Новосибирск 3.5 °C

Далеко от Москвы Москва-40

27.07.2001 00:00:00

Отслужив почти четверть века на Семипалатинском ядерном полигоне,
Федор Извеков убежден: они с товарищами делали то, что надо

Извеков Федор Федорович

 Полковник запаса Федор Извеков 23 года прослужил на Семипалатинском полигоне. По прошествии более десяти лет с тех пор, как был уволен в запас, он считает, что его жизнь удалась. А вспоминая годы службы на полигоне, говорит, что уходил в запас с чувством исполненного долга.

Но это по прошествии десятилетия. А в 89-м сначала было горькое недоумение, что его опыт и знания больше никому не нужны, хотя ему исполнилось только-только 50. Но в очередной раз прошло крупное сокращение Вооруженных Сил, и даже полковников с уникальными знаниями отправляли за ворота.

Он поехал в Новосибирск. Через год с небольшим ему дали квартиру. Он перевез семью. И работал на конденсаторном заводе энергетиком цеха.

Его знания все-таки были востребованы. Он неплохо зарабатывал. Хотя если ты до этого всю сознательную жизнь проходил в погонах в режимной зоне, тебе трудно понять и дисциплину на гражданском предприятии, и то, что начало происходить в обществе. А если еще ограбили твою квартиру и унесли все ценное, нажитое за годы службы, то сейчас он вспоминает те времена так: «Как я все это пережил?»

Пережил. Сейчас с супругой отдыхают, занимаются садом. Благо, место, где они живут, благодатное. Поселок ОбьГЭС.

Так что с бытом все устроилось. О современных порядках в России предпочитает не говорить. А вспомнить ему есть что.

В войну и после войны трудное детство под Камнем-на-Оби. Ачинское военное авиационно-техническое училище. Но в 60-ом году началась бурная модернизация Вооруженных Сил, переход на ракетную технику. А ядерные заряды уже были. Вот Федор и попал в спецгруппу, которая готовилась специально для технического обслуживания боеголовок.

Из Ачинска на полгода - в подмосковный Можайск. Там они изучали ракетную технику. А потом в темпе перебросили под Семипалатинск. С тех пор почти на четверть века местом его службы стала Москва-40, войсковая часть такая-то в 120 километрах от Семипалатинска.

Года два он был командиром технического взвода по подготовке ядерных зарядов к испытаниям. Насмотрелся всякого. Тогда еще взрывали ядерные устройства на спецвышках, на земле и сбрасывали «простые» бомбы прямо с самолета.

Их жилой городок был в 60 километрах от полигона. Но взрывная волна доходила и сюда. Их жены во время взрыва открывали окна и двери, чтобы не сорвало. А сами офицеры в это время сразу после взрыва мчались к его месту снимать показания приборов и фиксировать то, что осталось от баранов, которые играли роль «живой силы», корпусов самолетов, танков и даже макетов небольших судов, для которых сооружались искусственные водоемы.

Что представлял собой наземный или воздушный взрыв, спрашиваю я его. Страшно было?

Нет, говорит Извеков. Может, потому что молод был. Вспышка ярче, чем солнце. Взрыв, гул от которого распространялся на несколько сот километров. И горящие глаза товарищей: вот это да!

Никаких специальных мер защиты у них не было, кроме простых общевойсковых плащей. Служба безопасности одевала офицеров до испытания и раздевала после него. А их задача заключалась в другом: провести «опыт» и отрапортовать документально.

Местное население было с начала создания полигона отселено за 300 километров. Прямая опасность ему не грозила. Но каждый случай взрыва бомбы порой ожидали и готовили несколько дней. Ждали подходящую розу ветров, чтобы не дай Бог радиоактивное облако не унесло ветром за границы СССР. Такая вот была своеобразная забота правительства и командования о своем народе.

Следы от взрыва тянулись по всей территории Сибири и России на сотни и тысячи километров.

Потом Извекову удалось с третьего захода пробиться в академию. Это означало после ее окончания дальнейшее продвижение по службе. Но далеко не всегда. В войсках были всегда везунчики и неудачники. Одни при штабах и Министерстве обороны делали стремительную карьеру. На дальних точках, таких как Москва-40, офицеры на долгие годы засиживались в младших воинских званиях. Извеков в звании старшего лейтенанта прослужил девять, а в звании подполковника восемь лет.

И все-таки, насидевшись в старлеях, он после академии решил вернуться в родную часть. И друзья, и быт, и служба тут были привычными и отлаженными. За эти годы он получил очень высокую квалификацию инженера. А между тем наземные испытания после заключения моратория были прекращены. И начались годы работы в отделе технического обеспечения подземных ядерных взрывов. Он и закончил службу в этом отделе в должности начальника и звании полковника.

Все это время он с товарищами сотни раз делал одно и то же: технически обеспечивал ядерные испытания, снимал показания приборов и докладывал начальству о результатах.

Что представляет из себя подземный ядерный взрыв? Может, ничего не видно и не слышно?

Совсем не так. Если штольня в горе горизонтальная и в нее забивают ядерный заряд с бетонной пробкой, то после взрыва гора как бы подпрыгивает. Гул, камнепад, естественно.

А в таких условиях возможен выброс радиации?

Сначала, с десяток лет, пока горы были «новые», никакой опасности не было. Но постепенно и горы изнашиваются. И выбросы стали случаться. Особенно после вторичного использования штольни.

Каких-либо дезактивизационных мероприятий как не проводилось раньше, так и потом. В начале 60-х иногда в день гремело сразу по нескольку взрывов. Это было как раз перед подписанием моратория о запрещении испытаний в воздухе. После того, как в 80-х начались переговоры с американцами о взаимном контроле над ядерными испытаниями под землей, наши торопились снова: взрывы гремели чаще.

Группа американских ученых и военных соорудила вокруг Семипалатинского полигона три сейсмостанции и регулярно отрабатывала технологию сейсмоконтроля. Наши в это время делали то же самое в Штатах.

Но начало перестройка дало мощный импульс к развитию движения за закрытие ядерного полигона в Семипалатинске. Движение было настолько мощным, что судьба полигона была предрешена. В 95-ом он прекратил свое существование.

Быт там был налажен хорошо. Снабжение - по первой категории. Зарплата по тем временам тоже была неплохая. Жили с семьями. Три школы, детские сады. Мужчины почти все время на службе. Женщины кое-как пристраивались на работу в самом городке.

Связь с миром в основном по почте. Правда, в отпуска выезжали регулярно с семьями. Естественно, строгий пропускной режим. Особенно тяжело было до середины 70-х. Но это был их образ жизни. Они в сущности его выбрали сами и потому не роптали. Да и некогда было. Это от безделья человек начинает маяться.

Перестроечные дела их не волновали. Они продолжали заниматься своим делом. Их мало касались бури, бушевавшие в то время на трибунах. Пока каждого из них это не коснулось конкретно...

Когда они встречаются, им не стыдно за свое прошлое. Федор Федорович убежден, что они с товарищами делали то, что надо.

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: