|
| Братья Назаровы. Юрий слева (фото из семейного архива Назаровых) |
С известным киноактером, бывшим новосибирцем (уже почти полвека как москвичом) Юрием Назаровым беседуем в доме его родного брата Бориса. Борис - солист камерного хора Новосибирской филармонии, тоже, кстати, заслуженный артист России. Его юбилею мы и обязаны визитом знаменитого Назарова-старшего, приехавшего по приглашению Новосибирской филармонии. Представлять его специально не надо - более 150 фильмов, в том числе «Андрей Рублев» и «Зеркало» Тарковского, «Адъютант его превосходительства», «Земля Санникова», «Трактир на Пятницкой» и «Маленькая Вера», ставшая его визитной карточкой («Это какой Назаров? А, тот, который папа маленькой Веры»). Хотя сам Назаров фильма про маленькую Веру не любит и роль Вериного папы в число его любимых не входит. И вообще, признается актер, сниматься в фильме было не очень приятно:
- Это же чистейшей воды чернуха, там нет никакого просвета...
Где эта улица, где этот дом...
Дом брата, где по приезде в Новосибирск всегда останавливается Юрий Назаров, находится буквально в пяти минутах ходьбы от квартала, где жил актер в свой «сибирский период». Хотя дом его детства по Колыванской, 3 давно снесен. Квартира была трехкомнатная, коммунальная - в соседних двух комнатах проживало еще с десяток человек. Потом переехали в Левобережье, тоже в коммуналку, но менее густонаселенную:
- В принципе всегда стремились к бессоседью, но его не имели, - вспоминает тогдашнее житье Юрий, - но все было замечательно, никого это не угнетало. Может, взрослым было и не очень хорошо, но нам, ребятне, было замечательно.
В артисты
В школе сложилось неразлучное трио - Юрий Назаров, Виктор Лихоносов и Эрнест Малыгин. Будущие знаменитый киноактер, замечательный писатель, без которого не обходится ни один пристойный учебник литературы, и будущий доктор химических наук, лауреат Ленинской премии, ныне работающий в поселке Кольцово... Друг для друга они на всю жизнь так и остались Юркой, Витькой и Элькой. Покорять Москву после школы тоже поехали втроем:
- Услышали по радио «Здравствуй, наша Москва, дорогая Москва, наша лучшая в мире столица» и рванули... Эрика Витька определил в Химико-технологический им. Менделеева, обнаружив в нем химические задатки. А про нас он точно знал, что надо идти в артисты, я ему безоговорочно верил, он был мастер, авторитет. Я дома наврал, что еду в геологоразведочный, как-то стыдно было признаваться, что иду в актеры, казалось нагло и самонадеянно.
«До полной гибели всерьез» увлекался театром, бредил актерством и всерьез намеревался поступать в театральный именно Виктор Лихоносов, Назаров же ехал с ним просто так, за компанию.
- И в школьном драмкружке он был на первых ролях, а я так себе... Меня всерьез никто не принимал. В «Гимназистах», помню, я играл мелкого кляузника-наушника, а он меня бил по морде. Так всегда, если надо кого по морде, то морда обязательно была моя... Играли, влюблялись... В основном в девчонок постарше, даже, скорее, в их компанию, с ней было тепло, светло и радостно. Потом девчонки ушли, поступили в институты, меня взяла тоска и я из драмкружка ушел. Помню, в слесарном кружке какой-то ключ матери выпилил...
Назаров вообще был «разновекторный» - привлекало все сразу. Жизнь в нем кипела, бурлила, била ключом, бросала в крайности и из одного увлечения в другое - влекло то слесарное дело, то морское, то военное. Бабушка и дедушка прочили его в архитекторы, а мама-энергетик водила на экскурсии на свою электростанцию, чтобы он определился в сторону серьезной профессии.
У Виктора Лихоносова есть замечательный рассказ из раннего, называется «Чистые глаза» о прекрасной поре молодости «самой доверчивой и требовательной, самой неуспокоенной поре жизни» и о трех друзьях, подавшихся из Сибири в Москву. История узнаваема. Димка (читай, сам Лихоносов) с треском проваливается в театральный, счастливец Егорка (читай, Юрка) поступает, чувствует себя очень виноватым: «Ты в тысячу раз талантливее меня, и мне, дураку, просто везет во всем...».
- От крестьянства своего, что ли, от переизбыточных чувств ли - увидал там всех народных, весь затрепетал, как овечий хвост, - не знаю, почему он не поступил. Может, отрывок не тот для чтения выбрал?
Теперь-то очевидно, что все было правильно, и жизнь все расставила на свои места. Назаров - теперь актер от Бога, Лихоносов - писатель, тоже от Бога. Но тогда это казалось трагедией и высшей несправедливостью. Друзья даже ходили к завучу Щукинского, и Назаров убеждал, чтобы Витьку непременно посмотрели-попробовали еще раз: «Ведь он такой хороший, такой талантливый, такой настоящий, а я так себе, барахло».
На целину
О чем, казалось, еще можно мечтать - Москва, Щукинское училище! Учишься у великих, от имен даже дух перехватывает... О таком месте под солнцем день и ночь грезят тысячи юных красавцев и красавиц по всей стране. Счастливый билет, который выпадает раз в жизни. Но Назаров уже передумал быть артистом, его влекли другие дали.
- Я рвался поднимать целину, за романтикой. Какой может быть театр - это все мура, надо народу помогать целину поднимать.
На целину он собрался уже в октябре, отучившись только полтора месяца:
- Ректор не отпустил, сказал: «Думаешь, ты один здесь такой сознательный, а мы ерундой занимаемся... Будь любезен отчитайся за то, что ты здесь проучился, сдай сессию». Думал, я перебешусь и останусь. Но я не перебесился и не одумался, я в Казахстан рванул к чертовой матери.
А летом они с тем же Лихоносовым поступили в Новосибирский сельскохозяйственный, чтобы уже поднимать целину по-настоящему, профессионально.
- Опять же ерунда вышла, - вспоминает Назаров. - Витька физику читает-мучается, а я читаю «Васек Трубачев и его товарищи» - самая пора... А Трубачев там говорит: «Пойдем в моряки?» - «Пойдем!». И меня потянуло в моряки, мне стало надо в Одессу. Мать покупать билеты до Одессы наотрез отказалась. Ей вообще надоело, что я дурью маюсь. Денег не дала, сказала, надо тебе, сам заработай.
И он устроился разнорабочим.
В артисты-2
- А тут Элька из Москвы пишет, завлекает: «Приезжай, гульнем». И я к нему поехал на 7 Ноября, там в театральное зашел, так нежно встретили, особенно Вася Ливанов, я и решил вернуться. Обратно меня, естественно, уже не берут. Куда? Почти полсеместра прошло. Разрешили ходить вольнослушателем на вновь набранный курс. Ходил я ходил, посещал какие-то лекции, участвовал в каких-то этюдах... Но есть-то что-то надо, мы с Элькой наладились вагоны разгружать, и занятия я пропустил... Одним словом, профукал я это дело, и восстановить меня не восстановили. Это самое ужасное, когда все экзамены сдают, а ты один никому не нужен. И я рванул в Одессу. Продали мы с Элькой мое пальто, набрали денег мне на билет, Элька отдал свой кожушок, и я поехал осуществлять мечту о море.
В моряки
- Ждала меня Одесса, как же, прямо пропадала без меня. Февраль месяц, минус 26, ветра... Все евреи поперемерзли, они же народ южный, к такому делу непривычный. Поошивался я в Одессе, какое там море, какая там работа!.. Ни навигации, ничего, люди ни в порту, нигде не требуются. Ночевал в Одесском мореходном училище - на вокзале было нельзя, гоняли... Было у меня рекомендательное письмо от какого-то маминого знакомого, кончавшего мореходку, охрана по нему меня три ночи пускала - в аудитории портянки по батарее развешу и сплю. Днем в кино хожу, в «картинке» по произведениям искусства с ума схожу. Но делать все равно нечего и жить негде... И я поехал в Вешенскую, к казакам, к Шолохову. Мы тогда с Витькой от «Тихого Дона» с ума сходили и Гришкой Мелеховым бредили.
«Одесса накрылась, еду к Шолохову...»
- Витьке купил и отправил пять томов «Песен донских казаков» и дал телеграмму: «Одесса накрылась, еду к Шолохову», на почте у меня ее долго не брали. С пересадками, как меня научили, доехал в Миллерово, и далее 150 верст на открытой бортовой машине дорогой Гришки Мелехова - Ольховый Рог, Кашары, Каменка, Грачи. За Кашарами машины забились в снег, долго пробивались, тракторные сани нас перли... В Вешках пошел проситься ночевать, приняла какая-то Анка, пустила на сундук, ночью пришел ее друг Ванька, чуть история не вышла. Потом в райкоме комсомола напросился к казакам - хорошо, правильно, справедливо, героично. Направили за 18 верст от Вешек в кузню молотобойцем. Но скоро мне все это надоело, решил возвращаться домой, уже было хватит дурью маяться. Колхоз выдал курей на пропитание, в Миллерове продал пиджак, выручил немного денег, в Новосибирск добирался в общем вагоне с пересадками...
В артисты-3
И он действительно «перестал маяться дурью» - на следующий год определился окончательно, заново поступил в Щукинское училище и дальше уже учился «без закидонов» все четыре года.
Лихоносов же тем временем поступил в Краснодарский педагогический... Любовь к Шолохову и казакам он пронес через всю жизнь, написал «Мой маленький Париж» - о кубанском казачестве. Сейчас редактирует журнал «Родная Кубань».
Когда читаешь его замечательную «Тоску-кручину» - исповедь вечно мятущейся, ищущей, неуемной души, живущей «в сладком предвкушении чего-то нового, огромного и неохватного», хорошо понимаешь, почему они по жизни вместе, Виктор Лихоносов и Юрий Назаров.
Роль первая...
После Щукинского распределился в «Красный факел», но ни одной роли там не сыграл. Роман с театром ограничился двумя заявлениями: «Прошу зачислить актером в ваш театр» и «Прошу отпустить в связи с приглашением на съемки». Первой серьезной работой в кино стала роль капитана Новикова в «Последних залпах» по повести Юрия Бондарева. Было это на четвертом курсе, а на втором он чуть было не снялся в главной роли в «Балладе о солдате».
- Чуть было не снялся, конечно, громко сказано. Тогда всю Москву на роль перепробовали, и я в том первом потоке был. Утвердили поначалу Олега Стриженова с Лилией Алёшниковой, потом они показались слишком старыми, и тогда нашли Ивашова и Жанну Прохоренко. Но сценарий был, конечно, мечта... И как мне хотелось, как жутко хотелось... Я и на студию прорывался, и под дверями ходил, чтобы заметили, и самые невероятные истории, как кто доказал, какой он хороший актер, вспоминал.
От работы с Тарковским («Андрей Рублев», «Зеркало») впечатление осталось колоссальное.
- Скорее не от работы, а от того, что потом на экране видел. А работа что? Техника. Тем более, что у меня там заботы с лошадьми, с кольчугой, с помочами, с саблей...
В каком-то застолье Тарковский сказал: «Я не имею счастья быть другом Юры, но для меня было бы честью, если бы он назвал меня своим другом». Фраза была растиражирована СМИ. Мы ее тоже с удовольствием повторяем.
***
Занимательную историю своей жизни Юрий Назаров обещается рассказать в книге, которая будет называться «Только не о кино».
- Пишу о Новосибирске, о детстве, о любви, о стариках, о корнях... О чем угодно, только не о кино.
А когда у него спрашивают о городе детства, он непременно отвечает: «Я всегда говорю, Новосибирск - самый лучший город, потом Париж, дальше все остальные, уже по мелочи!..»
