На вопросы VN.ru ответила в интервью главный инфекционист Новосибирской области Лариса Позднякова.
- Часто звучат мнения скептиков, не доверяющих официальной статистке о количестве зараженных коронавирусной инфекцией и смертей в результате заражения COVID-19. Объясните, как эти данные формируются, насколько корректны данные официальной статистики?
- Все положительные случаи, которые выявлены в результате тестов, трактуются как инфицирование человека. И неважно, имеет пациент клинические проявления или нет, достаточно уже констатации факта, что в мазке обнаружен коронавирус. В этом случае он пополняет общую цифру заболеваемости коронавирусной инфекцией, которую ежедневно предоставляет оперштаб.
- Может ли быть такая ситуация – у пациента был положительный тест, он госпитализирован с коронавирусом, позже скончался, но в статистку погибших в результате инфицирования COVID-19 не попал?
- Нет, такого быть не может. Любой погибший пациент, если он имеет прижизненный диагноз «коронавирусная инфекция», который подтвержден лабораторно, пойдет в статистику летальных исходов от коронавирусной инфекции. Возможно, не сразу. Когда человек погибает, есть медицинское вскрытие, которое выявляет, что является непосредственной причиной смерти. По итогам выдается свидетельство о смерти с протоколом вскрытия. Это первичный документ, а дальше проводится гистологическое исследование, достаточно длительное. По стандартам на такое исследование отводится от 30 до 45 дней.
Поэтому, если человек погиб сегодня и не попал в статистику сегодня-завтра или в какое-то ближайшее время, это не значит, что случай скрыли, забыли или не подали данные.
Вопрос в другом: мы прекрасно понимаем, что очень мало людей абсолютно здоровых, которые заболели коронавирусной инфекцией и скончались от тяжелой формы пневмонии. У многих на фоне данной инфекции происходит обострение собственных заболеваний. Сахарный диабет, ишемическая болезнь сердца, очень много инфарктов. Но это вопросы профессиональные, медицинские, а
чтобы данные о ком-то не подали, не учли - это просто невозможно.
Все летальные исходы обсуждаются комиссией при областном Минздраве, куда входят главные профильные специалисты. Комиссия работает три раза в неделю, из каждой больницы, где происходит летальный исход, привозят все документы, решения принимаются коллегиально.
- Есть ли вас данные о том, сколько медиков с начала эпидемии в регионе заразились коронавирусом? И почему это происходит? Не хватает средств защиты?
- По медицинскому персоналу за три с половиной месяца работы 713 человек, от врачей до младшего медицинского персонала.
Но существуют нюансы, когда говорят: «Заболел при исполнении профессиональной деятельности». Очень сложно при капельном пути передачи доказать, какая это деятельность. Если бы мы работали в закрытых госпиталях, все врачи здесь и не уходят домой, то тогда понятно. А если люди уходят домой и живут своей обычной жизнью, это другая ситуация. По каждому случаю профессионального заболевания тоже существуют определенные комиссии, при каждом лечебном учреждении и при фонде социального страхования идет эпидрасследование, где человек заболел. И это достаточно сложно.
Сегодня есть все защитные средства в арсенале, и возникает вопрос, как человек сам выполняет предписания по их использованию? Ты должен раздеваться в определенной последовательности, одеваться в определенной последовательности, еще масса обязательных действий. Но медики - люди, и они могут пренебрегать какими-то внутренними правилами. Понятно, что никто не может быть полностью застрахован, но в случае неукоснительного следования протоколу процент заболевших на работе врачей сводится к минимуму.
- Периодически в соцсетях появляются сообщения о переполненности ковидных госпиталей, что люди лежат в коридорах. Достаточно ли коек для нынешнего уровня эпидемии?
- Такая эпидемия в стране и в мире впервые, она неординарная. Все мы видели, что в Европе для приема больных разворачивали стадионы, там вообще не стоял вопрос о каких-то отдельных палатах. Когда у нас пошел резкий рост заболеваемости в середине апреля, с тяжелыми случаями, эти пациенты стали попадать на стационарную койку на длительный период времени. И относительно быстро мы выписать таких людей не можем, это первый фактор. Второе –
люди перепуганы, они ждут отрицательных мазков, не хотят с положительными мазками, даже если уже клинически здоровы, уходить домой.
Хотя выделение вируса в мазке может продолжаться до пяти недель после фактического выздоровления.
Но к пониманию того, как течет инфекция, медикам надо было прийти. Поэтому самым критическим временем по койкам была вторая половина апреля и май – массовая заболеваемость, массовый привоз и дефицит людей, которые работают.
А в это же время, люди болеют не только коронавирусной инфекцией. Я считаю, что те действия, которые были предприняты Минздравом и вице-губернатором, курирующим здравоохранение, по перепрофилированию коек, развороту дополнительных мест, оказались верными. Последние четыре недели у нас нет проблем с местами в палатах. Да, до этого, когда массово привозили больных, кого-то приходилось оставлять в коридоре, пока не освободится место в палате.
- Когда обычные клинические больницы переоборудуют в так называемые «инфекционные госпитали», разве можно обеспечить необходимый уровень изоляции палат и других «грязных» помещений от остальной территории?
- Безусловно. Это несложно. Мы ведь больницы не переоборудуем в настоящие инфекционные клиники, у которых много профилей: воздушно-капельные, кишечные, нейроинфекции и так далее. У нас монозаболевание, тут все гораздо проще. Все госпитали, которые открываются, мы смотрим с главным эпидемиологом на предмет соответствия разделения «чистых» и «грязных» зон, сделано все очень хорошо.
- Сколько в среднем тестов на коронавирус ежедневно проводят в регионе? Этого достаточно, или необходим больший охват?
- Мы вышли на полную загрузку лабораторий, которые в регионе существуют, в день делаем от 2,5 до 3 тысяч тестов, иногда немного больше. Я считаю, что этого достаточно. Во всех вопросах должна быть рациональность. Мне, как главному специалисту, постоянно приходится слышать: «Хочу пойти сдать тест». Я всегда спрашиваю: почему? Ты себя хорошо чувствуешь, клинически здоров? - Да. – Тогда зачем пойдешь сдавать тест?
Вот ты сегодня сдал тест, он у тебя отрицательный, ты успокоился. А завтра он может быть положительный.
Ты же не будешь сдавать его каждый день! Понимаете, есть элемент паники, и люди идут сдавать, хотя они нормально себя чувствуют. И они фактически дают пустой объем. То есть, если у тебя появились симптомы респираторного заболевания, ты должен исключить или подтвердить коронавирус. А если нет, зачем бежать и загружать лабораторию?
- Каков процент достоверности этих тестов?
- 92-94%. В мире в принципе не существует никакой 100-процентной тест-системы относительно любого заболевания.
- В соцсетях много историй людей, которые обнаруживали у себя симптомы заражения коронавирусной инфекцией, вызывали «скорую», а медики, осмотрев предположительного больного, советовали ему обращаться в поликлинику. Каков вообще должен быть алгоритм действий человека, если у него проявляются подобные симптомы?
- Если вы посмотрите на цифры статистики, которые выкладывает оперштаб, сможете понять, что примерно около полутора тысяч находятся в стационарах, и тысяча с небольшим – люди, которые лечатся дома. И здесь элемент ажиотажа опять присутствует.
Само наличие коронавирусной инфекции не говорит о том, что вы должны находиться в больнице.
Мы же с гриппом всех не кладем? Не кладем. Что делать пациенту, который болеет легко, в больнице? Зачем? Он может лечиться дома под наблюдением участкового врача. Стационарная койка на тяжелого и осложненного больного. Если у вас появились признаки респираторного заболевания и температура, например, 37,7, зачем звонить в «скорую»? Ведь при любой другой ситуации вы выпили таблетку аспирина или парацетамола, отлежались, наиболее ответственные вызвали бы участкового врача, и все. «Скорая помощь» - это на температуру 39-40, если вы пьете жаропонижающие, а они на вас не действуют. Другой вопрос – мы очень долго ждем «скорую». Но уважаемые люди, если у вас температура 37,5 и вы все в панике вызываете «скорою», не хватит ни машин, ни людей. И это вопрос профессиональной компетенции, кого оставить на дому, или надо срочно везти в больницу.
- С одной стороны, ежедневное число вновь выявленных больных в области не уменьшается, с другой – власти снимают все больше ограничений. Некоторым кажется это парадоксальным. Каково мнение инфекциониста на этот счет?
- Я думаю, это правильные действия. Когда любая инфекция выходит на длительное плато, то, что мы видим сейчас, по математическим моделям дальше должно снижаться. При воздушно-капельном и контактно-бытовом путях передачи этой инфекции ограничительные мероприятия эффективны. Но мы с этим будем жить еще очень долго. А жизнь продолжается, экономика должна работать. Жесткие ограничения, которые были сначала, приучили людей, что это не просто так, как во время эпидемии гриппа. Мало походить неделю в масках. Эта инфекция будет циркулировать еще долго, может быть, всегда. Но теперь люди, в жестком режиме приученные к ограничительным мерам, должны сформировать в голове, что ответственность за твое собственное здоровье и нераспространение вируса дальше - на тебе самом. Маски, личная гигиена, социальная дистанция, - мы теперь должны научиться жить с этим. Ограничительные мероприятия не могут быть бесконечными.
