Кирилл Алексеев: «В хоккей меня привел отец Федоровых»

В межсезонье «Сибирь» наполовину обновила состав обороны. Одним из первых новых защитников, о ком узнали болельщики, стал 24-летний Кирилл Алексеев, который последние три сезона отыграл в Хабаровске. Примечательный факт: как только выяснилось, что Алексеев едет в «Сибирь», на «гостевой» одного из сайтов «Сибири» стали регулярно появляться болельщики «Амура», которые самыми лестными словами отзывались об их бывшем хоккеисте и сожалели о том, что лишились его.

В «Сибири» Алексеев неплохо себя зарекомендовал еще на предсезонных турнирах и с первого же матча чемпионата России закрепился в основном составе своей новой команды.

Но, к сожалению, в матче с ЦСКА Кирилл Алексеев получил травму плеча. Сразу после той игры Владимир Юрзинов на пресс-конференции с грустью отметил, что травма серьезная. Чуть позже выяснилось, что игроку придется пройти небольшой курс уколов и лечения, а тренироваться с командой он продолжил.

Естественно, что на выезд Тольятти-Уфа Алексеева не взяли: в таких делах спешка — дело опасное. А так как Кирилл пока для новосибирских болельщиков темная лошадка, то в период вынужденного отстранения от хоккея у него нашлось время, чтобы представиться болельщикам.

Путь в хоккее начал нападающим

— Как начался ваш путь в хоккее?

— Я попал в хоккей, когда мне было шесть лет. Можно даже сказать, что не попал, а меня привели. И сделал это отец Федора и Сергея Федоровых. Он же стал моим первым тренером. С того момента и пошло, поехало.

— А откуда такое внимание к вам Виктора Федорова?

— В то время мой отец хорошо знал его, а я учился в одном классе с Федей. У меня самого не было большого желания играть в хоккей. В шесть лет нет каких-то желаний особых, это в тринадцать-четырнадцать можно что-то выбрать.

— Сразу ли стали играть в обороне?

— Нет! Я долгое время был нападающий, лет до одиннадцати, потом тренеры увидели, наверное, что толку от меня там не много, и перевели в оборону.

— Что собой представляет город Апатиты? В «Сибири» уже играл игрок этой хоккейной школы — Артем Марьямс.

— Это очень маленький город. Население около шестидесяти тысяч. Город северный, находится за полярным кругом, тысяча двести километров от Санкт-Петербурга. Раньше у нас была хорошая хоккейная школа. Климат холодный, поэтому развиты зимние виды спорта — хоккей, коньки, лыжи. Рядом, в Кировске, постоянно проводятся международные соревнования по фристайлу. Понятно, что и тренеры по зимним видам спорта были хорошие. Но сейчас… Сейчас же, если школа и функционирует, то очень плохо. Никому не хочется работать на открытом льду в мороз и за копейки. А вообще в настоящее время в российском первенстве играют человек шесть-семь из Апатит. Трое из них в суперлиге.

В Канаде более жесткий хоккей, чем в России

— А как проходил ваш переход в профессиональный хоккей?

— Лет в двенадцать я уехал в ЦСКА, там отыграл год и вернулся домой. Потом мне пришло приглашение из ярославского «Торпедо», я приехал туда и провел четыре года в юношеской команде 1981 года рождения. А затем уехал в Канаду. На тот момент мне казалось, что это был лучший для меня вариант. Сейчас смотрю на это и думаю, что, может быть, мог поступить по-другому. Но что сделано, то сделано — уехал и отыграл там четыре года.

— Что запомнилось в Канаде больше всего, как приспосабливался?

— Я ехал туда играть в хоккей и на какие-то жизненные нюансы старался не обращать внимания. Естественно, было тяжело без хорошего знания языка. Были, конечно, познания на школьном уровне, но этого очень мало. Абсолютно другие люди, другой уклад и другой темп жизни. Более спокойный, тихий темп, не то что у нас, — все бегут, спешат куда-то. Мне повезло в том смысле, что я встретил там людей, которые до сих пор являются моими близкими друзьями, которые мне сильно помогли. Это намного облегчило мне пребывание в Канаде.

— А каким вам показался канадский хоккей?

— В Канаде намного жестче хоккей, чем у нас, что уж там говорить. Хоккейные площадки меньше, а силовой борьбы гораздо больше.

— Вы были готовы к такому хоккею?

— Да, конечно. Я всю жизнь играю в такой хоккей, я никогда не был супертехничным игроком, который бы помногу забивал или отдавал много передач. Это не мое и не было моим. И именно этим я всегда выделялся. И в Канаде я смог себя показать и хорошо зарекомендовать.

— Вы отыграли более трех лет в команде «Huskies», а потом в течение двух лет сменили три клуба. Почему так произошло?

— Трудно сказать… Три года я отыграл в одной команде, а потом в 2000 году я получил приглашение приехать в тренировочный лагерь «Атланты» и в первом же матче получил травму плеча. Мне пришлось ложиться на операцию. После операции на восстановительный период ушло месяца два с половиной, и в тот игровой год (2001) я отыграл всего 15 игр. Потом у меня та же самая травма произошла с правым плечом, мне опять пришлось ложиться на операцию. И так получилось, что я оказался ненужным своему клубу. Возник ряд разногласий с тренером, и мне пришлось уйти.

— Поэтому пришлось поездить…

— Не то чтобы поездить. Я ведь играл в юношеской лиге, а там можно играть только до двадцати лет, а травмы я получил в девятнадцать. После этого контракта не стало. Люди хитрые (смеется). Дали время на лечение, а лечение затянулось. Точнее, больше времени ушло на послеоперационное восстановление. В Канаде перспективным считается игрок в 17–18 лет, а в 20–21 намного сложнее пробиваться на более высокий хоккейный уровень. Я пробовал выбиться из низших лиг, но это практически невозможно. Поэтому принял решение перебраться в хабаровский «Амур», когда мне пришло оттуда предложение.

Не знал, что в Хабаровске был любимцем

— Какой-нибудь сезон можете выделить для себя как самый удачный?

— Пожалуй, это сезон в Канаде, когда мне было девятнадцать лет. Очень прилично играл, и только две травмы помешали мне перейти на более высокий уровень.

— Правда ли, что в Хабаровске болельщики называли вас «Терминатор»?

— Да? Честно говоря, в глаза меня никто так не называл, так что ничего сказать не могу.

— Между прочим, когда прошла информация о том, что вы подписали контракт с «Сибирью», о вас много хорошего было написано в Интернете хабаровскими болельщиками. Вы там были любимцем?

— Даже не знаю. Но не может не радовать, что хабаровские болельщики обо мне высокого мнения. Надеюсь, что и в Новосибирске я буду радовать всех своей игрой.

— Что вообще можете сказать о болельщиках Новосибирска и Хабаровска?

— Болеют, конечно, по-разному. Но могу сказать, что и здесь, и там отлично поддерживают команду, постоянно ходят на матчи, на каком бы месте ни шла команда. Здесь постоянно почти полные трибуны. Естественно, есть какое-то недовольство, все-таки мы одержали первую домашнюю победу только с шестой попытки. Так что можно понять наших поклонников. Но как они за нас болеют, не может не радовать.

Не стараюсь травмировать противника

— Как же вы попали в «Сибирь»?

— Летом мне позвонил мой агент и сказал, что есть вариант с новосибирской «Сибирью». На тот момент я собирался возвращаться в «Амур», но не мог не принять предложение команды суперлиги, чтобы играть на самом высоком уровне в России и получить шанс проявить себя. Так что мое пребывание здесь — заслуга моего агента.

— Из тренерского состава вы кого-нибудь знали?

— Нет, абсолютно никого. А вот из ребят вместе играл в Хабаровске с Женей Хацеем, Сашей Гришиным. А с Андреем Шепеленко играли друг против друга.

— Довольны ли вы своим дебютом за «Сибирь»?

— Сложно говорить, когда команда проигрывает и находится не в простом положении. Свою игру было бы неправильно оценивать, я даже и не смотрел с этой стороны. В таких случаях своя игра на второй план уходит. Другое дело, когда ты играешь или не играешь. А если тренеры доверяли мне все игры, значит я все правильно делал.

— У вас в арсенале много силовых приемов? Несколько вы уже продемонстрировали, за что получили одобрение болельщиков. Например, против Ковальчука…

— В арсенале!? Это опять же не первостепенная задача — выйти на лед и обязательно показать какой-то силовой прием. Если надо показывать сопернику его место, что просто так ему никто кататься в нашей зоне не даст, тогда и силовой прием не помешает. Если есть возможность, я, конечно, применю прием. Но не для того, чтобы травмировать.

«Сибирь» занимает не свое место в таблице

— Означает ли что-то ваш игровой номер «40»?

— Нет, это ни с чем не связано. Я за свою хоккейную карьеру уже столько номеров поменял. В Канаде играл под «4», под «11», они наиболее фартовые для меня были. А так как у нас номер «4» был занят, то я взял «40».

— Чем предпочитаете заниматься в свободное время?

— Смотреть фильмы, читать книги, слушать музыку. Да и времени не особо много свободного, но это жизнь такая, я ее сам выбрал.

— Какие впечатления от Новосибирска?

— Город очень красивый, большой. Есть места, где можно погулять летом, сейчас-то холодно уже гулять. Впечатления самые лучшие, надеюсь, так оно все и останется.

— Любимое блюдо есть?

— Предпочитаю итальянскую кухню и очень люблю суши.

— Любимая музыка?

— Рок, и причем не наш.

— Веяния Канады?

— Наверное, все-таки четыре года там прожил.

— Ну и напоследок, как думаете, вдохновит ли нашу команду победа над «Молотом» на дальнейшие успехи?

— Я очень на это надеюсь. Команда по составу у нас очень приличная. И то место, какое сейчас занимает «Сибирь», — не наше. И по игре, и по настрою ребят, по нашему желанию. И все это понимают, все готовы работать. Надеюсь, с этого момента начнется совсем другой хоккей.