Кулик на своём болоте велик

Мне чибис перешёл дорогу

Чтобы удивляться миру, необязательно ехать за тридевять земель. 300 километров от Новосибирска — и ты словно на другой планете. Слабый запах сероводорода, знакомый больше по Минеральным водам. А он и тут, в Каргатском районе, рядом с болотцами в кюветах дороги. С дикими утками, добывающими свой завтрак без боязни стать таковым для человека. Дорога до Мамонтово, Алабуги неплохая, но утренняя природа настолько хороша, что невольно замедляешь скорость, а вот впору и остановиться: красавец чибис «пешком» идет наперерез. Что поделаешь, ты тут залетный, а он, хозяин, на работе: кормит-поит себя и семейство. Преспокойно перешел дорогу и скрылся в траве по своим делам.
К стыду своему, я бы не отличила чибиса от кулика, но что птицы необыкновенные, понимаешь сразу. Гордые красавцы, знающие себе цену. Их особые приметы сообщаю, добравшись до места, родственнику. Он, охотник и рыбак, сразу пояснил: таких птичек не перепутаешь с воробьем.
Кстати, о родственниках. Сергей — сын моей двоюродной сестры, но я его не видела ни разу, а встретились впервые на местном кладбище, вокруг которого было полно иномарок. Понаехали со всех краев почтить память усопших. Тянет земля родная. А чем берет? По описи не понять. А подышишь местным духом — почувствуешь, как забирает, даже если тут никогда не жил.

Веник — орудие защиты

Солончаки, болота… А подземные водоносные слои так близки от поверхности почвы, что иной раз в деревенских погребах вода стоит. Слои разные: попадешь не в удачу — попьешь противной солоноватой жидкости. Но бурили мастера — в деревенских колонках кристальная водица, как с горных ледников.

Живности всякой тут отрада. Охнешь от радости, увидев уже забытые хвостики-ножницы ласточки, белоснежные полчища гусей, вольный бег лоснящихся от довольства лошадей.

— Трудно городским понять эти радости, — комментирует местный житель наши «ахи». — Одним теплый унитаз нужен, а другим — воля, свобода.
Знаем, знаем мы эту «свободу», сами деревенские. Без подворья в деревне не жить, а значит, с утра — подоить-покормить. Летом — огород, полон рот забот. Зимой — занесенные снегом: копать не перекопать… А осенняя липкая грязища — ничем не отодрать: обсушится— отшелушится. А засуха, когда надо ведрами весь огород поливать? Да разве перечислишь все «радости» деревенской свободы?
Одни, приходя в отчаяние, расслабляются самогоном. Глядишь, и сгинул человек. Другие в азарт входят — кто кого — и каждый день чувствуют себя победителями.

…Вышла вечером на улицу, сидят на лавочках утомленные рабочим днем, обсуждают новости. Посидеть бы с ними, послушать, ума набраться, да напали комары необыкновенных размеров, пауты, как пули, свистят, впиваясь с размаху и кусками отгрызая человечинку.
— Возьми веник, отбивайся! — кричит вслед родня. А их-то почему не трогают?
— А ты поживи тут с наше и тебя признают за свою, — смеются в ответ.
Ну и что?
Никогда не пила более вкусного молока и не ела более вкусных яиц, как в Алабуге. Родственники когда-то держали и корову, и кур, но с возрастом пришлось отказаться от хозяйства. И мне пришлось идти по деревне, чтобы закупить таких необыкновенных гостинцев.
— 60 рублей за десяток, — с вызовом ломит бабуся из соседнего дома: вот, мол, вам, не ведающим нашего тяжелого труда! Я с легким сердцем принимаю цену. Не боялась бы показаться смешной, отвесила бы низкий поклон. В городском супермаркете по совету продавца за те же 60 рублей купила упаковку «настоящих деревенских, с ярким желтком». Сварила — желток стал розовым. «Красят!» — подсказали эксперты.
…Бабуся сожалеет, что мало у нее прикопилось яиц. Иду дальше по дворам.
— Сколько вам надо?
— А почем?
— Я не продаю, не знаю, так берите.

Галя молодая, сил еще много и не жалко их. Ссылаюсь на установленную цену. Галя смущена. А вот ее малышка-дочка сразу тянется к моему кошельку: «Дай посмотреть». Берет, открывает, начинает переворачивать. Ясно: ее интересует не содержимое, а конструкция.
— Не надо так, — говорю ей. —Денежки посыплются, упадут и мама их уже не получит.
— Ну и что?
— Тебе платье новое не сможет купить.
— Ну и что?
— Тебе разве все равно, новое или старое?
Смотрит на меня, не понимая, что я ей втолковываю. У нее более важная задача — понять, как действует механизм? Это семейство, похоже, до сих пор верит, что мера жизни не деньги.

Олег и Галя

Галя вся светится, смотреть на нее настолько приятно, что хочется сфотографировать. Выбираем место.
— А это что? — показываю на непонятное сооружение посреди двора.
— Печка, кашу варить поросятам. Олег сам сделал из старого колеса трактора и трубы.

Да, Левша тут отдыхает. Широкая часть металлического диска «Кировца» превращена в большую кастрюлю, в узкой вырезана топка, а по центру конструкции приварена дымоходная труба. Экономично, энергоэффективно и присмотра особого не требует, что важно при будничной занятости.
Муж Гали Олег на все руки мастер, как любой самостоятельный хозяин деревенского дома. Работы постоянной нет, сокрушается, приходится быть на подхвате, где позовут. Живут в основном с подворья: как потопаешь, так и полопаешь.

Вывозят первоклассные деревенские продукты заезжие коммерсанты, платят наличными, берут за бесценок — куда деваться хозяевам? Других ждать? И другие хорошую цену не дадут.

Но при всем трагизме такой сельской экономики в общероссийском масштабе в семье Шугаевых — никакого уныния, никаких страхов перед будущим.

…Сама ругаю каждый день перестройщиков 80-х. Многое мы растеряли, но когда вижу, как расправили плечи те, кто умеет полагаться на себя и свои способности, свой труд, свою семью… Когда эти самые ценные ценности противостоят, сами того не зная, всем подлостям мира… Я начинаю тоже увереннее смотреть вперед в надежде, что государство поймет, как нужно действовать, чтобы отдача была самой высокой от нас всех — куликов великих российских болот…