Ночь в гробнице ради снимка – фотограф простился с руферством

26.08.2019

Он снимает с высоты птичьего полета без страховки и продает фотографии за сотни тысяч рублей. Бесстрашный покоритель небоскребов, мостов и статуй с сотнями миллионов просмотров на YouТube объездил 50 стран и забирался туда, куда никогда не ступала нога человека.

Вадим Махоров представил новосибирцам самые яркие работы за десять лет руферства, а корреспондент «ВН» узнала, зачем Дед Махорка так часто рисковал жизнью.

— Какие подъемы за десять лет запомнились вам больше всего?

— Самые интересные наши подъемы — на НотрДам, когда он еще не сгорел, Шанхайскую башню, Кельнский собор, статую Христа Искупителя в Рио-де-Жанейро. Там мы сидели прямо на его руке. Сейчас мне интересно не сверху снять, а получить какие-то новые впечатления через путешествия. На данный момент занимаюсь видео, снимаю города с дронов. Новосибирск, например, снимал целый год, показал все сезоны: ледоход, листопады осенние. Недавно снимал Красноярск, летал и показывал, как парит Енисей. В общем, сейчас интересно не куда-то залезть, а сделать красивый визуальный контент.

— А руферством вы будете дальше заниматься?

— Нет, это проект завершенный в том плане, что руферство уже отошло. Оно неинтересно не только нам, но и в мире уже мало кому интересно. Мы залезли везде, где только можно, поднялись на все точки, которые были запланированы. Руферский хайп уже давно набран, этот ресурс исчерпан. Сейчас руферства в моей жизни как такового нет. Последнее, что снимал, — Красноярск в 30-градусные морозы, на Алтай еще ездил.

— Расскажите о фотографиях, снятых на других континентах.

— Мы были на Манхэттене, сидели на небоскребах и болтали ногами. А когда залазили на пирамиду Хеопса, прятались в гробницах днем, чтобы избежать охранников. Они там с автоматами патрулируют территорию, а получить пулю в зад не очень хотелось. В гробницах пахнет древностями. Сидишь, как в заброшенной пещере, но никаких мумий там и в помине нет. Надеюсь, никакие проклятия меня не преследуют, да я в это и не верю. И только ночью мы вылезли и в режиме ниндзя пробрались на пирамиду. Опасно было!

Махорка2.jpg

— А как люди реагируют, что вы забираетесь на святыни — пирамиды, статую Христа, храмы?

— Не знаю, что из этого святыни, мы же не на иконы залезали. Мы залезали на Кельнский собор, тогда было много сообщений в СМИ, вся Европа об этом писала. Но ничем плохим ни для кого это не закончилось. Писали заявления в полицию, на нас хотели подать в суд, но состава преступления не было. Мы не повредили ни одной лепнины. Мы же не совершаем вандальские поступки, просто делаем крутые кадры. Поэтому все, кто был недоволен, со временем про это забыли.

— Как вас пускают на такие объекты?

— С разрешения если мы куда-то и лазили, то это были только коммерческие и рекламные съемки для всяких брендов. В нашем случае мы никогда ничего ни у кого не спрашивали. Это такая своеобразная игра, квест. Есть цель, есть мы, и нужно как-то преодолеть препятствия в виде охранников, высоты, закрытых замков, открытых окон, камеры видеонаблюдения. Нужно пройти такой лабиринт и не попасться охранникам. И как раз это формирует историю фотографии. Многие договариваются, подкупают охрану и забираются на ту же статую Христа Искупителя. Но потом ты эту фотографию не продашь за 5 тысяч евро, как мы недавно продали в Европе. Она не будет значить ничего.

фото Вадима Махорки

Под покровом ночи фотографы несколько часов пробирались к статуе Христа сквозь джунгли, чтобы остаться незамеченным. Фото Вадима Махорова

А искусство — это все-таки история. Мы можем поставить унитаз и сказать: «Это искусство». Все скажут: «Фу, у меня дома такой же унитаз». А если у тебя будет история, почему это здесь стоит, то это может и правда стать искусством, как «Черный квадрат» Малевича. Как протест.

— Каков ваш рекорд по покоренной высоте?

— 650 метров, Шанхайская башня. Мы там провели около 18 часов. Когда поднялись, увидели, что весь город в облаках. Мы были настолько высоко, что города даже не было видно. А у нас была цель снять видеоролик, и пришлось дожидаться, когда облака развеются, и только тогда мы сняли его. Когда выложили видео, в первые сутки на YouТube его посмотрели более 1,5 млн человек, на второй — 6,7 млн, через неделю — 23 млн. На сегодняшний день оно набрало 85 млн просмотров. Мне кажется, это был переломный момент для руферской субкультуры, это стало новым трендом. Но есть разное искусство — что-то провокационное, вирусное, как ролик с Шанхайской башни, а есть то, что хочется просто созерцать. Провокация на то и провокация, что люди начинают это обсуждать.

— После вашего успеха подростки еще активнее начали покорять высотки. Чувствовали ли вы ответственность за тех, кто повторял трюки?

— Нет, ответственности не чувствовал. Во-первых, я всегда говорил, что не стоит повторять. А во-вторых, я же не могу решить за человека, что он будет делать. Я ему показываю красивую картинку, но не говорю: «Давай, иди, делай то же». Это его личный выбор. В какую бы страну мы ни приезжали и ни снимали, например, в Китай или Гонгконг, и в Европу в том числе, после нас появлялось дикое количество руферов, которые пытались повторить. Кто-то даже успешно. Также появилось много руферов, которые начали делать не фото, а какие-то экстремальные вещи — висели на одной руке на краю, например. Это уже совсем другое направление, я не считаю, что это искусство, а мы всегда старались заниматься чем-то около искусства, потому что каждая фотография содержит в себе историю. Это не просто щелкнул кнопкой фотоаппарата как турист — нет, это совсем другое. Наверное, это можно назвать перформансом.

— Вам бывает страшно?

— Иногда страшно, конечно, как же без этого. Если страха нет, значит, ты безумен. А страх должен тебя контролировать, и он добавляет перчинку в то, что ты делаешь. Мы никогда не использовали страховку, она будет только мешать и нас задерживать. И в нашем случае это гораздо больший риск. В общем, бывают страшные моменты, но когда ты начинаешь снимать, то контролируешь себя, и все нормально.

— Почему вы каждый раз после путешествий возвращаетесь в Новосибирск, ведь перед вами открыт весь мир? Что для вас этот город?

— Раньше я сюда возвращался, потому что мне было без разницы, где я живу. Большую часть времени я путешествовал. А сейчас возвращаюсь, скорее, по привычке. Началось все десять лет назад. Я тогда приобрел свой первый фотоаппарат и искал себя. Однажды, купив штатив, я захотел сфотографировать город с высоты и начал вместе с друзьями забираться на крыши и высотки. До 20 лет никогда не путешествовал и думал, что Новосибирск — это лучшее место на планете. Новосибирск для меня — такая песочница, все свои проекты я начинал здесь, а потом уже выходил на другие города и страны.

— Насколько в вашем деле важна физическая подготовка?

— Я специально никогда не тренировался. Обычно важнее выносливость, чем сила. Главное, быть здоровым человеком, не пить, не курить и не набирать лишний вес. Этого достаточно.

— Как принимают ваше современное искусство в России и за рубежом?

— У нас была последняя выставка в Швейцарии. В отличие от России, у них там развит галерейный бизнес, можно прийти и купить любую фотографию. Здесь тоже можно купить, но ценники не такие большие, как там. В Европе коллекционеры скупают наши фото, например, за 650 тысяч рублей. Три раза была выставка с разными фотографиями, и все три раза раскупали почти все работы. Люди ценят это и воспринимают как искусство.

— А как родители относятся к тому, чем вы занимаетесь?

— Конечно, они переживают. Но негатива никакого точно не было никогда. Это мой выбор. Что они мне могут сказать? Не делай? Я скажу «хорошо», пойду и буду дальше делать.