Индейская пословица гласит: народ без истории, что трава на ветру. Долгие годы в нашем отечестве целенаправленно уничтожали историческую память народа. Рушились храмы, закрывались монастыри. Сегодня как будто прокрутили пленку в обратную сторону, и все «как бы» возвращается на круги своя. Это словечко как нельзя более точно отражает все наше бытие. В стране как бы возрождается духовность, как бы восстанавливается промышленность. Вот и культурное наследие в Новосибирске как бы охраняется государством. А в действительности…
Вот только два примера. По Коммунистической, 34 разобрали памятник архитектуры, якобы для реставрации. Поставили на этом месте сруб, и на этом «реставрация» закончилась. Точно такая же история произошла в 2004 году на улице Урицкого, 21. Теперь здесь на месте снесенного памятника строится многоэтажный офис.
«Пишите заявление об уходе!»
Почему же мы так не любим свое культурное наследие? Ответ на этот вопрос надо искать в не столь уж далеком советском прошлом. Долгое время в государстве рабочих и крестьян памятниками архитектуры считались (за исключением мировых шедевров архитектуры) в основном здания, связанные с историческими (читай, революционными) событиями. И следила за их сохранностью, главным образом, общественность. И только
Работа велась серьезная. Курировали ее Академия наук СССР и Министерство культуры. Сотрудничал с новой службой ряд институтов истории, археологии, искусствознания. Начинать пришлось практически с нуля. На каждый памятник нужно было подготовить массу документов — охранное обязательство, акт технического обследования. Специалистов не хватало (мало кого прельщала скромная зарплата), и Тимяшевская на первых порах старалась хотя бы «застолбить» вновь выявленный памятник актом технического обследования, а уж потом заниматься оформлением его официального статуса, тем более что процедура эта очень долгая и кропотливая. Знала бы она тогда, какими последствиями чревата эта спешка!
С самого начала отношения начальника новой службы с властью были отнюдь не безоблачными. От Тимяшевской требовали оценивать памятники по «идеологическому принципу». Церкви, например, нужно было заносить в реестр памятников под безличной вывеской «строение», не лучше обстояло дело и с жилыми постройками. Тимяшевская семь лет не могла добиться статуса памятника (уже утвержденного Министерством культуры) для ряда домов только потому, что их бывшие владельцы… не были лояльны к советской власти.
Впрочем, так относились к культурному наследию не только чиновники от власти. Некий заслуженный архитектор, тогдашний директор института «Новосибгражданпроект» (фамилию его Лариса Валентиновна называть не стала) предложил попросту снести такой памятник архитектуры, как здание торгового корпуса на Красном проспекте (где ныне находятся городской краеведческий музей и станция метро). К счастью, его предложение не поддержали. Тогда тот же директор «Новосибгражданпроекта» предложил проект реконструкции вышеупомянутого здания со сносом второго этажа и полным изменением архитектурного облика. Но Тимяшевская объяснила проектантам, что по закону реконструкция памятников вообще не допускается.
— Да кто вы такая, чтобы замахиваться на «Новосибгражданпроект»? — кричал на Ларису Валентиновну начальник комитета по культуре, — пишите заявление об уходе!
Она написала заявление и приложила к нему записку… в которой объясняла начальнику, что его решение противоречит закону. И чиновник сдался. Явное нарушение «социалистической законности» тогда в «верхах» не приветствовалось, а памятники
Как сносили старый Новониколаевск
Несмотря на все протесты Тимяшевской, на улице Октябрьской снесли
— Это был такой кусочек старого Новониколаевска,- вспоминает Лариса Валентиновна,- а сейчас на месте памятника стоит многоэтажный дом. Нет, я не против строительства, но нужно ведь анализировать градостроительную ситуацию, смотреть, впишется ли новое здание в существующую застройку. А у нас просто бездумно строят, и все.
Принципиальность Тимяшевской многим не нравилась, случалось, ей открыто угрожали. Некий делец вздумал, нарушая все существующие нормы и правила, построить свой офис рядом с памятником — зданием архитектурного института. Тимяшевская решительно воспротивилась этой идее. Предприимчивый делец позвонил ей и поинтересовался: «Вам, что, захотелось на пенсию? Я вам это устрою».
«Покупать» ее не пытались, знали, что бесполезно. Только один раз некий бизнесмен принес подарок на 8 Марта. Заработавшаяся Лариса Валентиновна не обратила на него особого внимания, но потом, разглядев дорогие бусы, отнесла их прямо в кабинет дарителя.
За двадцать лет возглавляемая ею служба выросла в НПЦ —
Страну лихорадило от реформ. Ключевым законом стал закон о земле. Впервые за много лет «ничейная» земля стала предметом
И вскоре грянул гром. Бывший тогда губернатором Виталий Муха уволил Тимяшевскую через 20 лет беспорочной службы, практически без всякого основания. По иронии судьбы, незадолго до увольнения наградили «нарушительницу» Почетной грамотой (которая дается очень немногим), подписанной лично Мухой. За заслуженного работника культуры Тимяшевскую вступилась заместитель министра культуры Наталья Дементьева, но безуспешно. Время Ларисы Валентиновны прошло, наступала новая экономическая эра, требующая совсем иных людей.
Пришли иные времена, взошли иные имена…
Преемник Тимяшевской, Геннадий Блукке, по роду своей деятельности не имел ни малейшего отношения к культуре и архитектуре. Экономист по образованию, Блукке начал свою деятельность с повышения платы за аренду памятников, хотя еще в 1998 году крупные арендаторы (АООТ «Электросвязь», банк «Левобережный») предупреждали исполняющего обязанности главу обладминистрации Киселева, что «жесткий вариант взимания арендной платы» приведет к тому, что арендаторам будет просто невыгодно поддерживать памятник в надлежащем состоянии. При льготной арендной плате вложения арендаторов в восстановительные работы, наоборот, растут. В 1997 году, например, при Тимяшевской эти вклады в 11 раз превысили общий объем льгот. И в конечном счете арендная плата шла на реставрацию тех же памятников. После повышения платы за аренду многие арендаторы действительно потеряли всяческий интерес к реставрационным работам, и состояние арендуемых ими памятников начало ухудшаться год от года.
А через шесть месяцев, после своего вступления в должность, новый начальник НПЦ приказал исключить из каталога 47 выявленных (еще при Тимяшевской) памятников и объектов «ценной
(В свое время этот каталог, входящий в состав Сибирского свода памятников архитектуры, был подготовлен под редакцией Тимяшевской одним из первых в России. Из переизданного новым руководством НПЦ каталога фамилии Тимяшевской и ее ближайшей помощницы архитектора Гусаченко просто исчезли).
Главный специалист сектора учета НПЦ архитектор Матвеева подала Блукке докладную, в которой доказывала, что… «…исключение объектов из списка «вновь выявленных« не соответствует установленному порядку снятия с учета объектов, ценность которых была определена в проекте зон охраны (памятников) Новосибирска… Проект зон охраны был согласован Министерством культуры и утвержден постановлением обладминистрации. Отмена проектных решений не может быть осуществлена без серьезных обоснований, включая
Но докладная стала гласом вопиющего в административной «пустыне».
В «черный список» начальника НПЦ попали здания, построенные еще в начале прошлого века, ровесники Новониколаевска. Лариса Валентиновна, в свое время утверждавшая в Министерстве культуры «кандидатуру» каждого здания, до сих пор не может понять, как можно было без серьезных оснований, одним росчерком пера вычеркнуть их из истории Новосибирска.
«Возьмите, например, дом по Крылова, 10. Там можно было сделать прекрасный детский центр, и были люди, готовые это финансировать. Зачем его сносить? А как мы боролись за кусочек старого Новониколаевска на улице Красноярской. Сейчас там из трех домов остался один и тот исключен из списка памятников. А зачем нужно было вычеркивать ряд домов по улице Пархоменко, целый квартал эпохи первых пятилеток? Это ведь живая история!»
Сегодня из списка памятников исчез дом начала прошлого века по Чаплыгина, 57. Его снесли с благословения НПЦ как «не представляющий ценности». На очереди остальные несостоявшиеся памятники. Некоторые обреченные дома помнят еще первых жителей Новониколаевска. Неужели развитие города обязательно должно происходить за счет уничтожения его исторической памяти? Да что там несостоявшиеся, когда сносят и вполне «законные» памятники под флагом «реконструкции», хотя по закону, между прочим, разрешена только реставрация памятников, а это не просто две большие разницы, а вообще разные понятия.
Впрочем, с вводом закона о приватизации памятников многие проблемы охраны культурного наследия разрешатся сами собой, но едва ли в пользу этого самого наследия. По мнению Тимяшевской, в принятии самого закона нет еще ничего плохого, но при условии строгого отбора будущих приватизаторов.
«Это так же, как с землей. Не каждый может быть ее собственником. А вообще, на мой взгляд, долгосрочная аренда памятников для государства экономически выгодней их разовой продажи».
Закон о приватизации еще только готовится, но сама идея прагматичного подхода к культурному наследию уже витает в воздухе. Речь идет о попытке создания в Новосибирске «музея памятников архитектуры». Напомним, что вот так красиво называется идея «эвакуации» всех деревянных памятников архитектуры из центра города в особую «музейную зону», предположительно на набережную. А освободившиеся участки предполагается использовать под застройку. Но в дело вмешалась областная прокуратура и «предостерегла» главного архитектора города Валерия Арбатского, что идея «архитектурного музея» противоречит Федеральному закону «Об охране культурного наследия», где сказано, что «объекты культурного наследия подлежат государственной охране в целях предотвращения… их перемещения«. Как в воду смотрели законодатели! Согласно закону, также территория памятников имеет статус земли
Комментарий Ларисы Тимяшевской:
«Это идея главного архитектора города, которая обсуждается специалистами на протяжении ряда лет. Оценка ее однозначна. Музеи под открытым небом формируют на основе изысканий научных экспедиций, архитектурных комплексов, в черте города такие музеи не делают. Кроме того, памятник нельзя лишать исторического окружения, это его естественная среда. Немаловажна и экономическая составляющая. Предлагаемый Валерием Арбатским проект будет очень дорогостоящим и не оправдает всех затрат».
Напомним, сегодня в городе по охраной государства находятся 136 памятников архитектуры, из них 32 деревянных. Но жизнь, увы, показала, что госохрана — штука ненадежная и не спасает культурное наследие от поджогов и сноса.
P.S. Поразительно, но голландцы и прочие «шведы» умудряются сохранить свое культурное наследие сами, почти без государственной помощи. То есть в той же Голландии закон об охране культурного наследия есть, а вот система госохраны как таковая отсутствует. А зачем она нужна в стране, где каждый гражданин воспитан в уважении к закону и никому просто в голову не придет его нарушать? Да и памятники свои голландцы (в отличие от нас) уважают.
В «Венецианской хартии» 1964 года было провозглашено, что памятники прошлого должны быть переданы будущим поколениям «во всем богатстве их подлинности».
