– Николай, расскажите о себе, как вы решили номинироваться на «Врача года»?
– Мне 37 лет, у меня трое сыновей, замечательная большая семья. Родом я из Казахстана, родился в небольшом городе Щучинске. Про конкурс – два с половиной или три месяца назад мне позвонили и сказали: «Вот, будете участвовать, надо заполнить анкету, приходите в отдел кадров». Я спросил: «А можно отказаться»? Оказалось, что нельзя. Тогда я подумал: раз надо, давайте попробуем. Поначалу мои коллеги и знать не знали, что я номинировался на «Врача года», но потом все поддержали меня, и я им за это очень благодарен.
– Как становятся детскими хирургами, почему вы выбрали эту профессию?
– У меня все началось с того, что в 9 классе я случайно взял в руки книги по военно-полевой хирургии. Там были очень талантливо сделанные рисунки, посвященные организму человека. Я стал интересоваться, решил узнать, как все это устроено, прочитал уйму разной литературы. Когда настало время принимать решение, куда пойти учиться, я выбирал между политехническим и медицинским и выбрал последнее. В приемной комиссии мне подсказали, что интереснее всего учиться на педфаке – педиатрическом. Мои близкие удивились, но в то же время обрадовались. Бабушка сказала: хорошо, что у нас будет свой врач, будет за нами всеми следить!
– Как быстро вам удалось преодолеть страх операций, вида крови, было ли у вас что-то подобное?
– Никаких заметных реакций такого рода у меня не было. Кроме того, я раньше многих других своих сокурсников приобрел опыт работы в больнице. После второго курса у меня появилась возможность устроиться санитаром в оперблок центрального военно-клинического госпиталя Алма-Аты. Я мыл потолки, оборудование, инструменты после всех операций, – погрузился в операционную среду, в обморок не падал.
– Вы родились и проходили обучение в Казахстане, как оказались в Новосибирске?
– После окончания вуза у меня была возможность остаться в Алма-Ате. Но, как сказал наш доцент, чтобы стать настоящим профессионалом, надо начать с самых низов. Когда я заканчивал интернатуру по детской хирургии, поступило предложение уехать в город Петропавловск, это город в Северо-Казахстанской области. Пять лет я проработал там, в детской областной больнице, потом принял решение перебраться в Россию. Около двух лет проработал в Бердской ЦРБ, после принял предложение занять вакансию детского хирурга в Областной клинической больнице.
– Через ваши руки проходят десятки малышей. Вы запоминаете ваших пациентов?
– Есть рутинные, несложные пациенты, которые поступают к нам каждый день, они не запоминаются. Реконструктивные, многочасовые операции, – это другое дело, их, конечно, помнишь. Как-то мне пришлось оперировать 12-летнюю девочку, которая нечаянно выпила раствор каустической соды, приняв его за обычную воду. Щелочь, агрессивная жидкость, разрушила все на своем пути. По сути от пищевода ничего не осталось, ребенок не мог есть, – мы удалили пищевод, сделали стебель из желудка и заместили им часть пищеварительного канала. Сейчас с девочкой все более менее в порядке.
– Каким был ваш самый маленький пациент?
– Самый маленький мой пациент весил всего 470 грамм. Сейчас вот тоже ходили в операционную, там «такой котенок» лежит – 800 граммов. Помимо общей детской хирургии я занимаюсь еще торакальной хирургией, то есть оперирую пороки, которые располагаются в грудной клетке: атрезии пищевода, деформации легких. Бывает, что грудная клетка моего пациента как половина моего телефона. И на этом небольшом пространстве надо устранить какую-то патологию. 
– Что чувствуют детские врачи-хирурги, если им не удалось помочь и случилось самое страшное...
– К сожалению, в хирургии не бывает все идеально. Всегда есть риски, что что-то пойдет не так. Когда идешь на сложную операцию, психологически готовишься ко всему. Читаешь литературу, подстраиваешься под конкретного ребенка, прогоняешь предстоящую операцию в голове. Что угодно может произойти, и надо иметь запасной аэродром тактических решений. Я не знаю, как описать чувства врача, который не смог помочь, – это тяжело. Мы стараемся не допускать ошибок.
Даже если операция прошла успешно, родители все равно всегда плачут, – как только видят, что хирург выходит из операционной, сразу слезы на глазах. Мы, врачи, тоже все живые люди и всегда переживаем за своих пациентов. Только от нас зависит исходный результат.
– Приходили ли к вам ваши выздоровевшие пациенты?
– Дети, которым мы проводили сложные реконструктивные операции, как правило, находятся у нас на диспансерном учете. Они, конечно, периодически приходят, и мы их наблюдаем. Бывают, что заходят и те, кто не наблюдается. Нам приятно: хочется всегда видеть результат работы не в виде рецидива, а в виде улыбки на лице у ребенка.
– Ваша работа связана с постоянным напряжением. Как вы снимаете стресс, как отдыхаете?
– Лучшее средство от любых стрессов – это спорт. Не надо зацикливаться на себе и постоянно депрессировать. Если стали накапливаться нехорошие мысли, берите кроссовки и отправляйтесь на пробежку. Это реальное лекарство и оно работает. Пробегите 10 километров по лесу – и у вас полностью перезапустится головной мозг. Весь негатив, который накопился в голове, – все уйдет в сторону.
– Что можно посоветовать родителям, чтобы дети меньше болели?
– Все дети болеют меньше или больше, это нормально. Родителям я бы посоветовал просто уделять им больше внимания, в жизни ребенка обязательно должны быть спорт, кружки, у ребенка должен постоянно расширяться кругозор. Этот фундамент, который формируется в детстве, станет основой всего, что будет в дальнейшем интересовать человека в жизни. Надо время вместе проводить. Ребенок должен знать, что мама есть и папа есть, и что это классно.
