Там, где все вопросы — еврейские

Наш корреспондент провела неделю в Государстве Израиль в составе делегации руководителей российских СМИ.

Куда не ступала нога туриста

Маша Цейтлина из русской пресс-службы армии обороны Израиля. Фото Виталия ЖИХАРЕВА

Добрая половина читателей «Вечёрки» хорошо представляет себе, что такое российская армия. Но мы направлялись в армию иностранную — израильскую.

…Комната с компьютерами, за которыми сидят молодые люди, в основном девушки. На столах мусор вроде упаковок от какого-то фастфуда, мобильники, бумажки, на стенах — стенгазеты-поздравлялки со всякими девчоночьими завитушками. Ну да, на всех солдатская форма, но отнюдь не идеально отглаженная и заправленная, да еще дополненная всяческими фенечками на запястьях, в ушах, на шее… И обувь — кто во что горазд. Короче, не место боевой службы, а интернет-кафе. Небрежно брошенные черные винтовки у входа воспринимаются скорее как антураж. «Представляю, что б со мной сделал старшина, если бы я так обращался с оружием», — пробурчал отслуживший свое коллега-журналист. Спрашиваю у опытного израильского вояки: «Этих ребят, наверное, трудно воспринимать как солдат?» Он признает: «Конечно, в мои годы армейская жизнь была суровее. Но на этих мониторах — реальная обстановка на конкретном участке забора безопасности. От внимания девочек зависит жизнь граждан Израиля. Так что они здесь — солдаты на боевом посту».

На улицах Иерусалима. Фото Виталия ЖИХАРЕВА

Выходим из пункта слежения за забором безопасности к другим солдатам этого подразделения. Вокруг любопытные черные глаза. Чуть не написала «детские». И вдруг — светловолосая сероглазая девушка. Наташа. Да, из России, из Новосибирска, родители до сих пор там живут, у цирка. «Сколько тебе лет?» — «Двадцать». — «И моей Маше столько же, она первую гимназию закончила, а ты в какой школе училась?« Наташа чуть не плачет: «В 9-м лицее, но я по любому должна ее знать, я почти всех в той параллели знала». Коллеги приготовились к съемке трогательной сцены. Наташа уже едва сдерживалась: «Ой, если дома меня увидят в «Вечерке«, они ее читают…» Она не говорит: «Не надо», но я прошу всех убрать фотоаппараты. Я просто почувствовала, что Наташе здесь несладко. Что бы там ни говорили про легкую службу в израильской армии, но, думаю, каждая мать согласится со мной: в двадцать лет надо таскать сумку с конспектами, а не винтовку.

Израильтянка. Фото Виталия ЖИХАРЕВА

Наш автобус, сопровождаемый военным джипом, выезжает из армейских ворот, мы едем по территории Палестинской автономии вдоль забора безопасности. Ряды колючей проволоки, ров, следовая полоса. Почему-то в памяти всплывает детская книжка про пограничника Карацупу. Какой же это забор? Самая настоящая граница, а современные карацупы — это девушки за компьютерами, с которыми мы только что расстались. Забор напичкан датчиками и камерами. Говорят, его эффективность в предотвращении терактов уже доказана. Хотя он еще и не достроен. «Колючка», местами переходящая в сплошную стену, пройдет по стране неровными зигзагами, некоторые палестинские города окажутся в кольце.

Нам не удалось поговорить с гражданами по ту сторону забора. Мы только видели из окна автобуса убогие крестьянские жилища. И еще палестинских подростков. С какой ненавистью они смотрели на наше сопровождение — как будто те же черные глаза, но совсем не детские, никакого любопытства — только ненависть. Мы поняли: до мира на этой Святой земле еще очень-очень далеко…

Стена Плача

В тоннеле под Стеной Плача Галя рассказывает о Храме. Фото Виталия ЖИХАРЕВА

Нашим первым гидом в Израиле была бывшая советская девочка Галя. Как-то мама забрала ее из садика и сказала, что хочет сообщить ей что-то очень-очень важное. Так Галя узнала, что она еврейка. Теперь уже 20-летняя очень религиозная девушка Галя вела нас по Хасмонейскому тоннелю, что под Стеной Плача. С горящими глазами она рассказывала, как солдаты плакали, когда после шестидневной войны 1967 года подошли к Своему Храму. Хотя храма как такого нет. От храмового комплекса, выстроенного еще до нашей эры царем Иродом на том месте, где воздвиг первый храм сын царя Давида Соломон, осталась лишь часть западной стены. Во всех справочниках она так и называется — Западная стена, и только на русском почему-то — Стена Плача.

Галя так патриотично говорила об Израиле, как о доме, куда может приехать любой еврей из любой точки мира, что на какую-то секунду стало даже досадно, что мы с Галей не одного племени… Но мы все равно постояли у древней Стены, а коллега из Чебоксар, православная, воткнула записочку. Дома у нее от рака умирала мама. Это было уже ночью, а утром она позвонила домой и узнала: старушке стало лучше. Нет, чуда не случилось, ее мама недавно умерла, но она дождалась возвращения дочери из поездки.

Наши

Тут по-прежнему «на четверть наш народ», точнее, пятая часть. Но… В театре «Гешер», созданном 15 лет назад московскими актерами, спектакли идут на иврите. Нашли переводчика, который превосходно переводит русскую классику, юноша родом из… Марокко. Ставить нашу классику здесь сложно. После знаменитой пьесы Островского недоуменные зрители спрашивали: «Почему у героини три имени?» «Как это три?», — удивлялись постановщики. «Ну, она же представляется: Лариса, Дмитриевна, Огудалова».

А главное, дети русскоязычных родителей отказываются говорить на их языке. Да и сами взрослые… На одном предприятии наш земляк с гордостью демонстрировал высокотехнологичную продукцию: «Это контроллеры для курятников, это — для свинятников».

Так сегодня живут бедуины. Фото Виталия ЖИХАРЕВА

И все-таки каждая встреча с нашими, советскими людьми была приятной. По цехам оборонного завода авиационной группы BEDEK нас водил Леонид Токарский. Он говорил, что советское инженерное образование — лучшее в мире (выпускники НЭТИ, Сибстрина, НИИЖТа, НИГАиКа — это и про вас тоже!). И ему можно верить — Токарский работает бок о бок со специалистами из разных стран. Он вспоминает: его начальник был в трансе, потому что у какого-то агрегата отсутствовал болт, ну где его взять? Токарский предложил: давай я рассчитаю. Босс сильно удивился. Западные инженеры привыкли работать иначе — с готовыми элементами как в конструкторе «Лего».

Советское образование и сегодня позволяет решать самые сложные инженерные задачи. Так, после теракта 11 сентября пассажирские авиаперевозки стали убыточными. На авиазаводе нашли гениальный выход: перепрофилировать пассажирские реактивные самолеты в грузовые. Или еще пример: здесь создан беспилотный самолет с мотором….. от сенокосилки!

Почему же такие талантливые люди оказались не нужны своей родине, кому это было выгодно?

Не наши

Израильтяне сразу становятся похожими на россиян, когда говорят о своем парламенте — Кнессете. Я тоже, признаюсь, поначалу сильно невзлюбила их депутатов. К зданию Кнессета мы добрались часам к четырем. В тот ноябрьский день в Иерусалиме началась местная зима: холодный ветер, дождичек. А мы, наивные, выехали из отеля в летних одеждах. Впрочем, некоторые и вовсе не взяли курток — как-никак в жаркую страну летели и вообще собирались купаться в Мертвом море. А поскольку поездку организовывали сразу три израильских министерства, то мы везде опаздывали и элементарно не успевали пообедать. Ну ладно — голод, но журналист без своей порции кофе — труп, а тут еще и холодный. Словом, первое, что хотелось увидеть в Кнессете, — их буфет. Встречающие вроде обещают, но упорно ведут в полупустой зал заседаний. И вдруг рядом русское: «Здорово!» Чернокожий еврей в ермолке из службы сопровождения светится от счастья. Он 20 лет назад учился в России, помнит несколько слов. «А девушки красивые были в твоем институте?« — «О-о-о!» — «Слушай, друг, принеси нам по чашечке кофе!» Может, он представил, что его сокурсницы-подружки выглядят сейчас примерно так же, как эти журналистки, а может, у него просто сердце у доброе. Но три дамы, как школьницы, удрали-таки в буфет в сопровождении эфиопа. Не знаю, влепили ли ему какой выговор, но он нас спас. Уже взбодренные, мы пришли на встречу с заместителем председателя Кнессета Юлием Эдельштейном. Вот у него русский отменный, значит, он слуга наших бывших, которые своими наказами не дают забыть язык. Этот известный в Израиле политик произвел на нас хорошее впечатление. Но все равно Кнессет у меня теперь ассоциируется с негром в ермолке.

Иран и Израиль

Мы были в Израиле как раз в те дни, когда новый президент Ирана заявил, что Израиль надо стереть с политической карты мира. Добрая половина нашей делегации год назад открыла для себя и читателей Иран. Красивая удивительная страна, закрытая от мира нелепыми мифами, а тут еще такое провокационное высказывание. Мы невольно пытались сравнивать этих соседей, но не получалось даже с критериями для сравнения. Уже по дороге в аэропорт редактор из Удмуртии спросил: «А кто скажет коротко, чем отличается Иран от Израиля?» Мастера слова молчали. И он сам ответил: «Там кормили». Шутку с долей правды оценили все. Эх, если бы действительно только это и отличало две страны на большую букву «И»…

***

За рамками этих заметок остались святые христианские места. Скажу лишь, что журналистов из России принимал Патриарх Иерусалимский (Греческий) Феофил. Он говорил на английском: «Мы здесь не только для того, чтобы охранять святые места, Храм Гроба Господня, но и распространять добрые дела для всего мира».

Голгофа, Иордан, Галилея, Назарет, православные храмы — там мы были уже не журналистами, а обычными грешными людьми.

Организаторы поездки: МАИ «Вся Россия», МИД Израиля при содействии министерства туризма и министерства промышленности, торговли и труда.