Из подвалов на главную площадь
В сентябре город стал свидетелем весьма примечательного события. В недостроенном здании театра Афанасьева была организована выставка одной из самых скандальных российских арт-групп «Синие носы» — «Смотри!» В составе группы два новосибирца — Вячеслав Мизин и Константин Скотников и екатеринбуржец Александр Шабуров. Все они входят в круг художников галереи Марата Гельмана. К тому же кругу, к примеру, относится и самый одиозный современный российский художник Олег Кулик, известный как «человек-собака». Он, кстати, немало сделал для продвижения наших «авангардистов» в Москве.
Самая эпатирующая работа «Носов» — целующиеся милиционеры («Эра милосердия»), названная министром культуры Соколовым «порнографией» и «позором нации». На баннер новосибирской выставки, однако, была вынесена другая работа той же серии — целующиеся балерины — дань художников городу, славному своим балетом. В экспозиции было собрано все лучшее из созданного «Носами» за последние десять лет. Была здесь и их знаменитая фотосерия «Новые юродивые». С нее они начинали, подавшись из провинции в Москву, когда снялись на морозе в трусах на фоне столичных церквей. После этого московские галеристы и кураторы и сбили их в «сибирскую» группу. С тех пор Мизин и Шабуров стали жить на два дома — фланируя между столицами и малой родиной.
— Мы боялись, что выставка будет шокировать, что она вызовет болезненные ощущения, боялись, как на это посмотрит власть, — призналась организатор выставки галерист Анна Терешкова (галерея «Старый город»). — Но такое искусство есть, это целый пласт сибирской культуры, и это надо показывать.
Нельзя сказать, чтобы так называемое актуальное искусство было для нашего города абсолютной новостью. Еще в 1998-м новосибирские «авангардисты» заставили говорить о себе пародийным арт-фестивалем «Убежище». На несколько дней они заперлись в старом бомбоубежище без воды и света и предавались там творческим актам. После чего представили свои работы, посвященные изоляции от внешнего мира, городу. Именно там, согласно легенде, и были разработаны основные положения программы «Синих носов». Потом актуальное искусство успешно продвигал Фонд имени Юрия Кондратюка (он арендовал помещение в Доме национальных культур имени Геннадия Заволокина). Время от времени выставки и перформансы походили в арт-клубах «888» и «Черная вдова», позднее — в галереях «No Soap» («Без мыла») и «White Cube galleri». Последняя расположилась в обычном старом металлическом гараже...
Но если прежде такая культура (андеграундовая, нишевая, фриковая — называть ее можно по-разному) делалась в бункерах, гаражах и подвалах, то теперь она вышла «на свет». И не просто вышла, а явила себя в самом городском центре — в предельной близости от главного городского символа — оперного театра, мэрии и центральной площади. Вот как обозначил новый статус актуального искусства в городе фотохудожник Иван Мазуренко (более известный как Ваня Дыркин):
— Прежде эти художники существовали где-то на периферии сознания горожан и внутри самих себя. И лишь теперь они стали масскультурой, с чем мы их и поздравляем...
Вживление актуального искусства в тело города сопровождалось «круглым столом», который прошел в областной библиотеке при большом стечении народа — «Путь фрика: неформат, нишевая культура и новаторство». (И выставка, и «круглый стол» были организованы в рамках молодежного инновационного форума «Интерра».) В разговоре приняли участие «Синие носы» и «фриковеды» из Москвы, Екатеринбурга и Новосибирска. В числе участников были Юрий Сапрыкин — редакционный директор журнала «Афиша», Алиса Прудникова — директор ГЦСИ-Екатеринбург и Александр Ложкин — главный редактор журнала «Проект Сибирь».
Фрики и фриковеды
Один из наиболее занятных вопросов дискуссии был задан художникам уже под конец разговора. Кто-то из зала поинтересовался: настоящие ли они фрики или коммерческие? Создают ли они свои эпатажные композиции потому, что «так видят», или делают это потому, что такое искусство лучше продается? Александр Шабуров на это заметил, что фриком (так же как и юродивым, эксцентриком, идиотом) он себя вообще не считает:
— Я бы, конечно, мог культивировать, какие мы необычные да какие мы не такие, но мы нормальные ребята с массива. Мизин, например, до сих пор стесняется показывать маме то, что он делает...
Главная задача «нормальных ребят с массива» (и, заметим, актуального искусства вообще) — прямое высказывание. Форма его может быть любой. И художник, использующий в качестве «орудий труда» видеокамеру и фотоаппарат (большинство перформансов «Носов» снимает известный новосибирский фотограф Евгений Иванов), имеет не меньше прав, чем тот, что работает кистью и карандашом.
Вячеслав Мизин считает, что фриковство — обычный способ существования нормального российского мужика:
— Наверное, было бы спокойнее, если бы, допустим, все работали с восьми до пяти, потом шли домой, смотрели «Дом-2» и ложились спать. А с утра опять работали. Ровненько чтобы все было. Не хе... Любой мужик ведет двоякую жизнь. Утром он работает, а вечером он бухает. И это «бухает» и есть самое что ни на есть лютое российское фриковство. Фрик — это эксцентрик. Человек, слегка выпивший, разговаривающий с тобой на улице в районе темных гаражей. Это, безусловно, наше российское явление.
Алиса Прудникова из Екатеринбурга напомнила, что в толковом словаре «фриковство» трактуется, как культура смелых, отвязных людей. «Фрик» переводится как «сумасшедший», «бешеный».
— Для меня «путь фрика» — это путь Александра Гализдина. Есть у нас в городе такой культурный герой. В свое время он активно занимался перформансом, был самым бешеным художником города: если Кулик был собакой, то он — Ихтиандром. Теперь он тихо преподает в институте культуры и разводит собачек. О прошлой жизни вспоминать не любит, говорит, что его «взаимоотношения с Ихтиандром никого не касаются». Его позиция мне представляется классической с точки зрения региональной ситуации. В Москве, наверное, ситуация другая...
О московской ситуации, а также о соотношении нишевой культуры и мейнстрима рассказал Юрий Сапрыкин. Он же попытался определить нынешние границы «пространства шокирующего»:
— В 90-е годы мы имели вполне непуганую страну, которую проявления любых отклонений в поведении невероятно шокировали и возбуждали. Теперь эти времена прошли, и никого ничем не удивишь. Хоть ты с голой задницей ходи, если, конечно, эта задница не является вызовом власти. Если говорить о пути «фриков» в мейнстрим, то российский мейнстрим по своей сути фриковский, дикий и цирковой. О каком пути фриков в мейнстрим мы говорим, если главными поп-культурными героями у нас являются люди, которые одеваются, как трансвеститы, — Филипп Киркоров, или Верка Сердючка! И именно в силу принципиальной фриковости всей современной культуры люди так называемого андерграунда и фриковского подполья 90-х годов совершенно замечательно интегрируются в мейнстрим. Смотрите, кто делает передачу «Дом-2». Ее делают люди, которые делали параллельное кино, — ученики Бориса Лихоманова, очень тонкие, эстетствующие интеллектуалы. Я думаю, в их сознании это все является вполне концептуалистским жестом, вроде тех странных черно-белых фильмов, которые они снимали в конце 90-х годов. И таких примеров — миллион. Если же говорить о многочисленных странных нишах, которые существуют, кроме мейнстрима, то парадокс в том, что они абсолютно не фриковские. Они — субкультурные, но ничего фриковского в них нет. Кроме миллионной армии поклонников Аллы Пугачевой, существует еще кучка поклонников всякого разного «металла» или какого-нибудь пост-панк-хип-хопа. Мне кажется, что поле провокации, пространство шокирующего сегодня не совпадает с зоной шутовства. Возьмем арт-группу «Война», к которой существует весьма разное отношение. В ней нет ничего фриковского, никаких извращений, девиаций и странностей. И, тем не менее, она провоцирует, к ней нельзя относиться никак...
Константин Скотников свел понятия «неформата», «нишевости» и «фриковости» к проблеме самостоятельности личности. И, как педагог (он преподает в архитектурной академии), призвал молодежь удивлять не в негативном плане, а в позитивном:
— Можно быть прекрасным молодым человеком, не будучи фриком...
Александр Ложкин, подводя итог, заметил, что социальные группы людей, которые стараются выплеснуться, не считаясь с общепринятыми законами морали, всегда были и будут. Бунт — это их путь вхождения в культуру, и это нормально:
— Вспомним того же Маяковского, который провоцировал публику своей желтой блузой. Разве это не фриковство? Есть традиционная культура, как система общепринятых ценностей, и есть вещи, которые находятся ЗА. И когда министр этой самой культуры говорит, что «Синие носы» — это позор России, то это всего лишь значит, что они находятся вне его системы ценностей. Это путь любой новации, она рождается вне культуры, она находится «где-то там». А дальше она либо внедряется в культуру, либо уходит, и все...
«Что делать? Как жить, вы скажите?» — поставил эмоциональную точку умной дискуссии конкретный Мизин.
О том, что делать и как жить актуальному искусству дальше, говорили во второй части беседы.
Центру быть!
Главным образом, она касалась создания Центра современного искусства. Как полагают организаторы, выставка «Смотри!» должна стать своего рода прообразом, моделью будущего центра. В том, что такой центр городу нужен, никто из собравшихся не сомневался. Говорили, что в городе много сообществ, которые замкнуты на самих себе, живут в башнях из слоновой кости, не пересекаются, а часто и не знают друг о друге. И все это надо правильно собрать, объединить и подать.
Кто-то заметил, что если бы подобная институция, взявшая на себя функции донести до сознания властей, что такая культура существует, в городе уже была, то и судьба художника Артема Лоскутова, возможно, сложилась бы иначе. (Справка «ВН»: Артем Лоскутов, один из организаторов монстрации — ежегодного первомайского шествия под несерьезными лозунгами. Находится под следствием по подозрению в хранении наркотиков. Сам художник утверждает, что ему их подкинули. Ситуация неоднозначная, поскольку рядовым делом о наркотиках занимается милицейское управление по борьбе с экстремизмом.)
В самый разгар обсуждения пришла записка о том, что решение о создании Центра современного искусства уже принято на уровне мэра города. Автором ее была находящаяся в зале начальник департамента культуры области Наталья Ярославцева. Она, однако, интересовалась, будет ли что в центре показывать? И все ли надо переводить в музей? По вопросу «будет ли что показывать» зал сошелся во мнении, что инициатив в городе столько, что хватит на несколько центров. Вопрос же, «все ли достойно музея», вызвал новый виток дискуссии. Кто будет решать, достойно или не достойно? Кто определит границы дозволенного?
У «Синих носов» есть работа — «Горячие головы». Она достаточно старая, но в свете обсуждения животрепещущей темы «музефицирования» и «мумифицирования» современного искусства зазвучала по-новому. Кто будет писать инструкции для горячих творческих голов? И не лишатся ли под крылом чиновников актуальные художники столь лелеемой ими свободы?
Но все это, согласитесь, частности и совсем не повод закрывать тему создания столь желанного для творческой молодежи центра. Центр современного искусства городу, безусловно, нужен. А о правилах игры потом можно договориться. Все, в конце концов, люди адекватные и социально вменяемые...
