«Чужой. Завет» в связке не с ранними фильмами, а с «Прометеем». «Прометей» был приквелом «Чужих» - их прологом, предысторией. «Завет» - продолжение «Прометея». Сиквел приквела, то есть. Ну да, так бывает. Эта причудливая маркировка, надо отметить, помогает фильму. Смотреть картину, не держа в голове всю громоздкую пирамиду эпоса, гораздо комфортнее.
Эстетические различия тоже существенны. Взамен станционного герметизма ранних фильмов – живописный простор зеленой, землеподобной планеты, той самой, что уже засвечена в «Прометее». Правда, приволье это несколько угрюмое и подозрительное. И попали звездолетчики в это приволье тоже в весьма спорных обстоятельствах, отозвавшись на невнятный радиосигнал с отзвуками человеческого напева. Так нас учат все триллеры: если оказался в темном лесу на заглохшей машине и увидел в чаще огонек, обязательно (слышишь, обязательно!) беги на этот огонек. А если ты не один, а вас тут целая команда, то обязательно (слышите, обязательно!) разделитесь. Причем, кем бы ни были герои – глупыми блондинками-чирлидерами, наивными детишками-скаутами или укуренными хиппи – правило незыблемо и нерушимо. Обязательно к исполнению. Возрастной и образовательный ценз роли не играет.
Да, можно предположить, что у астронавтов в возрасте 30+ есть законченное высшее и нет подросткового бытового идиотизма. Но это в реальном мире так полагается. А во вселенной космо-хоррора все по канону. По канону хоррора.
Аналогом автомобиля, заглохшего в лесу, тут служит огромный звездолет «Завет». Корабль, летящий колонизировать планету, выбранную как страховку-запаску к Земле (видимо, к 22 веку Землю уже уделали до полной дисфункции). Корабль везет множество погруженных в искусственный сон взрослых колонистов, человеческие эмбрионы, землеройную технику для обустройства агропригодного ландшафта. В общем, это вполне себе такой ковчег. Ковчег «Завет». Ковчег завета. Что бывает при неосторожном обращении с ковчегом завета, об этом спросите у Индианы Джонса. Он видел.
Летел бы себе ковчег да летел. Ну, сломался. Так починился же! И летел бы дальше, в предписанный пункт назначения. Так нет же, свернул на «огонек в чаще». На планету, славшую невнятный сигнал.
Планету, надо сказать, декораторы и мастера трехмерной графики изготовили на славу. Зрителей сразу насторожит отсутствие средь этой зеленой красы любой живности. Ни на земле, ни в воде, ни воздухе - никого. Ни букашки, ни пичужки, ни мышонка, ни лягушки. Есть, правда, некие мохнатые шампиньоны и пшеница «радость Мичурина» – с гигантскими колосьями.
То, что близ полей культурной пшеницы (культурной, Карл!) не видать хлопотливых селян, должно насторожить сразу всех. Всех, кроме дружной команды героев. Которая, кстати, не очень-то и дружная, как вскоре выяснится. Ну, это тоже канон жанра.
Но не может же это быть очередным типовым ужастиком об истреблении скаутов бабайкой! И для величественного отличия Ридли Скотт опять доложил в продукт той философской задумчивости и религиозного символизма, которые так цепляли впечатлительных зрителей в «Прометее». Тема собственно «чужих» тоже не осталась без внимания – они тут ведут себя соответствующим образом. Напрыгивают, впиваются, и потом – «Преве-е-ед! Я родился!». Номер с ксеноморфами режиссер отбыл, как заказывали. Но авторской фишкой решил избрать то, что некоторые циничные кинокритики зовут «ингмарбергмановщиной». Есть еще «тарковщина», но на ней другие ездят. Ридли себя под Бергманом числит. Ну, в первый раз же круто было!
«Тех же щей погуще влей – вкуснотища будет!» - резонно решил Ридли Скотт и продолжил тему человекобога, нанизанную на сюжетную линию гуманитарно чутких роботов. За чувствительного робота - все тот же Фасбиндер. Причем, его тут теперь аж две штуки. Он тут прямо как Электроник с Сыроежкиным. Хотя, Сыроежкина-то как раз и нет. Так что, он тут как Электроник и Электроник. Отношения между ними будут запутанными. По ходу дела выяснится, почему на планете только флора и никакой, к чертям, фауны. И ответ опять крайне нелестный для американской концепции первопроходчества. Слышали про холерные одеяла для индейцев? Так вот, в 22-м веке эта практичная американская придумка никуда не делась. Просто обрела новое техническое решение и эпический масштаб, воплощенный в зрелище мертвого инопланетного мегаполиса. Да, люди, урбанизация и прочая жизнь на планете имелись.
А почему именно «имелись», а не «имеются» – эту глагольную форму объясняет еще один поворот сюжета, тоже крайне нелестный для некоторых гуманистических концепций. Например, Ридли Скотт очень жестко обошелся с «синдромом Пиноккио» - с грезой человечества о роботах, способных на эмоции и духовную жизнь, о совершенных людях, рукотворно созданных в мастерской, а не в собственном организме.
Роботы в фильме по одухотворенности превосходят даже легендарного Вертера, геройскую смерть которого оплакивали все октябрята и пионеры СССР. Роботы тут сами способны оплакивать. Они тут пускают такие скупые мужские слезы, что некоторые прочие члены команды на их фоне – чисто дрова ходячие.
Но кто сказал, что чувствительный робот обязательно будет испытывать эмоции, лестные именно для человека, выгодные для человека и безопасные для человека? Это ведь его, робота, эмоции. А человекам он ничего не обещал. Не брат ты мне, мешок с мясом!
Эффектно оформив вот такую карманную фигу, Ридли Скотт весьма задорно выложил ее пред зрительские очи. Так что, любители беспрекословных и наглядных хэппи-эндов жестоко обломаются. Но и шекспировского «все умерли» тоже не будет.
Любителей притчевого кино, готовых видеть в каждом фильме с религиозными цитатами и аллюзиями учебник этики, морали и богословия, я тоже вынужден разочаровать. Во-первых, с христианскими мотивами Ридли Скотт обходится не то чтоб совсем уж цинично, но формально-игриво. Он, вообще-то, не по этой части. Он, вообще-то, саентолог. Во-вторых, порционные вставки «одухотворенки» перемежаются с таким отчаянно-лихим использованием штампов, что видно за версту: это буквально эталонная «бергмановщина» - коммерческое кино, загримированное под религиозно-философское. Мол, сделаем духовненько, задумчиво, будет дорого-богато.
Так что, не возлагайте слишком уж трепетных надежд. Это всего-навсего добротно сделанный аттракцион Луна-парка. Но захватывающий. Это не алтарь, это карусель. Карусели тоже нужны.
Комментарии