По ровной грунтовой дороге, поворот за поворотом уводящей от Первотроицка на 14 километров, мы промчались, хорошенько напылив. Гул автомобиля распугал с полей красавцев журавлей. По пути встретились аж две машины. И вот знакомая картина — пустынная улочка, три жилых дома и тишина, как на лесной опушке.
Добротный шпальный двухквартирник, где живут Тамара Суховершина и семья Безе, стоит у въезда. С одной стороны на окнах набирается солнечного света рассада помидоров, рядом со двором, за изгородью, похрюкивает пара поросят.
Не торопясь, разглядывая нежданных гостей, к калитке идет баба Тома. Узнав, заулыбалась.
— Да как живем… Отживаем! — с грустной усмешкой сообщает хозяйка. — Живы-здоровы. Соседка по утрам ко мне заходит, проведать — не померла ли.
За четыре года, которые мы не были в Голубовке, здесь ничего не поменялось: автономия, и живут все те же восемь человек — баба Тома, семьи Каланда, Безе и Васильевы.
— Наконец-то весна! Зима нынче вон какая снежная была, сколько я этого снега перекидала! Уууу! — схватилась за голову разговорчивая бабушка. — А куды деваться? Надо шевелиться, чтобы не засохнуть.
Курлыканье журавлей в Голубовском слышно чаще, чем рев машинных моторов
Тамара Павловна родилась и прожила всю жизнь в Голубовском. Говорит, что раньше поселок относился к Первомайскому сельсовету, а не к Кубанскому, как сейчас. В школу поэтому возили в Кольцовку. По предположению нашей собеседницы, Голубовке лет сто, а то и больше.
— Детство помню хорошо: как телефонные столбы ставили (первый аппарат был в конторе), как электричество в поселок пришло, мне 15 лет было. Идешь в клуб — светло, хорошо! — ударилась в воспоминания пенсионерка. — Потом радио появилось, телевизоры. Вот ведь прогресс! Разве ж мы могли тогда подумать, что можно идти по улице и с человеком разговаривать, который от тебя за сто километров?
Удобно стало жить. Живи-живи, и помирать не надо…Эх… Жаль, что поразъехались все… Мало нас народу, скучно…
Сотовая связь здесь хандрит, одна радость — телевизор. Цифровые каналы работают без сбоев. Только вот жалуется бабушка, что смотреть нечего — везде про коронавирус да самоизоляцию говорят. В селе шутят, мол, они и так тут изолированные, и надеются, что до них зараза не дойдет.
Дочь фронтовика Павла Федьковича и коренная жительница умирающего поселка Тамара Павловна Суховершина
— Нам тут только охотники спать не дают по ночам, — сетует баба Тома, поправляя платок на голове. — Охоты нет, а они тут мотаются и день и ночь, коз вон побили.
— А что дичи много? — интересуюсь я.
— А то! Козы зимой близко к домам подходят. Медведей, слава богу, нет, а вот лисы забегают. Собаки их гоняют.
Одиннадцатый год Тамара Павловна живет одна. В силу возраста справляться с хозяйством все сложнее. Но приветливая бабуля не унывает — сама печет хлеб, возится в огороде. Пашут сыновья. Александр и Юрий живут и работают в Каргате. Оказалось, это их мы встретили по пути в деревню. А если помощь по хозяйству нужна, сосед Николай всегда подсобит.
— Тут на кладбище народу больше лежит, чем в поселке живет. Могил много брошенных. Иной раз, если время есть и силы, наведешь порядок на могилах у знакомых. Из Троицка некоторые сюда приезжают к родственникам. Мы же каж дый год 9 мая к отцу на могилку приходим, он у меня воевал, — рассказывает баба Тома.
Павел Федькович родился в соседней Петроградке и на фронте был с первого дня войны. А в 43-м получил ранение, его комиссовали. Павел Сергеевич был удостоен Ордена Отечественной войны I степени.
— А мама моя родом из Кургана, в 33-м году ее семья перебралась в Кольцовку, — поделилась Тамара Павловна. — А я всю жизнь на одном месте. И в Каргат даже не хочется. Пока руки работают, а ноги ходят, буду здесь жить.
Опубликовано в газете «За изобилие» №21 от 20 мая 2020 года