Если кто-то думает, что легковое такси - изобретение автомобильной эпохи, он глубоко ошибается. Таксометры - приборы, отмеряющие расстояние, за которое должен был рассчитаться пассажир в конце пути, существовали уже в допотопные времена, когда ни двигателей внутреннего сгорания, ни метров, ни километров, ни футов, ни ярдов еще и в помине не было. А таксометры были. Представляли они из себя некий ящичек, заполненный камушками. Ящичек устанавливался над одним из колес древнего экипажа, и когда колесо совершало полный оборот, специальная зацепочка открывала в ящичке окошечко, из которого в другой ящичек падал один камушек. По количеству выпавших камушков и расплачивался потом пассажир с таксистом в соответствующей валюте.
Но это, что касается платы по таксе. А ниже - что касается условий работы таксистов доавтомобильного времени: извозчиков, ванек, лихачей, кучеров и т.п.
Казалось бы, ну и какие у них были проблемы? Ни тебе светофоров, ни тебе «Правил», ни тебе гибдедешников. Куда хочу, туда и ворочу, кого хочу, того и везу: лошадь-то моя и коляска моя... Ан нет. Оказывается, и извозчики во время своей работы даже в «бесправные» времена должны были соблюдать множество неписаных правил.
Так, например, все городские экипажи при движении по улицам обязаны были держаться правой стороны, причем легковые, перевозившие пассажиров, должны были передвигаться как можно ближе к панелям, не занимая среднюю часть улицы, давая возможность обогнать себя: мало ли кто и по каким государственным делам торопится. Самим же «легковушкам» носиться наперегонки запрещалось. Теми же правилами предписывалось соблюдать интервал между передним экипажем и задней лошадью - не менее четырех с половиной метров. А как смеркалось, «водители» обязаны были зажигать фонари на своем транспортном средстве, в ожидании же седоков становиться вдоль улицы в один ряд.
Существовали и другие требования. Например, извозчик должен был быть не моложе 17-18 лет, экипаж он был обязан содержать опрятным и исправным, сам прилично одетым, а если на обивке экипажа требовалась заплата, то непременно в тон. Легковой экипаж летом оснащался фартуком, укрывающим пассажиров от пыли и брызг, а зимой - меховой или стеженой полостью для тепла.
Под страхом наказания извозчику запрещалось садиться внутрь экипажа и слезать со своих козел на главных улицах. Слезть с козел он мог только возле извозчичьего трактира или в месте поилки лошадей. Порожним извозчикам запрещалось до рассвета проезжать через некоторые городские заставы, охраняемые полицейскими кордонами (сейчас посты ГИБДД). Полицейские же имели право остановить извозчика, загрузить в его экипаж подобранного на улице больного или пьяного и приказать бесплатно доставить по указанному адресу. При необходимости и сами полицейские бесплатно пользовались легковыми экипажами.
Если же извозчик дожидался седока возле железнодорожной станции, то он не имел права выезжать навстречу пассажиру из ряда своих коллег, чтобы не создавать беспорядок. Не мог он потребовать с седока денег сверх положенной таксы, не мог и отказать везти нанимающего его, разве что ездок назначал маршрут, не обозначенный в таксе. Ночью отказывались везти и пьяных - понятно почему.
За каждое нарушение правил и ослушание, за грубое обращение с седоками, за неправильную стоянку извозчики подвергались штрафу. Околоточные надзиратели и городовые могли штрафовать извозчиков в пределах от 2 до 100 рублей без права обжалования. Для штрафа достаточно было заявления седока или дворника. Если же оказывалось, что штраф оплатить нечем, нарушитель на двое-трое суток помещался в «холодную». Сидел, думал.
Казалось бы, подобные драконовские методы предотвращали всяческие нарушения. Но не тут-то было. Например, с 1894 по 1896 годы в Петербурге было зафиксировано 11 тысяч нарушений, а сумма штрафов, взятых с извозчиков-нарушителей, превышала 35 тысяч рублей, одновременно арестовано было 813 человек. А все почему? А все потому, что дистанцию водители не соблюдали, экипажи ставили поперек улиц, мешая другим, лихачи открыто разгуливали по панели во время стоянки, бравировали быстрой ездой, прятали под себя лисью полость, чтобы городовой не смог зимой слишком долго наслаждаться бесплатной ездой, а чтобы проехать до рассвета через кордон, извозчик садил пассажира даром или давал тому на водку: еду, мол, не пустой. Как правило, извозчики выезжали на линию нетрезвыми, так что полицейские без проблем «хабарили», обирая и правых, и виноватых «ванек», заранее готовых к расходам на городовых.
Первый случай наезда извозчика на пешехода был зафиксирован еще при Павле I, который тут же приказал выслать всех извозчиков из столицы. Но как же без них? Тогда извозчиков вернули, запретив, однако, пользоваться дрожками, велели иметь только коляски как более маневренные. Но и это не помогло. Через сотню лет наезды стали делом обычным, как обычными стали столкновения экипажей, сбитые уличные фонари, тумбы, порча вагонов конных рельсовых дорог.
И вот тогда Петербургское городское управление издало указ, по которому всех, управляющих легковыми экипажами, обязали подвергнуться испытанию. Испытание проводила на отведенной площади специальная комиссия по особой программе одновременно с осмотром экипажей. Полиция выдавала разрешение на извозный промысел. Решением городской думы каждому извозчику присваивался номерной знак. Сначала это была дощечка из белой жести с обозначением полицейской части города, где стоял извозчик, и номера. Дощечка подвешивалась на спине извозчика между плечами. За такой билет каждый платил ежегодно в управу два рубля. На смену дощечке пришел медный значок, который извозчик показывал нанимающему его седоку. И уже позже появилась жестяная бляха с номером. Ее прибивали к облучку экипажа, чтобы иметь право проезда.
В определенные дни, обычно перед летом, комиссия из представителей полицейского резерва и кассира принимала денежный налог и производила осмотр, следя за тем, чтобы лошадь и экипаж находились в должном порядке, упряжь была ременная, сам извозчик одет по форме в синий армяк. После чего и выдавался номер.
Формально извозчик мог стоять не только на бирже - специальном месте для найма пассажиром. Он мог ожидать пассажиров и возле гостиниц, ресторанов, магазинов, театров, рынков. Вообще, хоть где. На деле же существовала целая система купли-продажи бойких мест и поборов со стороны дворников и швейцаров, вынуждавших извозчиков платить за место от 10 копеек до рубля. Эта плата во много раз превышала доходы города от платных стоянок, но швейцары и дворники не стеснялись, обирая «водил», потому что делились с городовыми. И попробуй извозчик возмутиться - его тут же прогоняли в шею, если не арестовывали..
