Меня встретила на входе какая-то какофония из очень странных звуков: навязчивого тиканья, зудящего звона, транзисторного шипения. В нос ударил приятный, знакомый с детства запах разогретой канифоли.
— Сегодня может показаться, что невозможно отремонтировать технику в обычной мастерской, — заговорил мастер по ремонту радиоэлектроники, представившийся Александром Ивановичем. — Ведь электроника изготавливается из все более сложных микросхем, мельчайших деталей. Однако и они поддаются ремонту.
Посмотрев на мощные, просто колоссального размера руки мастера, я не очень-то поверил его словам. Как у него это получается — паять крошечные ножки микросхем? Их и разглядеть-то можно только через увеличительное стекло! А потом подумал: казалось, ушло то сложное время, когда сношенные до дыр обувь и одежда, сгоревшие чайники и разбитые часы были обречены на вторую жизнь. А вот и нет, не ушло! У некоторых людей эти вещи все еще хранятся дома, а кто-то пытается их реанимировать. И я как раз попал в то самое место, где этот процесс возрождения происходит.
Я обернулся на неожиданный скрежет. Э, да это же кукушка заголосила в окошке больших напольных часов!
— С часами по-другому, — сказал сидящий в дальнем углу комнаты мастер-часовщик.
Знакомимся. Игорь Валентинович говорит со мной, не снимая с глаза линзы:
— Часы стали все электронными, механические — уже раритет. Скорее всего, профессия часовщика скоро исчезнет. В лучшем случае останутся мастера по элитным, дорогим часам ручной работы… А ключик для твоих часов попробуй поискать в музыкальном магазине, подобным ключом подстраивают гитарные струны.
Уходя, я еще раз посмотрел на этих мастеров, занимающихся своим делом уже несколько десятилетий. Им пришлось стать универсалами, чтобы пережить кризис 90-х. Таких мини домов быта осталось совсем немного. Как и тех, кто еще стремится что-то отремонтировать.
Опубликовано в газете «Советская Сибирь» №44 от 31 октября 2018 года
