Прошло 40 дней, как ушёл из жизни Александр Солженицын
Достаточно посмотреть
Книги, выходящие о нем в последнее время, тоже часто оппонируют друг другу, их авторы диаметрально расходятся в трактовке хорошо известных событий жизни писателя (достаточно сравнить книги той же Людмилы Сараскиной и Владимира Бушкова). Но все, безусловно, соглашаются с тем, что с уходом Солженицына канула в Лету целая эпоха.
Большинство обращенных к Сараскиной вопросов, оговоримся, были достаточно жесткими, даже агрессивными. И, подводя итоги, она отметила, что «сам тон вопросов доказывает неоспоримую вещь: Солженицын
«Болит» Солженицын и новосибирским писателям, и литературным критикам, которым тоже есть что сказать.
Геннадий Прашкевич:
«Он сумел сделать из литературы политическое оружие…»
— К Александру Солженицыну я отношусь достаточно сложно. Считаю, что у него есть три великих полотна: «Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом» и «Один день Ивана Денисовича».
Лично Александра Исаевича я видел один раз. Это было
Для меня Солженицын — очень крупная величина, человек, который из литературы сумел сделать политическое оружие, очень, заметим, опасное. Сказать, что он разрушил Советский Союз, было бы преувеличением. Но, несомненно, он приблизил это разрушение, сделал многое для этого. Было великое государство, великая держава, в которой, как и в любой другой, было много дерьма — один ГУЛАГ чего стоит, истинная «империя зла». Но вопрос о карательных системах, о неких «наказаниях» — это вопрос крайне сложный. И что с того, что мы впали в «добродушие»? Ситуация с США и Евросоюзом в свете последних событий показывает, насколько все непросто.
Что касается роли Солженицына как пророка — как это было принято считать в последние годы его жизни, — эта его ипостась мне совершенно неинтересна. Я не верю в пророков. Пророками были Будда, Мохаммед, Христос… А живой человек, наш современник в роли пророка… нонсенс.
И тем не менее Солженицын — это великий человек, сумевший вступить в борьбу с системой и почти выигравший этот бой. Он создавал тезы, и эти тезы работали. Но вот беда, он продолжал работать и создавать свои тезы и после возвращения из Вермонта — и они уже были непонятны… Его «Словарь русского расширения», это, извините, мертвая речь. А много ли среди ваших знакомых тех, кто сумел полностью прочитать все его «Красное колесо»?
Все лучшее, с художественной точки зрения, создано Солженицыным до отъезда в Америку. Здесь его гоняли, как зайца, здесь перекрыт был путь к документам, а это всегда включает фантазию. А в Вермонте ему были открыты все архивы: от Распутина до Сталина. И это было очень сложно художественно переосмыслить. Иногда обилие информации не помогает, а мешает. А Солженицыну приходилось еще и спешить…
Конечно, к «Архипелагу ГУЛАГ» надо относиться, как к художественному произведению, хотя у него были многие сотни свидетелей, и письма, и истории, и правки они свои в рукопись вносили. Но при этом Солженицын, как все исторические деятели, творил свой миф. Тем не менее этот человек повлиял на течение истории XX века…
Евгений Мартышев:
«Он революционизировал многие процессы…»
— Нельзя умалять значение личности Солженицына. В истории России это величина, безусловно, крупная. Его «Один день Ивана Денисовича» прочитал за одну ночь, это было потрясением. И он, безусловно, был «властителем дум». Ценю его «Матрёнин двор», «В круге первом»… «Архипелаг ГУЛАГ» — это уже публицистика. Если говорить о Солженицыне как о писателе, то лично мне ближе другая проза — Шолохова, Астафьева, Распутина — она богаче, она, как мне представляется, образнее, она точнее. Среди моих знакомых нет никого, кто бы читал запоем «Красное колесо» и ставил его выше или хотя бы вровень с «Тихим Доном» Шолохова.
Солженицына, безусловно, надо рассматривать как общественного деятеля, повлиявшего на ход истории. И, на мой взгляд, влияние это было скорее негативно, чем позитивно. Думаю, если бы Александр Исаевич имел возможность заглянуть вперед, то пришел бы в ужас от многих последствий и отказался бы от ряда своих деяний. Его популярность тоже, думаю, во многом объяснялась именно тем, что он был диссидентом. Здесь — играл на разрушение, там — этим умело пользовались. А когда «диссидентская» составляющая его жизни ушла, он уже не столь интересен стал ни там, ни здесь. Вызывает много вопросов и сам факт его ареста сразу после войны. В такие трагические для страны моменты народ собирается вокруг своего лидера, каким бы этот лидер ни был, сосредотачивается на победе, а не ведет разборки с властями.
Хотя, безусловно, многое в его жизни вызывает большое уважение: он победил рак, он прошел через унижения, обыски. Он выстоял, выдержал, не сломался, не отказался от своих убеждений. И тем не менее он был орудием в руках наших врагов. И был использован нашими недругами для разрушения российской государственности. Его роль в этом процессе не стоит преувеличивать, но, с другой стороны, и сбрасывать со счетов роль личности в истории тоже не стоит. Личность, безусловно, может подталкивать или тормозить события. Например, если над пропастью нависла лавина, то можно крикнуть — она сойдет, а можно снять ее аккуратно, слой за слоем. Солженицын, это мое устойчивое мнение, революционизировал многие процессы, которые должны были идти исключительно эволюционным путем.
Кроме того, в его «Архипелаге» не все, с моей точки зрения, правдиво, многое построено на мифах и домыслах, догадках. Вызывают большое сомнение цифры, касающиеся сталинских репрессий. А такие вещи для человека, претендующего на роль пророка, просто недопустимы. Конечно, отдадим ему должное, он сам прошел лагеря, выстоял, не изменил своих убеждений… Но и Шаламов прошел лагеря, но его проза и его отношение к российской истории были принципиально иными… Думаю, что и Нобелевскую премию Солженицын тоже получил не только за художественную ценность своего романа, как и Горбачев не за свои политические заслуги…
Владимир Яранцев:
«Он изменил наш менталитет…»
— Для меня Солженицын начался с его повести «Матрёнин двор» — до сих пор считаю это его высшим, с художественной точки зрения, достижением. «Один день Ивана Денисовича» прочитал уже позже рассказов Варлама Шаламова. И поэтому открытием он для меня не стал. Нашел там и явные переклички с «Записками из мертвого дома» Достоевского.
Из последнего интересны «Словари русского расширения». Думаю, вдали от родины ему надо было
Значение Солженицына я бы сопоставил со значением Максима Горького, который тоже создал не так много шедевров как писатель, как художник, но при этом был очень колоритной фигурой как организатор, как личность, как человек, к мнению которого прислушивались. Солженицын тоже был человеком, влиявшим на общественное мнение, изменившим наш менталитет. И что бы там ни говорили, его влияние было, безусловно, позитивным.
Перемены при застоявшихся процессах необходимы. При этом и его жизнь, и его книги очень уязвимы для критики. В его творчестве много противоречий. Но разве не были противоречивы Толстой и Достоевский? Русскому человеку вообще свойственны метания и противоречивое восприятие действительности. Он, безусловно, масштабная личность, и именно так его и надо воспринимать, синтезируя его роль как писателя, как общественного деятеля, учитывая его темперамент, его неугомонную натуру и его политический, диссидентский ум…
Он — личность титаническая, и, соответственно, где много достоинств, там и много недостатков. Его роль в истории тем более заметна, что после Серебряного века роль личности в истории России стала заметно ослабевать. Я бы приблизил его к первой десятке людей, определивших судьбу России XX века.
Александр Солженицын скончался 3 августа от сердечной недостаточности в возрасте 89 лет и был похоронен на Донском кладбище в Москве. В столице именем Александра Солженицына назовут улицу Большую Коммунистическую, расположенную в центре города в районе Таганки. На одном из домов будет также установлена мемориальная доска.
