Утром 20 мая в собственном кабинете посетитель сломал лучевую кость на левой кисти заместителю главврача бердской ЦГБ Надежде Шахатовой.
Мужчина рассказал, что они с супругой ждали второго ребенка. Женщина наблюдалась в женской консультации по поводу беременности. 16 мая вечером жена внезапно почувствовала себя плохо: побледнела и прилегла на диван. «Я не знал, что делать в таких случаях. Позвонил в дежурную аптеку, чтобы узнать, может быть, нужны какие-то лекарства. Там мне посоветовали вызвать скорую».
Врач принял решение немедленно госпитализировать женщину. Супруг отправился на своей машине следом за каретой скорой помощи. Женщину положили в отделение гинекологии, взяли анализ крови и даже попросили мужа отвезти пробирку в соседний корпус, чтобы не терять времени.
«Я очень переживал за жену и будущего ребенка, потому что понимал: что-то идет неправильно, так быть не должно. Но меня обнадежили, что все будет хорошо и мне можно ехать домой. Жена звонила в три часа ночи, жаловалась, что очень плохо, сильно болит живот. Сказала, что ей поставили обезболивающий препарат».
Ночью у женщины случился разрыв маточной трубы, началось внутреннее кровотечение. Утром она попала на операционный стол, а затем и в реанимацию. «В себя она пришла только в свой день рождения, 19 мая», - вспоминает недавние события Александр.
«Я взял выписку у лечащего врача о том, что моя жена поступила в гинекологию по скорой. В документе было написано, что жена поступила в больницу не вечером 16 мая, а в 6.50 17 мая. Я это увидел, сказал доктору, она исправила дату и время. Другую справку я взял в реанимации. Мне сказали, что на эти документы нужно поставить печать главного врача, это можно сделать только в понедельник».
Александр планировал предоставить справку по месту работы жены, чтобы там знали, что она лежит в больнице, и это надолго. «А когда стали менять даты и время, я понял, что мне нужно и для себя. С этими документами я приехал к главврачу. В приемной мне позвали Шахатову. Она вышла и сказала, что будет вести со мной диалог только у себя в кабинете», - рассказывает Александр Охотин.
В кабинете Надежда Александровна взяла документы, Охотин включил диктофон, чтобы записать разговор. Надежда Шахатова позвонила реаниматологу и стала выяснить, на каком основании он выдал справку, где было написано, что женщина поступила в реанимацию в тяжелом состоянии. «Она начала при мне его отчитывать, а когда закончила разговор, сказала, что никакие документы подписывать не будет». Начмед говорила мужчине, что такую справку может запросить только сам пациент, сославшись на врачебную тайну. Тогда мужчина попросил вернуть документы.
Она сказала, что не отдаст, и начала их мять левой рукой. Я попытался выхватить, но у меня в руке остались только мелкие фрагменты бумаги, - продолжает Александр. Мужчина уточнил, что во время описываемых событий в кабинете они находились вдвоем. «Она стала кричать: «Таня, вызывай главврача!». Прибежали какие-то мужчины, меня не хотели выпускать. У меня в правой руке был диктофон, а в левой – фрагменты бумаги. Я выбежал и сразу поехал в Следственный комитет писать заявление».
В СК Охотину пообещали, что будет проведено расследование. Тем временем Надежда Шахатова вызвала полицию и написала заявление. «Она уверяет, что я сломал ей руку, но я ее не трогал! Просто выхватил у нее из рук бумаги… Не мог подумать, что так будет. Пришел поставить печать, называл ее по имени-отчеству, не грубил. Не думал, что такое может случиться с моей семьей».
На следующий день Охотина вызвали в полицию, где он дал письменные объяснения по поводу произошедшего. «Жена в плохом эмоциональном состоянии, очень переживает. И физическое состояние я бы не сказал, что у нее хорошее. Врач-реаниматолог сказал мне, что еще неизвестно, чем все это может закончиться.
Сама Надежда Шахатова сказала журналистам: «Что касается моего физического состояния здоровья, то оно удовлетворительное, а моральное ужасное. По сути дела сегодня в России идет уничтожение медицинских работников как социального слоя. Мне больно не физически, у меня болит душа. Вторые сутки думаю о том, что произошло, но объяснить, обосновать поведение мужчины, набросившегося на меня, не могу».
