назывался один из фильмов фестиваля неигрового кино «Встречи
Владимир Эйснер посвятил свой фильм людям, делающим сибирское документальное кино, супругам Халиным. На самом деле герои в фильме не матерятся, хотя Мария Халина и считает, что в ее тяжкой режиссерской работе ненормативная лексика (в легком ее варианте), в принципе, допустима. Вообще, главные герои Мария Халина и ее муж оператор Валерий Халин в фильме меньше всего похожи на представителей «творческих профессий». Скорее уж это приземленная богема. Герои не ведут умных разговоров об искусстве и пьют (водку, естественно) просто и без затей. В общем, сермяжная правда жизни, чуть скрашиваемая жизнерадостными кадрами советской кинохроники. Общее впечатление, честно говоря, тяжеловатое. Трудно различить, где, собственно, кончается сермяжная правда и начинается искусство. А может, в современной документалистике это не так уж и нужно?
Фильм самой Марии Халиной «Командировка к маме», тоже показанный в последний день фестиваля, как будто продолжает работу Эйснера. Получилась такая двухсерийная кинолента,
«Командировка к маме» очень личный рассказ о матери режиссера, женщине с нелегкой судьбой и независимым характером. Седая, загорелая, с ласковыми глазами, она сама управляется по хозяйству рубит дрова, кладет печь. И больше всего
Мария Халина 20 лет отработала на ГТРК и столько же на студии
Ваши фильмы, по сути, снятые куски жизни, не прикрашенные, не обработанные. Такое впечатление, что грани между искусством и жизнью в них не существует.
Это кажущееся впечатление. Отбор материала всегда необходим. Если показывать «чистую» жизнь, это будет уже не кино, а газета. Чтобы рассказать
Трудно сегодня снимать неигровые фильмы?
Да. Мне отчасти легче, за счет монтажа, который я делаю сама, люблю монтировать. Но съемки, поездки даются нелегко. Я в последнее время делаю кино практически на свои деньги. Это получается только за счет очень жесткой экономии. Мы с мужем уже пять лет отказываем себе во всем в одежде, обуви.
Дорого снимать документальное кино?
Все зависит от материала. Иногда требуется скрупулезная подготовка, съемки скрытой камерой, наблюдения неделями. Все это обходится недешево. А можно приехать
Вы в детстве хотели быть режиссером?
Мое военное детство было очень бедным. Без книг, без музыки, с больным отцом, который был разведчиком на войне и пришел домой совершенно больным. Ничего светлого,
После
Кем вы начали работать на телевидении?
Девочкой на побегушках помрежкой. Тогда вместо видеоряда мы показывали просто фотографии, переводили их с одной камеры на другую. Искали эти картинки в журналах, книгах. Потом появилось «узкое» кино, видеозапись. Я так усердно помогала режиссеру, пыталась его во всем заменить. А когда мне, наконец, доверили самостоятельную съемку, я уже вытворяла все, что хотела. Двух камер с картинками было мало, и я включала три киноканала одновременно, а однажды выгнала пэтээсные автобусы на полигон за Академгородком, и мы разыграли рассказ сибирского писателя Сапожникова «Башмачки».
Играл в нем популярный ныне Владлен Бирюков. Это был наш первый видеофильм. Потом по пьесе Замиры Ибрагимовой я сделала видеофильм, посвященный сказочным картинам Грицюка. В общем, лезла всегда вперед, кидалась как в омут с головой. Но, к счастью, вокруг было столько единомышленников Уходя через 20 лет с телевидения, я была уже готовым сценаристом и режиссером.
Вы никогда не комплексовали по поводу своей совсем не богемной внешности?
Я была очень интересной девочкой до 18 лет, хорошо танцевала, знала, что нравлюсь, но судьба распорядилась так, что я попала в автокатастрофу. С тех пор у меня нарушился обмен веществ, начала полнеть, появился диабет. И эта некая ущербность наложила отпечаток на всю жизнь. Но кто знает, может, это и к лучшему. Из хорошенькой и всеми любимой, наверное, ничего бы и не вышло, а так я должна была постоянно доказывать,
Судя по вашему фильму, вы многое взяли от своей мамы?
Ну она у меня жутко работоспособная. С мужем отношения не складывались, и она посвятила себя работе. Я, естественно, брала с нее пример. Еще с детского сада носила с собой блокноты, карандаши.
Вы человек внутренне свободный, как ваше творчество вписывалось в советские реалии?
Знаете, мы были настолько заражены своей работой, горели ею, что нам этого хватало выше крыши, и все остальные дела были чужды. Бывало, я возмущалась
У вас не было проблем с партийными идеологами?
Были иногда. Поставили раз спектакль по Дудинцеву «Новогодняя сказка», а обкомовская комиссия его зарубила. Моя мама, кстати, тоже
На ваш взгляд, какое время сейчас переживает наше документальное кино расцвета, упадка?
Это кино сегодня неоднородно.
А вы сами не хотели бы снять фильм о Чечне, Беслане?
Конечно, меня волнуют все эти темы. Я лежала в больнице, когда начались события в Беслане. У меня приемник буквально рассыпался, так я все провода держала рукой, боялась пропустить сообщения из Беслана. Но сама я в горячие точки ехать не могу. И не на что, и здоровья нет. И вообще, это не для меня. Я, честно говоря, трусиха.
Странно, вы кажетесь бесстрашной.
А что остается делать? Жизнь такая.
В фильме Эйснера вы говорите, что Мария в переводе значит «горькая», и жизнь значит у нее соответствующая?
Наверное. Мама хотела назвать меня Элеонорой, может, тогда
Конечно, удалась. Если вспомнить, кем я была
Других ребятишек
В фильме вы говорите, что хотели бы безболезненно умереть, это правда?
Да этого все хотят, все просят, но не каждому Бог это дает. Когда я начала слепнуть, то просто мечтала о том, как быстрее уйти. Все ведь было. Навлюблялась, наработалась, с внуками наигралась. Что еще нужно? Лежать в койке? Но болезнь отступала, и появлялась
Фильмы больше не хотите снимать?
Конечно, хочу. Я и сейчас снимаю фильм под рабочим названием «Тамбовский волк». Это о людях, которых считают дураками, потому что на самом деле они святые. И когда такой святой в озверелой толпе пытается воззвать к хорошему, ему говорят: пошел отсюда. И он уходит, совершенно не понимая, что же творится на свете? Вот про это.