Новосибирск 2 °C
  1. ОБЩЕСТВО
  2. Личность

Гузель Яхина: «Я думала, что пишу об очевидном»

Гузель Яхина: «Я думала, что пишу об очевидном»
В Новосибирск приехала «диктатор» 2021 года. Фото автора
Новосибирск встретил «диктатора» этого года неоднозначно. Как только стало известно, что читать текст в НГУ будет Гузель Яхина, некоторые интернет-пользователи открыто заявили о том, что в этом году принимать участия в просветительской акции не будут.

Одним из диктаторов текста для «Тотального диктанта» в Новосибирске стала писательница Гузель Яхина. Несколько лет назад ее первый роман «Зулейха открывает глаза» стал бестселлером, вскоре по нему сняли телесериал. И книга, и экранизация вызвали в обществе неоднозначную реакцию: звучали обвинения в русофобии, в очернении советской истории и татарских традиций, в искажении исторических фактов. Едва угасла шумиха вокруг сериала, возник новый, третий по счету роман — «Эшелон на Самарканд» Опубликованный всего месяц назад, он тоже почти мгновенно оброс скандалами: было уже и обвинение в плагиате, вновь заговорили о перевирании исторических фактов, об очернении прошлого. Накануне «Тотального диктанта» Гузель Яхина рассказала vn.ru о новом романе, возможных экранизациях и о том, что для нее означает советская история.

Новый роман: «Неужели это похоже на сказку?»

Для меня сюжет — притчевый. Я рассказывала о том, что общество выживает благодаря человечности в каждом из нас. Но это не сказка. Художественная правда там заключается в том, что общество выживает благодаря человечности, и как только человечность заканчивается, общество обречено на погибель. При этом в романе много таких вещей, которые точно нельзя назвать сказкой. В дороге, например, умирает больше ста детей.

Я не описываю эти смерти реалистично, не бросаю имя каждого ребенка или описание умершего тела в лицо читателю, нет. Но когда мы говорим о ситуациях, в которых матери подбрасывают детей к эшелону, потому что у них нет другого способа спасти этих детей, неужели это похоже на сказку?

Главный сюжет - о том, что спасение детей реально обнуляет социальную вражду, для меня этот сюжет очень важен.

У героев романа нет прототипов. Образ комиссара Белой складывался из моих наблюдений за людьми, которые профессионально занимаются спасением детей. Так вышло, что в моей семье есть такие люди: педагоги, медики. У тех, кто спасает детей по-настоящему, со временем вырабатывается профессиональная жесткость - не равная жестокости. Она нужна, чтобы принимать решения, цена которых - жизнь матери или ребенка. Это суровая и профессиональная любовь к детям.

Деев изначально был юношей двадцати лет, то есть всего на несколько лет старше эшелонных детей. Но потом решила все-таки сделать его старше, чтобы побольше вложить в его биографию. В итоге, ему ближе к тридцати; персонаж этот не положительный и не отрицательный. Я пошла на это сознательно: в первой части он замечательный, во второй выясняется, что не так-то прост.

Тотальный диктант: «Уравновешивание ошибкоопасности»

В работе над книгой обычно есть три этапа. Первый — это подготовка, когда я хожу по библиотекам, архивам, собираю материал. Этот этап погружения и пропитывания себя материалом может занимать от месяца до года. Когда сложилось понимание, о чем писать, сплелся узор, можно начинать усаживать себя за компьютер каждое утро и сидеть, стараясь написать какое-то количество знаков. Если я пишу три тысячи знаков в день, то это хороший минимум. Если я сделаю пять тысяч, то я большая молодец! Писать я сажусь, только когда уже точно знаю, что писать, когда придумала диалоги, когда сложила в голове эту сцену, этот эпизод. Писать текст для «Тотального диктанта» - это другое.

3YjP1v6egC8.jpg

Приглашение стать автором «Тотального диктанта» я получила еще в 2017-м году. Это было ночью. Уже лежа в постели, я почему-то залезла в Фейсбук, увидела сообщение от Ольги Ребковец (руководитель проекта «Тотальный диктант» — авт.) и сразу же написала, что согласна. После этого было уже не заснуть.

Диктант - это не просто текст, написанный автором. Это сначала работа автора, а потом огромная работа редакторов-филологов, которые доводят этот текст, а вернее, тексты до нужного «диктантного» состояния. Это уравновешивание «ошибкоопасности», это введение разных элементов, которые проверяют одни и те же правила. Это сложнейшая ювелирная работа. Для меня это опыт не только написания текста, но и общения с интересными мне людьми, с командой организаторов.

Экранизации: «Дети мои» - это скорее анимация»

«Зулейха» развивалась, переходя границы между кино и литературой. Сначала эта история задумывалась как роман, но он не получился. Затем сюжет воплотился в виде сценария полного метра, потом этот сценарий я сама же переделала в роман, в конце концов получился литературный текст. Несколько глав, кстати, напечатали в «Сибирских огнях». Потом уже профессиональные сценаристы превратили этот текст в сценарий многосерийного фильма.

Есть момент постоянного противоречия. Когда автор пишет текст, он знает все детали и даже интонацию, с которой персонаж произносит ту или иную фразу. Смотреть экранизацию своего романа можно с двух сторон. Можно смотреть со стороны придирчивого автора и найти в фильме тысячу моментов, к которым придраться. А если посмотреть на это, как не на отдельные деревья, а на лес в целом — получается очень хорошо. У меня есть сценарное образование в анамнезе, и поэтому мне было понятно, как сложно адаптировать литературный текст. А адаптация — вещь сложная, и я старалась не иметь каких-то завышенных ожиданий. Было бы глупо ожидать, что текст, который я написала, обретет абсолютного близнеца в виде фильма.

Договор на экранизацию романа «Дети мои» подписан уже довольно давно. Он подписан с Алексеем Учителем, и это прекрасно — Алексей Ефимович замечательный режиссер и имеет большой интерес к немецкой теме. Хотя трудно представить, что «Дети мои» воплотятся на экране. Мне казалось, что его сложно конвертировать на язык кино, это скорее анимация.

«Эшелон на Самарканд» - это достаточно кинематографичный материал. Я его таким и создавала, и надеюсь, что удалось соблюсти баланс между кино и литературой. Там динамичный сюжет, много приключений, образов, короткие диалоги построены, как в кино. Наверное, этот текст будет достаточно просто переложить на язык кино. Но это было бы очень затратное кино: в сюжете огромное количество локаций, которые нельзя изобразить, их нужно показывать реально. А главный вызов для режиссера — это пять сотен детей.

Роман вышел месяц назад, но я уже получаю отзывы — читатели пишут напрямую, в социальных сетях. Интересно, что все (не побоюсь этого слова — все) пишут, что точно знают, кто подошел бы на роль комиссара Белой. И при этом называют самые разные фамилии: Светлану Ходченкову, Ксению Раппопорт, Юлию Пересильд, Дарью Мороз и даже Елену Летучую.

Хейт: «Моя совесть чиста»

Я не знала, что возникнет волна хейта в связи с моим приездом в Новосибирск. Но то, что называется хейтом, мне знакомо, и довольно давно. Нападки, давления и очень странные обвинения начались, когда роман еще не вышел. Я испытываю это давление, и оно неприятно, несомненно. Есть статьи, карикатуры, высказывания в соцсетях. Но моя совесть чиста.

Я не понимаю, откуда взялась агрессия, почему вопрос национальности встал только сейчас. 

Мне 43 года, и вдруг кто-то вспомнил, что я татарка. Но это всего лишь информация обо мне, и до недавнего времени я не сталкивалась с такими странными реакциями на национальной основе. В моем детстве такого вопроса не существовало. Мы дружили и никогда не спрашивали «Кто ты?».

v3dtKfuSFBw.jpg

Когда же речь заходит об истории, мне кажется, читатели спорят не об огрехах и неточностях романа, а об отношении к советскому прошлому и о том, кому можно об этом высказываться, какую меру страшного можно позволить. Я стараюсь в своих текстах показать неоднозначность того времени, его сложность. К прошлому нужно относиться с уважением, и попытка увидеть сложное - это как раз оно. Все мои романы - это попытка понять, что происходило. Советский Союз - это наш анамнез, это то, что происходило с нами в течение семидесяти лет. Современная Россия изменилась кардинально, но корни наши там. Для меня феномен советского времени в том, что оно было очень разным. С одной стороны — кровавое и жестокое, с другой — прогрессивное и светлое. Поэтому и наше отношение к прошлому такое сложное, такое амбивалентное.

К моему большому удивлению, после выхода первых двух романов, читатели стали писать, что именно из моих книжек они узнали о раскулачивании. Я думала, что пишу об очевидном, давно известном. Но оказалось, что материал не был общеизвестным и очевидным.

Время, о котором я пишу, меня необыкновенно волнует (действие всех трех романов происходит в 20-е и 30-е годы — авт.). Я отношусь к нему и с интересом, и с уважением, и с трепетом. Без ненависти и без влюбленности. Это сложный комплекс чувств, и мне интересно разбираться в этих двух десятилетиях, потому что это самое важное, самое ключевое для страны время для понимания, откуда мы все и откуда родом наше государство.

Если бы у меня была такая волшебная возможность, я бы предпочла не просто общаться со свидетелями той эпохи, а оказаться в ней сама, побродить хотя бы день по голодной Казани, увидеть прошлое своими глазами.  

Районные СМИ

Новости раздела

19.03.2024 ОБЩЕСТВО

Участник специальной военной операции Денис С. из Убинского района Новосибирской области во время отпуска поделился своим опытом общения с военнопленными ВСУ. По словам одного из бойцов, они сталкиваются с травлей.

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: