Уроки Платона

Что побуждает нас сегодня обращаться к мудрости древних философов?

Наша эпоха отличается от более ранних тем, что мы безнадежно устремлены вперед. Мы живем с идеей прогресса — завтра будет лучше, чем сегодня, а послезавтра будет лучше, чем завтра, и т.д. Идея привычная, но спорная. Во-первых, относится она только к техническим достижениям — конечно, не было еще в начале прошлого века ни мобильных телефонов, ни стиральных машин, ни замечательного ящика с названием «телевизор». Не летали в космос. Его лишь наблюдали, им любовались и дали ему имя «украшенный, красивый» (слово «космос» этимологически того же корня, что и слово «косметика»).

Но стал ли человек лучше? Красивее? Умнее? Добрее? Никак однозначно на этот вопрос не ответишь. И уж во всяком случае, не поворачивается язык сказать, что мы действительно в этом превосходим своих предков. В Афинах Платона в IV веке до нашей эры (с населением около пятидесяти тысяч человек) одновременно жило до десяти величайших гениев человечества. А в Новосибирске с его полуторамиллионным населением? Даже с Сибирским отделением Академии наук.

Во-вторых, идея прогресса, по существу своему, заставляет человека стремиться к новому и новому. А поскольку это относится лишь к внешним формам человеческой жизни, это формирует общество все более безудержного потребления и неумолимо ведет к кризису. Кроме того, такое положение вещей для многих противоестественно и приводит к очень тяжелым последствиям вроде тех, которые описал в своей книге «Футурошок» Олвин Тоффлер, — люди не выдерживают столкновения с будущим и страдают все более тяжелыми психическими расстройствами.

Так не стоит ли в этих условиях осмыслить наше положение, обратившись к древним классикам? Именно этой проблеме посвятил свой доклад на семинаре по древней философии, который проходил в Институте философии и права СО РАН и Новосибирском университете в августе, выдающийся специалист по классической культуре профессор из Тринити-колледжа в Дублине Джон Диллон (автор 11 книг, среди них доступные на русском языке «Наследники Платона», «Средние Платоники. 80 г. до н.э. — 220 г. н.э.», и множества статей. Выдержки из его работ доступны по адресу www.nsu.ru/classics/). В серии своих лекций «Платонизм и мировой кризис» он попытался с точки зрения величайшего философа всех времен обсудить проблемы, которые имеют прямое отношение к современности, — проблему экологии, проблему религиозной терпимости и проблему суверенности власти (последнюю проблему можно сформулировать еще так: на каком основании я, суверенная личность, позволяю, чтобы кто-то мной управлял?)

В качестве основы рассуждения Диллон обращается к диалогу Платона «Государство» и к последнему произведению философа «Законы», длинному и по настроению примерно соответствующему книге Гоголя «Избранные места из переписки с друзьями», за которую наша интеллигенция во главе с неистовым Виссарионом заклеймила классика как консерватора, резонера и реакционера.

Одной из причин, побудивших Джона Диллона так поставить вопрос, стала необходимость преодолеть современные идеологии, которые застят нам глаза и не дают открыто посмотреть на окружающий мир. Платон в этом отношении идеально далек от всяких современных предубеждений.

Прогресс приходит в западный мир с христианством (с его идеей развития человечества от Сотворения до Страшного Суда, причем эта идея очень сильно трансформировалась со временем). Древние греки верили в то, что природа и история цикличны, и человечество должно находиться в балансе с природой. Если в каких-то городах вроде Рима, Александрии или Константинополя население увеличивается, значит, где-то оно уменьшается. И государство должно достигнуть баланса и сохранять его, а не идти вперед и вперед.

С точки зрения Платона, потребление должно быть ограничено необходимым для жизни, поскольку в противном случае государство так или иначе окажется в конфликте со своими соседями из-за ресурсов. Так, как это происходит сейчас: для того чтобы гарантировать безудержное потребление при постоянно уменьшающихся ресурсах, США несут «свободу и демократию» Афганистану, потом Ираку, потом… А если по пути США пойдут Китай и Индия, которые имеют не меньше прав на земные ресурсы, чем США?

С точки зрения Платона, существует некоторая идеальная пропорция между населением и тем местом, которое оно занимает. И ее нельзя нарушать. Так, согласно философу, в идеальном государстве Магнезия должно быть 5040 хозяйств, что примерно соответствует количеству жителей в 20–25 тысяч человек. И государство должно быть организовано так, чтобы это количество не изменялось. Должны быть соответствующие законы наследования, землепользования, законы, регулирующие стиль жизни. Если население вырастает больше определенного уровня, оно должно быть выселено.

Конечно, многое в его схемах сейчас неприемлемо. Но по крайней мере к требованию ограничить производство необходимым, а не постоянно возрастающим (как это сейчас происходит и оправдывается экономическими законами капитализма) следует отнестись со всей серьезностью. Экономика должна быть стабильной, а не растущей, и это должно достигаться как внутренней гармонией разумного устройства, так и гармонией с природой. Меры для достижения этой цели могут быть разными. Например, если пара хочет иметь больше детей, чем два, она должна платить тем, у кого меньше, за право иметь третьего и дальше. Так же и государство, которое потребляет больше ресурсов, чем оно имеет, должно платить другим странам за потребление за их счет. США должны платить за то, что они являются самыми жадными потребителями на земле. (Они, кстати говоря, поэтому и не подписывают Киотский протокол).

Что касается религиозных конфликтов, которые идут как между различными христианскими конфессиями, так и между христианством и исламом, подход Платона состоял бы, как представляется, в следующем.

Надо иметь в виду, что сам Платон считал народные воззрения о богах весьма далекими от понимания сути истинного бога, который един, вне времени и который управляет всем. В то же время он настаивал на скрупулезном выполнении всех религиозных обрядов олимпийской религии (правда, очищенной от наиболее грубых представлений об интригах и изменах между божественным населением). Именно глубокое религиозное переживание участия в этих обрядах объединяет людей в народ. Атеизм в его государстве составляет страшное преступление.

Как Платон относится к другим религиям? Как к другим (альтернативным) путям к единому богу. Ведь такие религии, как индуизм, буддизм или конфуцианизм, ни на кого не нападают. Единую и непреложную истину несут человечеству христианство и ислам. Но на каком основании они так считают? Показывайте свой путь, но зачем отрицать другие пути и насильно заставлять людей следовать только за тобой?

Кроме того, интеллектуалы, которые презирают народные мифы и ритуалы, должны осознать, что это аллегорические и символические формы, за которыми, по существу, стоят те же убеждения, что и у них. Они скрывают одну и ту же высшую истину. Так считали, например, гуманисты эпохи Ренессанса Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола, так считают исламские мистики суфии. А в остальном пусть люди различаются!

И наконец, проблема управления: демократия подразумевает свободных граждан, но в то же время государство все более усиливает контроль над ними. Джон Диллон считает это проблемой не меньшей, чем экологическая или проблема терпимости. Здесь особенно интересно обращение к Платону, который, конечно, был не демократом в своих убеждениях, но, напротив, аристократом и сторонником жесткого, тоталитарного государства.

В шестой книге «Государства» Платон дает впечатляющую картину государства как корабля дураков. Государство — владелец этого судна, а суверенные граждане — члены команды, демократические политики и идеологи. С точки зрения Платона, считать, что каждый может управлять государством, — это бред. Управление — это наука, и ее освоение требует многих лет подготовки. И далеко не все способны эту науку освоить. Поэтому и должна управлять элита. (Настоящая, а не случайно назначенная!)

Но в то же время ситуация не такова, что есть несколько пастухов, ведущих бессловесное стадо. Платон глубоко верит в то, что общество в целом, включая воинов, ремесленников, крестьян, мужчин и женщин, должно постоянно учиться быть гражданами. Человек должен уметь себя ограничивать. Разумная часть души должна влиять на чувственную, страстную. Она должна укрощать ее, как укрощают дикое животное. Это обучение гражданина должно начинаться еще в утробе матери, которая должна приучать плод к чувству гармонии.

У греков было понятие «пайдея» — моральное и умственное воспитание. Оно должно быть обязательно, иначе человек не сможет правильно жить в государстве. Разумеется, такой идеал коренным образом противоречит современным демократическим идеалам, которые под покровом слов о свободе все больше контролируют отдельных «свободных» людей в личных интересах безответственной и корыстной элиты.

Урок Платона состоит в том, что в современном государстве отсутствует система подготовки молодежи к ответственной гражданской жизни. Именно эту систему и следует создать. Это требует огромных усилий на начальном этапе, но зато даст огромные преимущества в дальнейшем. Уже хотя бы в том, что ответственные граждане смогут ограничивать себя, если необходимо, в своем потреблении, они будут принимать другие религиозные взгляды постольку, поскольку эти взгляды не являются деструктивными, они будут действительно свободны, поскольку ограничения будут внутренними, а не внешними.

Можно соглашаться или не соглашаться с Платоном, можно соглашаться или не соглашаться с Джоном Диллоном, но нельзя не признать того, что этот подход имеет смысл, и гордыня современного человека не должна приводить к презрительному отношению к мудрости древних. В конце концов, именно благодаря нашим предкам и только благодаря им мы все еще есть на этой земле.