Дай Бог морю... нормального финансирования
 |
Желая показать местные достопримечательности, приезжающих к нам летом гостей мы непременно везем на водохранилище. Обское море, как его теперь чаще называют, давно стало излюбленным местом отдыха не только новосибирцев, но и томичей, алтайцев, кемеровчан. Нежась под шум волн на горячем песочке и любуясь зеленью, кажется, вечных сосен, как-то забываешь, что и сами эти пляжи - не дар природы, а дело человеческих рук. По замыслу созидателей, Новосибирская ГЭС должна быть только первой в числе целого каскада ГЭС. Но даже и без этого в первые годы своего существования Новосибирская ГЭС достигла довольно высокой мощности- до 405 тысяч кВт и служила регулированию межсистемных перетоков в энергосистеме всей Западной Сибири. С появлением водохранилища начался всплеск в развитии судоходства, ежегодные уловы в водохранилище достигли 1200 тонн, строились планы строительства ирригационных сооружений, которые обводнят засушливую Барабинскую степь.
Однако за сорок с лишним лет существования водохранилища изменилось как оно само, так и приоритеты его использования. Создаваемое изначально для нужд гидроэнергетики, наше Обское море сегодня «работает» прежде всего на водоснабжение полуторамиллионного Новосибирска и как зона рекреации, отставив на второй план и третий план ирригацию, судоходство, рыбное хозяйство и саму энергетику. Проблем у водохранилища, правда, от этого меньше не стало. Скорее, напротив. Уменьшение числа приоритетов в функционировании водохранилища можно трактовать как нарастание его проблем. Обсуждению их и была посвящена региональная научно-практическая конференция, состоявшаяся в конце августа в Краснообске. Кстати, первая за все годы существования водохранилища. Ее организатор - Управление эксплуатации Новосибирского водохранилища, реорганизованное недавно в федеральное государственное управление «ВерхнеОбьрегионводхоз», в этом году отмечает свое двадцатилетие. Но «датским» мероприятием конференцию вряд ли можно назвать. Желая хозяевам, как водится по нынешним временам, «нормального финансирования», участники конференции говорили опять-таки о проблемах водохранилища.
Одна из основных - дорогостоящие работы по укреплению берегов. Из 600 км береговой линии половина подвержена интенсивному разрушению. Ежегодные потери из-за переработки берегов (есть такой термин у специалистов) составляют до 20 кв. км. И это сейчас, когда значительная часть наиболее подверженных разрушению участков берегов в нижней части водохранилища уже укреплена. Эту работу, проделанную Управлением эксплуатации водохранилища в сотрудничестве с учеными, можно без преувеличения назвать вкладом в российскую практику берегозащиты.
При создании водохранилища его берега планировалось защищать по преимуществу волноотбойными стенами и распространенными в ту пору методами бетонной и каменной наброски. На нашем водохранилище, где в период осенних штормов волны могут достигать 3,5 метра, а берега сложены легкоразрушаемыми материалами, такой вариант не прошел. Море неумолимо наступало на берег. На участке в районе нынешней станции «Обское море» через год каменная наброска просто перестала существовать. Ситуация здесь вообще складывалась чрезвычайная. При существовавших темпах берегоразрушения неминуемо пришлось бы переносить и железнодорожное полотно, и идущую рядом с ним автотрассу, что потребовало бы колоссальной затраты средств. Вот тогда без каких бы то ни было на тот момент нормативов решено было перейти от наброски к методу регулирования береговой линии. Что и было сделано в 1958-1962 годах путем намыва песчаного пляжа. Кто знает, если бы не угроза ЧП, когда бы у новосибирцев появилось такое чудесное место для отдыха. Песчаные и гравийно-галечные пляжи в комплексе с волноломами и бетонными бунами оказались лучшим вариантом восстановления устойчивости береговой линии. У нас же впервые не в России - в мире(!) стали использоваться искусственные мысы.
Сотрудничество практиков с учеными Института водных и экологических проблем, Институтов геологии и геофизики СО РАН, НГУ показывает: сегодня нет проблем, которые невозможно было бы решить. И в то же время они есть.
- Нашим исследовательским организациям до сих пор недоступны современные средства связи, благодаря которым можно получить информацию о гидрологических и береговых процессах, транспорте наносов, качестве воды, - говорит организатор Института водных и экологических проблем академик Олег Васильев. - Гидрохимические анализы производятся с интервалом в один месяц, тогда как на Западе максимум через десять дней. Получаемые практиками и исследовательскими организациями данные сегодня нигде не сводятся, не анализируются. Системы наблюдений разрознены и имеют много нестыковок. Например, проблемой качества воды в водохранилище у нас занимается Западно-Сибирское управление по гидрометеорологии и мониторингу природной среды, ИВЭП, ФГУ «ВерхнеОбьрегионводхоз». Тем не менее мы и сегодня не можем ответить на вопрос: портит водохранилище воду или улучшает.
Что отстаивается в отстойнике?
Не будь водохранилища, которое специалистами сравнивается с отстойником вредных химических веществ, вода у новосибирцев была бы куда больше разбавлена стоками промышленных предприятий Алтайского края. Впрочем, ЧП у нас случаются и сейчас. Этим летом в воде, черпаемой Бердским водозабором, вновь регистрировалось повышенное содержание железа и марганца. Виновников сбросов опять не обнаружили, хотя шуму по этому поводу было много. Досталось на конференции и журналистам, традиционно «радующим» читателей сенсациями о наличии фенолов в воде Новосибирского водохранилища. «Надо правильно интерпретировать результаты, - сказал по этому поводу доктор медицинских наук Евгений Трофимович. - Реагенты дают реакцию на многоатомные фенолы, которые не имеют ПДК. В человеческом организме этих фенолов во много раз больше, чем в водохранилище, и опасности никакой они не представляют. Если в воде содержание фенола было бы 2, тем более 3 ПДК, - это катастрофа. Потому что после хлорирования такой воды ее не станет пить ни один человек: в воде будет карболовая кислота».
Развеяв нашу дремучесть насчет фенолов, Евгений Михайлович затем заявил: «Если по химическому и микроэлементному составу вода Новосибирского водохранилища соответствует нормам, то, обращаясь к эпидемиологическим показателям, надо прямо сказать: мы сидим на пороховой бочке. Когда в 1973 году в нижнем бьефе впервые был обнаружен холерный вибрион Эльтор, заседания чрезвычайной комиссии шли непрерывно, сутками. Сегодня по этому поводу в колокола уже не бьют. Наше водохранилище превратилось в резервуар, содержащий и генерирующий холероопасную вибриофлору и опасные в плане кишечных заболеваний микроорганизмы. Тогда как гидрохимическое созревание водохранилища уже произошло, в эпидемиологическом плане только наступает расцвет процесса. Идет берегоразрушение, размывание островов, растет число мелководий, которые при низкой проточности и хорошей прогреваемости действуют подобно термостату, где размножается микрофлора. Зоны санитарной охраны Новосибирского водохранилища не пересматривались уже 20 лет. За это время ситуация резко изменилась. Если водохранилище не охранять, результат будет печален».
Кроме вызревающего в мелководьях водохранилища эпидемиологического бедствия, есть и другая беда, которую уже прочувствовали на себе работники Новосибирской ГЭС и «Горводоканала» - это посадка уровня воды в Оби. Процесс этот предполагался проектировщиками изначально, но тогда же считалось, что ближе к городу уровень воды в реке нормализуется. Яму себе выкопали мы сами, когда с середины
60-х начали замывать городские овраги, прятать под землю Каменку и Ельцовку. Гравий и песок для этого брали из русла Оби. В результате уровень воды у плотины просел до полутора метров. На сколько ниже он стал в городе, можно узнать, придя на набережную: обская волна должна была разбиваться о парапет, а не плескаться где-то внизу, за забросанной мусором полосой берега. До 1966 года расход воды в створе ГЭС составлял 450 куб. м/сек. Сейчас, чтобы покрыть городские водозаборы, воды нужно спускать от 700 до 1300 куб. м/сек. Из-за посадки уровня воды в водохранилище на ГЭС идет разрушение турбин, оголяется неморозостойкий бетон опор, а значит, уменьшается запас устойчивости всего сооружения.
Труднее всего приходится «Горводоканалу». «Все три городских водозабора в последние годы, характеризуемые маловодьем, работают в режиме риска, - констатирует специалист МУП «Горводоканал» Алексей Никитин. - При снижении уровня воды до 20 см мы еще справляемся. Дальше придется ограничивать подачу воды в город. Если будет снижаться качество воды в водохранилище, а следовательно, и в Оби, наши сооружения могут с этим не справиться. В прошедшую зиму нам пришлось обрабатывать воду реагентами и в зимние месяцы, хотя обычно 2-3 зимних месяца в этом нет необходимости».
Прожекты или скорая реальность?
Период маловодья, в который вступила Обь, заставил специалистов искать варианты решения проблемы водообеспечения города. До недавнего времени их было три - углубленная сработка водохранилища, реконструкция водозаборов и сооружение подпорной стенки на Оби - либо чуть ниже, либо в районе самого Новосибирска.
Первый вариант, - комментирует предложения специалистов руководитель Верхнеобского водного бассейнового управления Сергей Бавский, - годится только как вариант чрезвычайный. В случае углубленной сработки водохранилища встанут водозаборы Бердска, ухудшится работа гидроузла, начнутся массовые заморы рыбы, да и качество воды при этом вызывает большие опасения. Вариант реконструкции городских водозаборов отвергается сегодня по причине его колоссальной дороговизны. Немало вопросов вызывает и сооружение подпорной стенки. Прежде всего это приведет к застою воды, а наши Тулы, Ельцовки и Каменки превратят Обь в зловонную лужу. Неизвестно и то, как будет вести себя подпорная стенка при серьезных паводках. Не исключено, что тогда мы будем иметь затопление не только дач, но и капитального жилья».
Не так давно появился еще один вариант повышения уровня воды в нижнем бьефе ОБи - затопление несудоходных рукавов. Отстаивающий его председатель общественного эколического фонда «Обское море», Почетный эколог Владимир Битюков считает, что ничего особенно страшного не произойдет ни с Мочищенскими протоками, ни с обкомовскими дачами, если выполнить хотя бы минимальную программу перекрытия несудоходных проток.
- Имеющийся банк гидрологических наблюдений предупреждает: рядом с нами гидротехническая бомба, - говорит Владимир Петрович. - При среднегодовом сбросе Оби в створе около нынешней ГЭС 1640 куб. м/сек в 1900 году расход был 820 куб.м/сек, чуть больше в 1901 году. Что будет, если такое повторится? При нынешнем состоянии русла нижнего бьефа и современных потребностях народного хозяйства к 1 января водохранилище будет сработано к уровню мертвого объема (ниже не рекомендуется опускаться по всем гидротехническим нормам и правилам). Тогда до 1 февраля, к началу паводка, уровень понизится еще на 6-7 метров. Произойдет коллапс всего народного хозяйства. Первый звонок прозвенел в 1982 году, когда для обеспечения городских водозаборов водохранилище пришлось сработать ниже уровня мертвого объема на 2 метра. Бердск тогда остался без воды. Не дай Бог, если такое еще повторится. Природа дает нам шанс предпринять необходимые меры.
Первые меры уже предпринимаются. Верхнеобское бассейновое водное управление намерено обратиться к администрации области, дабы исключить ирригацию из задач, выполняемых водохранилищем. Для орошения 20 га земель под овощными культурами, считают там, вполне можно найти другой источник водоснабжения, не раскачивая режим водохранилища. Возможности регулирования водохранилища это, конечно, повысит, но проблему маловодья таким путем не решить. Так что, скорей всего, на каком-то варианте рано или поздно все-таки придется остановиться. Хорошо бы к этому моменту у нас хватило денег и разумения. А то как бы не пришлось однажды зимой бежать на Обь с бидончиком.
