витала над правым берегом Оби.
По свидетельству историка Владимира Ламина, в Сибири было распространено мнение, что парень, укравший 100 тысяч рублей, в дальнейшем может прожить честную жизнь. Нечто похожее говорил в ХVIII веке немецкий писатель Георг Лихтенберг. Немецкая пунктуальность в ограблении приезжих и раскладывание на улицах трупов по ночам сказывалась в метаморфозах: сегодня человек улицу метет, а завтра он крупный лавочник; вчера он кусок булки выпрашивал – сегодня держит двор и двадцать лошадей. На какие шиши? Видать, где-то и как-то добыл деньжат.
Здесь уместно назвать еще одну фамилию – Титлянов. Этот выходец из крестьян проявил предпринимательскую смекалку, чтобы сначала безымянный, потом Гусевка/Александровский/Новониколаевский поселок у моста и речной переправы не угас, как лучина, которую власти губернские и Кабинета Его Величества пытались потушить методом плевка. …
Как будто кровавого следа за Титляновым не тянулось, хотя, глядя на плохо сохранившийся портрет с резкими чертами лица и некоторой озлобленностью во взгляде, можно заподозрить его обладателя в том, что называется фразой: «Этот пойдет напролом».
Даешь морг и кабаки!
Поселок мостостроителей, никого не спрашивая, за два года быстро разросся. Из официальной правительственной переписки известно, что в поселке в 1896 году уже было 1500 усадебных участков, проживало пять тысяч жителей, торговые обороты превышали миллион рублей, а порядка не было никакого. Потому «перелетная армия», обосновавшаяся сначала на пеньках, а затем в усадьбах, захотела врачей, учителей, пожарных и… полицию, так как пьяные загулы и убийства происходили ежедневно. Заезжий криминал добывал средства любыми способами.
Но томский губернатор Тобизен считал излишним уделять поселку своё административное внимание. Примерно такой же позиции придерживался алтайский окружной начальник Болдырев, а именно на кабинетных землях этого округа располагался поселок. Все же на поселковом собрании в 1896 году жители выбрали первого старосту – Илью Григорьевича Титлянова, грамотного крестьянина, который служил в армии писарем и даже успел поработать управляющим в ресторане.
Для общественного обустройства новоявленный начальник постановил брать налог – по одному рублю на нужды управления и по 30 копеек для постройки первого общественного здания.
Это был ледник для хранения подобранных трупов, так как постоянных полицейских штатов в поселке не было, и поножовщина свирепствовала, а тела требовалось сохранять для расследований.
За свой недолгий период правления (1896 – 1897 годы) староста успел построить необходимый морг, организовал работу извозчиков и провел первую перепись населения.
Убрали его за хитрость – он посягнул на «пьяные деньги», умело столкнув лбами томскую и алтайскую власть. А перед этим столкновением Илья Григорьевич задумался над пополнением поселкового бюджета. Даже решился повысить подушный налог на два рубля, что сказалось на потере его имиджа, но денег для обустройства общественной жизни все равно не хватало. Он даже начал «судействовать» и нещадно штрафовать правонарушителей, пополняя рублевыми штрафами поселковую казну. Все равно мало средств. И тут ему на ум пришли «пьяные деньги».
Для воплощения, казалось бы, беспроигрышного варианта староста заручился поддержкой Тобизена и явился к Болдыреву за разрешением открыть «мирские кабаки», чтобы доход с них шел в поселковую кассу. Алтайский генерал рассвирепел, так как он уже, себя не обидев, предоставил коммерсанту Алюнину монопольное право виноторговли в поселке. Для истории сохранились слова генерала: «Кто смеет на земле Кабинета строить и разрешать кабаки? – Так вот разрешение. – Не хочу знать никакого там губернатора!»
В итоге томский губернатор и алтайский оратор между собой договорились, обвинив Титлянова в самоуправстве. В поселок приехал полицейский с подходящей фамилией Ржевский, который отобрал у старосты печать (сегодня это артефакт, найти бы её), и самого старосту «разъяснил» как самозванца, запретив ему управлять поселком. В этом случае предприимчивость первопроходца подвела. В мире густых эполет и насупленных бровей одной смекалки мало. Но поселок зажил своей жизнью: взлетов и падений за век с «хвостиком» на его долю еще выпадет предостаточно.
