|
| Александр Клушин |
Как говорил один великий французский литератор, поэзия - это лучшие слова, выстроенные в лучшем порядке. Мне кажется, что данный тезис как нельзя лучше подтверждают стихи автора, с которым мы сегодня познакомимся. Произведения Александра Клушина на первый взгляд кажутся достаточно простыми, но это и есть та самая простота, навеянная такими простыми человеческими переживаниями, как любовь... и еще раз любовь, потому что только любовь и больше ничто не может вдохновлять настоящего поэта. А Александр Клушин - наш настоящий сибирский поэт! Я думаю, что читатели «ВН» сами это оценят.
Хочется добавить только одно. Все вопросы администрации рубрики «Стойло Пегаса» вы можете задать в четверг с 12.00 до 14.00 по телефону 54-35-90.
Конверсия войны
1
Вообрази - цветы в полях,
Политых свежей сильной кровью,
И возгласы - Акбар, Аллах! -
Слетающиеся к изголовью.
И жуткий сон стряхнуть нет сил.
Не надо больше мне о смерти.
Я только весточку просил,
А получил цветок в конверте.
2
Войны чеченской лепестки
Дойдут до нас сухим посланьем
И бодрым слогом, вопреки
Густой крови и пуль лобзаньям.
Щелчок курка похож на вздох.
В ущелье - грохот и стенанье.
И кто здесь прав? И где здесь Бог?
Кто смог, тот выдохнул прощанье.
3
Вообрази - цветы в полях,
Политых свежей сильной кровью,
И возгласы - Акбар, Аллах! -
Слетающиеся к изголовью.
И жуткий сон стряхнуть нет сил.
Смерть пожирает жертву вдовью.
Я только весточки просил,
А получил цветок с любовью.
2000 г.
***
Тихое сумасшествие
Санкт-Петербурга,
подсматривающего
за Европой в окно,
в целом не так шокирует,
как его безумие,
которому он предается
в Летнем саду,
размещая под его кущами
в меланхолическом порядке
вдоль прямых аллей
и стриженых боскетов
мраморные истуканы,
мерзнущие уже не первое столетие
под безвидным небом,
возводя им на зиму
дощатые домики,
и огородив сей Парадиз
дивной решеткой
и текучими водами.
Кажется,
трепещущие гневом Серафимы
с огненными мечами
не допустят до этого
бесстыдного видения.
Лучше камнем пасть на дно,
чем сияние лампад
обратится жалким смрадом
при сближении.
Наверное, там,
в Европе,
тоже чисто и уютно,
как в этом
петровском затейнике,
который мы храним и холим,
и которым себя просвещаем.
***
Пальмира! Пальмира!
Восклицаем автоматически,
столкнувшись с первой же
попавшейся колоннадой...
Северная! Северная!
Отзывается эхо,
путаясь в низких
мохнатых облаках.
1999 г.
***
Луна сияла, как безумная,
И в голубом ее чертоге
Туманным шлейфом над Везувием
Плясали демоны и боги.
Смрад ядовитый нег вакхических
Стекал к медовому заливу,
В огнях купаясь электрических
И вторя модному мотиву.
1999 г.
***
Коринфа статуи - остаток прежней славы
Эллады пестрой, пойманной в сачок -
Трофеем римским плыли на забаву -
Украсить Запад и забыть Восток.
***
Прощай же, Родина! Легка твоя утрата.
Изъеденные солью пенных волн.
Мы растворимся в душной мгле заката,
И Летой будет нам садовый дерн.
1999 г.
***
Еще вокзалов нет, чтоб где-нибудь
проститься,
Смахнуть слезу, приластиться к плечу.
Уйду с котомкой и свободной птицей
В Афины без дороги полечу.
Пусть цель неведома мне будет,
мой оракул.
Всегда так безнадежен твой ответ.
Все сбудется, и в помощь мне Геракл,
Его судьбы божественной привет.
1999 г .
***
Я из города Энска.
Его имя - табу.
От лучей его блеска
Я укроюсь в гробу.
Силе духа подвластный,
Он возник в пустоте,
И навечно распластан
На дорожном кресте.
Встретит реку дорога -
Перекрестком алтарь.
Он напомнит про Бога
И похож на букварь.
Альфа в нем и Омега,
Как опоры моста.
В нем серебряным снегом
Припорошит уста.
Запечатанной тайной
Будет здесь погребен
Странник жизни, случайно
Оказавшийся в нем.
1.09.1999 г. - 2.06.2000 г.
