Новосибирск 4.3 °C

Погребение по-новосибирски

30.03.2001 00:00:00

О загрязнении природы экс-человеком

 По-моему, уже давно назрело поговорить о негативном воздействии умерших на окружающих их в прискорбные часы людей и на окружающую природу.

Все смертны. Смерть - закономерное продолжение жизни. Коммунисты учили бояться смерти, но не бояться мертвого тела. Христианство учит смерти не бояться. Санитары и экологи на Западе обучают детей в школе, как вести себя с умершим телом. Там везде можно купить или получить информацию о том, какую опасность представляет для человека разлагающееся тело. Необратимые процессы распада тканей происходят уже спустя 6-9 часов после смерти. Сегодня нет способов каким-либо эффективным образом этот процесс остановить. Приостановить с помощью холода или бальзамирующих растворов можно. Но остановить минерализацию нельзя.

Удивление вызывает тотальная безграмотность современного русского человека в отношении рисков, которым подвергают себя люди, работающие с мертвым телом или провожающие его в последний путь. К сожалению, санитары молчат и не предупреждают население об опасностях, не спешат поделиться новыми данными науки в области танатологии - науки о смерти. А между тем, провожая в последний путь близкого, умершего простой смертью, даже не от инфекции, мы подвергаем себя подчас смертельной опасности.

Мне представляется такая позиция патологоанатомов, санитаров, гигиенистов несколько устаревшей. Ну почему, например, при входе и в разных уголках кладбищ в Америке установлены большие стеклянные пробирки с абсорбентом-индикатором загрязнения воздуха. А при входе на участки, где свежие захоронения, висят таблички: «с детьми ходить не рекомендуется».

Отрадно заметить, что сегодня в прессе стали появляться материалы, в которых затрагивается этот наболевший, актуальный для нашего города вопрос. Серия публикаций в газете «Советская Сибирь» («Живым заботиться об усопших», «Новые технологии старой темы» - автор Арина Шмелева) дает, без лишней патетики, некоторые объяснения, развернутые ответы на вопросы читателей. Эта печальная тема, которую из чувства такта многие из нас молчаливо пропускают, не поддерживая в досужих разговорах, тем не менее важна. Кто, кроме нас самих, позаботится о здоровье наших детей, внуков, будущих поколений?

Вот уже несколько лет меня мучают вопросы о том, какое влияние оказывает экс-человек на тех, к чьим услугам прибегают в случае смерти; какие санитарно-гигиенические последствия привносит в жизнь живущих людей мертвое, разлагающееся тело - как тех, кто работает с телом, так и тех, кто проводит с ним несколько последних прощальных часов, а то и суток.

Мне, человеку, далекому от медицины, трудно воедино соединить и систематизировать разрозненную информацию, которая давно должна стать достоянием всех.

Когда я задавал эти каверзные вопросы своим знакомым, которые работают в анатомичках, они почему-то отшучивались. Трудно понять, почему эта тема личной опасности их не интересует. Ежедневно делая по нескольку вскрытий и соблюдая при этом примитивные меры предосторожности - халат, маска, перчатки, - они почему-то забывают или приучили себя не обращать внимание на возможность отравления или заражения.

Ну а если вдуматься в разные аспекты этой проблемы, то даже перечень вопросов вызывает большую тревогу. Например, больной, проходящий курс кобальтовой терапии, содержится в комнате, толщина бетонных стен которой достигает нескольких метров. Какую опасность представляет тело умершего после такой далеко не безобидной терапии? Есть и другие смертельные инфекции, при заболевании которыми людей изолируют в специальные палаты-боксы с двумя-тремя дверями и отдельным санузлом: гепатит, менингококковый энцефалит... Куда девается инфекция, если смерть все же наступила? Радиология, химиотерапия и многие другие виды процедурного лечения проводятся в местах, в которые нет доступа даже персоналу, проводящему курс лечения. А что происходит потом, после наступления смерти?

А происходит что-то странное. Тела, к которым при жизни никто не мог приближаться, входят в мир, в котором они доступны всем. Тело покрывают простыней, которая сохраняет стерильность не более 30 минут, затем тело увозят в морг, где с ним проводятся различные манипуляции: вскрытие, обмывание, одевание, стрижка, грим, укладка в гроб. Через сутки-трое к телу имеют свободный доступ все желающие, с его кожей контактируют, целуют в лоб и губы, прощаясь таким образом. По русской традиции еще часто можно встретить «бросание на гроб», когда близкие родственники, завывая в плаче, обнимают и прижимают своим телом покойника.

Конечно, в эти минуты траура никто и не подозревает, что в результате таких «процедур» прощания родственники дышат трупными ядами, которые буквально ими самими выдавливаются из легких. Не секрет, ничего более ядовитого, чем трупный яд, нет. Но именно легкие мертвого человека начинают раньше, чем другие ткани стремительно разлагаться, продуцируя трупный яд и заполняя помещение, где выставлен покойник, мертвецкими ядовитыми запахами.

Скажите, кого из вас когда-нибудь предупреждали в моргах при выдаче тела близкого о такой опасности? За рубежом на этот счет есть специальная инструкция, в которой рекомендуется во избежание обширного распространения трупных ядов по возможности не шевелить, не передвигать, не трясти тело. Именно по этой причине гроб с телом на кладбище доставляют в отдельном катафалке, родственники всегда следуют в своих машинах или автобусах, а крышка гроба во время транспортировки всегда закрыта и на кладбище после транспортной встряски тела уже больше не открывается. В одной из ритуальных фирм Новосибирска имеется шикарный «линкольн» - американский катафалк для этих целей. Но, по признанию владельцев, он не пользуется спросом - в нем возят венки, портрет усопшего, а открытый гроб с телом едет вместе с родственниками в автобусе. Хорошо, если это «пазик» - там больше воздуха. Но почему-то все отдают предпочтение самостийно переоборудованным под катафалк непроветриваемым «газелям».

А что произойдет потом, после нескольких лет разложения в земле? Хорошо, если могила будет вырыта в песчаном, хорошо вентилируемом грунте, где полная минерализация наступает спустя 13-16 лет. А если грунты обводнены? Тогда вся лечебная химия после шоковой химиотерапии раковых больных или инфекция, от которой умер погребенный, попадет в грунтовые воды. Ну а если могила будет вырыта на глинистом участке, то глина резко затормозит процессы разложения, - тело обволакивается глиной, доступ воздуха, насекомых ограничен, процессы разложения останков замедляются на долгие годы. Даже через несколько десятилетий после вскрытия таких могил от этих нетронутых останков можно получить свежую экспансию инфекционных микробов. Не здесь ли следует искать причины неожиданных вспышек давно забытых и считавшихся полностью побежденными болезней? Сохранившиеся в медицинских учебниках оспа, ящур, сибирская язва, холера - именно о них в последнее время мы то и дело узнаем из прессы.

Если внимательно рассмотреть карту Новосибирска и окрестностей, видно, что столица Сибири плотным, почти без разрывов, кольцом окружена кладбищами. Город быстро развивался, и по мере расширения границ все первые городские кладбища были поглощены промышленным гигантом. Некоторые из них стали парками: Сквер героев революции, Центральный парк, парк «Березовая роща»... Памятники зарыли или вывезли, могильные холмы сровняли с землей, проложили дорожки, разбили детские аттракционы, установили эстрады

В Первомайском бору, что справа от станции Инская, дорогу проложили прямо по могильным холмам. Сегодня именно это место, - заброшенное кладбище в бору - излюбленное место первомайских лыжников. До сих пор инские мальчишки, гоняющие в футбол на лужайке в бору, натыкаются на черепа тех, кто был захоронен в годы войны и кто своим трудом приближал Победу. Что может быть более кощунственным, чем вид детворы, пинающей вместо футбольного мяча черепа людей?

По старым картам Новосибирска кладбищ было несколько десятков. Но были сотни других мест, где в сталинские времена хоронили убитых без суда и следствия. Сколько тел невинных жертв было сброшено в новосибирские овраги?! Сегодня овраги завалены или засыпаны, на бывших кладбищах - жилые дома, проложены шоссе. А ведь все это геопатогенные зоны, отрицательно влияющие на здоровье людей. Медики давно установили такую закономерность: именно среди проживающих в таких или близлежащих зонах отмечается повышенный процент нервно-психических расстройств, сопровождающихся бессонницей, психозами, агрессией, и даже склонностью к суицидам.

Несколько лет назад новосибирский тележурналист Борис Мамлин активно расследовал эту тему. Тогда нам всем были показаны чудовищные кадры, как буквально на человеческих костях в Новосибирске возводятся гаражи, промышленные здания, трубопроводы. Думаю, в глазах многих новосибирцев навсегда останутся кадры, когда в одном ковше экскаватора оказались останки сразу нескольких погребенных. А это были наши предки, такие же новосибирцы, как и мы с вами. Невольно возникает вопрос, а что будет с Заельцовским кладбищем, где захоронена почти половина новосибирцев, где, возможно, будут и наши могилы? Город продолжает раздвигать границы, жилье строится повсюду. Неужели и наши могилы будут стерты, а вместе с ними исчезнет и память о нас?

Новосибирск буквально «затерт» кладбищами. Новосибирск сегодня - это город мертвых в городе живых. Более 700 тысяч захоронений. Половина населения Новосибирска. Предотвратить превращение Новосибирска в скопище могил можно. Экологически чистый (к тому же, как это ни цинично звучит в данном контексте, более дешевый) способ захоронения покойных - это кремация. Ежегодно на планете умирает больше 50 млн. человек, а количество кладбищ превышает уже 10 млн. В развитых странах площади кладбищ не увеличиваются веками - благодаря специальным технологиям могилы используются многократно. Например, в Италии захоронение в землю стоит более 1 тыс. $, причем каждый год за могилу необходимо платить дополнительно. В противном случае ее содержимое уничтожается, и на месте появляется новое захоронение. Мы считаем такой способ диким и отдаем под кладбища все новые участки земли, изымая из оборота пахотные земли, сельскохозяйственные угодья, лесопарковые зоны. А между тем уже существующие кладбища представляют собой очевидную санитарно-эпидемиологическую опасность.

Бесспорным преимуществом кремации по сравнению с захоронением в землю является то, что минерализация тела вместо 16-20 лет занимает всего 1 час. При этом нет никакого отрицательного воздействия на грунтовые воды, а полученный прах на 100% лишен какой-либо органики. А ведь именно органические вещества - причина экологических бед, связанных с захоронениями. Температура пламени в современных кремационных печах достигает 1100 градусов. За час сгорают все органические составляющие. Исключение составляют тела умерших от рака - они горят на полчаса дольше. После окончания кремации прах проходит дополнительную обработку в кремуляторе, где он измельчается. После кремулятора объем праха составляет 2-2,5 литра, величина частичек измельченного праха не превышает зернистость сахарного песка. Таков ныне мировой стандарт. Такой прах абсолютно безвреден

За рубежом часто урну с прахом оставляют дома, что законодательством в большинстве стран не запрещается, - прах безвреден. В основном, конечно, урны замуровываются в колумбарные стены навечно. Другие захоранивают урны в могилы ранее умерших родственников. Последнее для новосибирцев крайне желательно: кладбища перестанут разрастаться, можно будет проводить, так называемые подзахоронения, появится возможность хоронить в могилы не дожидаясь истечения 13-летнего срока, предусмотренного законодательством на уже закрытых участках кладбища. Нет сомнения, если в Новосибирске откроют крематорий, такое старое кладбище, как Заельцовское, получит новую «жизнь», появятся дополнительные доходы на содержание огромной кладбищенской территории. Старое, закрытое кладбище - это огромная обуза для городского бюджета: захоронений нет, значит, нет доходов. Нет денег на содержание кладбища. Экологические проблемы растут, в результате интенсивной кладбищенской деятельности (в Новосибирске ежегодно захоранивается 17 тысяч человек) идет повсеместное загрязнение почв, грунтовых вод, атмосферы - страдают живые. Этот круг может разомкнуть кремация.

Еще одна острейшая экологическая проблема Новосибирска - захоронение животных. Кто из чиновников сегодня ответит, где могильники животных? Ежедневно в Новосибирске погибает, умирает до тысячи животных. Где их места захоронения? Кто их определяет? Администрация в стороне от решения этой экологической проблемы. Решение о выборе места захоронения любимого питомца принимает семья, и чаще всего ребенок, которому принадлежало животное. Какое место может выбрать ребенок, чтобы похоронить любимую птичку, кошку, собаку? Конечно, там, где играет сам, вблизи гаражей, в школьном саду, на газоне Проблему эту можно успешно решить опять же с помощью кремации, не выделяя дополнительной площади под кладбища для животных, как это активно сегодня обсуждается в стенах новосибирской мэрии.

В последние годы все большее число людей заказывает в моргах «временное» бальзамирование умерших родственников. К сожалению, наши доморощенные способы бальзамирования сильно отличаются от тех, что сегодня широко используются в мире. Так называемый метод танатопроксии предусматривает использование специального аппарата, с помощью которого откачивается кровь из сосудов и закачивается специальный раствор разных оттенков розово-красного цвета с тем, чтобы придать коже усопшего прижизненный цвет. Жидкость имеет дезинфицирующие свойства. Процессы разложения после танатопроксии приостанавливаются от недели до месяца, в зависимости от концентрации раствора. После такой обработки тело становится безопасным для окружающих, до него можно дотрагиваться, его можно даже целовать при прощании.

Сегодня на Западе считается дурным тоном, если тело, представленное родственникам для прощания, не пройдет обработку танатопроксией. Гости могут обидеться, рассориться, если узнают, что эта необходимая процедура была не выполнена: пригласить людей на похороны с телом, которое не прошло первичное бальзамирование, - значит, подвергать опасности окружающих.

Так считают на Западе. К сожалению, наше понимание и восприятие похорон пока отличается от того, что считается привычным, принятым за рубежом.

Как же проводят бальзамирование у нас? По-прежнему с помощью больших доз формалина: примочки на лицо и руки, инъекции в брюшину и под кожу Сам врач, который совершает эту процедуру, безусловно, подвергает себя опасности ежедневного отравления, имеющего впоследствии катастрофическое воздействие на его организм. Но опасности подвергается не только врач. Гробы, как известно, текут. Понятно почему: у нас, в отличие от Запада, не принято закупоривать все отверстия покойного тела, включая рот, с помощью специального абсорбирующего порошка - состав его такой же, что и в современных женских прокладках. Самое страшное и опасное, когда формалин вместе с телом попадает в почву. Как известно, ядовитые соединения формалина никуда не улетучиваются, они загрязняют почву, отравляют грунтовые воды.

Сегодня никто из экологов или санитарных врачей Новосибирска не осмелится утверждать, что грунтовые воды под кладбищем «Клещиха» никак не соединены с грунтовыми водами всего левобережья и соответственно с Обским бассейном. Абсолютно аналогичная картина на других кладбищах, особенно в деревнях, где воду качают из артезианских колодцев! Кто может ответить, какое вредное влияние на воды Оби, откуда мы забираем питьевую воду, оказывают кладбища Бердска, Академгородка? По наземным картам нам кажется, что кладбища достаточно удалены от реки и Обского водохранилища. Но для подземных вод, которые под нами образуют гигантское море, эти расстояния ничтожны, легко преодолимы. Печально то, что ни одна служба в Новосибирске не озабочена исследованиями грунтовых вод в районах городских кладбищ. «Нам таких заданий в мэрии не давали!» - отвечают специалисты Горводоканала Никто и никогда за более чем вековую историю Новосибирска такие замеры не производил!

В заключение хочу вернуться к своему главному вопросу: если тело было изолировано при жизни ввиду чрезвычайной опасности для окружающих, то каким образом изменилось его гигиеническое, санитарное состояние после смерти?

Думаю, что на этот вопрос должны дать ответ специалисты в области санитарии, гигиены и эпидемиологии. Приглашаю их к открытой дискуссии на страницах «Вечерки». Убежден, такой санитарный ликбез необходим. Мы уже в XXI веке. И пора на смерть посмотреть по-новому.

Возможно тема, затронутая в моей статье-обращении, покажется кому-то сенсационной или избыточно мрачной. Но, история «смерти», ее влияния на мысль, искусство, философию, археологию, культуру, науку, наконец, здравоохранение - укоренилась в каждой цивилизации. Согласитесь, корни человека и его история остались бы вечной тайной, не будь похоронной культуры, которая фактически является не чем иным, как стремлением индивидуума продолжить свое существование после смерти, остаться в памяти грядущих поколений. Без смерти и окружающей ее тайны не было бы Великих Пирамид, реквиема Верди, многочисленных полотен великих художников. Возможно, не было бы даже самой религии, философских доктрин.

Мое глубокое убеждение: люди должны знать о смерти больше не только ради культурных знаний, но и для того, чтобы сохранить, продлить собственную жизнь, наполнить ее духовным содержанием - ведь благородные истоки цивилизации восходят к смерти бесчисленных поколений людей.

Ричард РОМАНОВ, социолог

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: