 |
Давно уже всем известно, что финансовое состояние нашей науки плачевно. Деньги на исследования и научные разработки можно получить в основном из грантов, предоставляемых на конкурсной основе. Бюджетной поддержки хватает в лучшем случае на скромную зарплату сотрудникам институтов. Положение сложное, и некоторые научно-исследовательские учреждения выходят из ситуации, организовав производство высокотехнической продукции по контрактам с зарубежными и отечественными фирмами. Похоже, что это оптимальный вариант, позволяющий вести полноценную научную деятельность. И все же этот путь может в конечном счете привести к тому, что исследования почти прекратятся, а силы институтов будут брошены в основном только на производство. У директора Института гидродинамики СО РАН, академика Владимира Титова свой взгляд на эту проблему.
- Академгородок был запланирован как самодостаточный научный комплекс на полном государственном обеспечении. Воплощение этого проекта оказалось удачным и первым в своем роде в Советском Союзе. Набор научных дисциплин, большое число ученых с мировым именем, прекрасная инфраструктура. Удачно решена проблема «стыка специальностей» - многие научные работы охватывают несколько областей знания, появляется необходимость советоваться со специалистами, использовать разную аппаратуру, которой нет в каком-то определенном институте. Любую возникшую идею можно обсудить с коллегами, не выезжая за пределы Академгородка. Все это способствует бесконечному процессу - зарождение научной идеи, ее поддержка, разработка, воплощение, и - возникновение идеи новой. Плюс университет, целенаправленно готовящий молодежь к научной работе. Создана уникальная научная атмосфера. Когда Академгородок был только построен, конечно, задумывались о том, каким он будет через тридцать лет. Мы предполагали, что жизнь станет другой. Но трудно было даже представить, что она изменится настолько. Печально, что из-за необходимости самообеспечения зарабатывание денег вытесняет появление научных идей.
Новосибирский Академгородок избежал еще более трудной участи «закрытых» городков именно благодаря своей универсальной структуре. Такие «почтовые ящики», как, к примеру, Арзамас-16 и Челябинск-70, при создании были ориентированы на конкретную научно-техническую задачу, на решение которой выделялись огромные средства, строились города, привлекались крупнейшие ученые. Результаты были отличные - высочайшая концентрация умов и техники делали свое дело. Сейчас не секрет, что большинство таких научных задач было направлено на увеличение военной мощи СССР, и всегда существовал вопрос - сколь долго можно сохранять такую концентрацию интеллекта после того, как поставленная задача, пускай и государственной важности, выполнена. Основатели Сибирского отделения АН СССР, академики Лаврентьев, Соболев, Христианович в полной мере прошли «школу» военно-промышленного комплекса. Может, именно поэтому у них возникла идея нового, действительно научного центра, где исследования в основном не направлены на военную технику. Разговоры о том, что якобы СО АН являлось «дублем» оборонки, совершенно беспочвенны. Никогда, даже в самые «те» времена доля финансирования по заказам военно-промышленного комплекса не превышала 20-25 процентов. Иначе работа Сибирского отделения противоречила бы основной задаче Академии наук - получению новых знаний. Большое внимание создатель Сибирского отделения М. А. Лаврентьев уделял именно фундаментальным исследованиям, которые вовсе не обязаны немедленно стать основой производства. Это, как говорится, стратегический резерв. Конечно, граница раздела «Исследования - приложения» всегда была дискуссионной и даже в прежние времена приводила порой к конфликтам.
Безусловно, наука должна способствовать развитию производительных сил. Но она ни в коем случае не должна сама становиться такой силой, это не есть ее цель. Проблема получается очень серьезная. Сейчас много оптимистических утверждений о том, что наука в состоянии сама себя «прокормить». И такое действительно случилось со многими институтами, особенно в столице. К чести сказать, Сибирское отделение сумело избежать всеобщего искушения торговли «головами» и идеями, хотя и остаться на позициях бескорыстного служения науке удалось далеко не всем.
В принципе, разделение сил на создающие и производящие может позволить себе научный институт, если он достаточно крупный и технически хорошо оснащен. У нас такое пытаются делать, к примеру, в Институте ядерной физики и Институте катализа. Одна часть научных работников «зарабатывает» деньги, другая часть ведет на эти деньги исследования. При этом они не вмешиваются в дела друг друга, иначе непременно возникнет ситуация «вы живете на наши деньги».
Тут очень важна роль руководителя, он должен быть достаточно мудрым для того, чтобы правильно расставить акценты и задачи. Для начала, у всех без исключения научных работников должна быть одинаковая зарплата, соответствующая научной степени. Свой кусок хлеба должен быть у каждого - самое простое и необходимое условие для нормальной работы. Организация теряет научную работоспособность, если она теряет управление в плане поляризации доходов ее сотрудников. Вообще это достаточно сложно - превратить институт в научно-техническую фирму. Атмосфера научного коллектива настолько уникальна и плодотворна, что важно ее ни в коем случае не разрушить, суметь доказать самоценность каждого целевого направления, непривилегированность одного перед другим.
Много еще пройдет времени, прежде чем наука полностью адаптируется к новым условиям существования. Рынок есть рынок, а у государства, наверное, есть заботы и поважнее, чем развитие интеллектуальной мощи собственной страны. Один пример: у программистов из Академгородка есть такая поговорка: «Майкрософт развалился бы, если бы там не работали наши специалисты». То есть для того, чтобы Новосибирск стал в скором будущем второй «Силиконовой долиной», у нас есть все ресурсы. Кроме, разумеется, денег. Впрочем, науки в «Майкрософте» нет, она там и не нужна - это всего лишь фирма по производству программ. Да и фирмы-то такой, судя по новостям, тоже теперь не существует...
