Чего же мы хотим от выпускника?

Проблема качества подготовки школьников
глазами учителя и преподавателя вуза

Фото Валерия МЕЛЬНИКОВА

 В нашей редакции прошел очередной круглый стол по проблемам образования. В беседе приняли участие проректор по учебной работе Новосибирского государственного технического университета (НГТУ) профессор Юрий Андреевич Афанасьев, ответственный секретарь приемной комиссии Сибирского госуниверситета путей сообщения (СГУПС) профессор Анатолий Васильевич БабиЧ, начальник управления образования Советского района Андрей Николаевич Головнин, методист Центра довузовской подготовки, преподаватель истории Сибирского института международных отношений и регионоведения (СИМОР) Елена Ивановна Кондратьева, проректор по учебной работе СГУПС профессор Виктор Петрович Кутовой, директор школы «Диалог» Центрального района Сергей Владимирович Сопочкин. Вел беседу Олег Альбертович Донских, профессор СИМОР.

О. Донских: Сейчас июнь, ребята заканчивают школу, многие идут в институты, и хотелось бы обсудить проблему качества школьного образования как с представителями школ, так и с представителями вузов. Первый вопрос, который мне хотелось бы задать, такой. Стандарты у нас принципиально не меняются, они фиксируются в разных руководствах, в ЕГЭ, есть вузовские стандарты, по которым требуют определенных знаний, есть школьные, согласно которым учеников экзаменуют... И тем не менее, работая с первым-вторым курсами институтов, у меня складывается ощущение, что ребята знают существенно меньше, чем знали их сверстники раньше. Итак, есть ли какая-то тенденция за последние примерно пять лет? Это ухудшение знаний, улучшение, топтание на месте?

 С. Сопочкин: Совсем недавно о снижении качества образования говорил президент. Примечательно, что в этом же выступлении из его уст прозвучали конкретные предложения по решению жилищной проблемы и улучшению качества медицинских услуг. А вот относительно повышения качества образования (школьного в первую очередь) таких предложений не было. Качество подготовки выпускников школ зависит сегодня во многом от того, какую школу заканчивает выпускник, какие у него были учителя. В городе много школ, выпускающих прекрасных ребят, которые успешно учатся в вузах. Надеюсь, что наша школа относится к их числу. Из одиннадцати выпускников «Диалога» четверо претендуют на медали. Мне кажется, качество подготовки выпускников могло быть и лучше, если бы образовательная политика по отношению к школе была бы более внятной. Один пример. Вы говорите - образовательные стандарты существуют. Но они не утверждены Государственной думой. По той же истории есть обязательный минимум содержания исторического образования, но приличного учебника, по которому выпускник мог бы подготовиться к ЕГЭ, нет. И таких нестыковок достаточно много.

 Ю. Афанасьев: Я не могу сказать, что у нас качество снижается. Единственное, в чем я уверен - очень значительно за последние годы снизился уровень подготовки по таким предметам, как физика и химия. Можно это показать на цифрах. Это не только в Новосибирске, это по всей России. Как-то выступал замминистра и говорил, зачем вы рассказываете журналистам, какое состояние у нас с физиками. Да кричать надо об этом! Есть объективные и субъективные причины. Объективная причина сегодня, на мой взгляд, - то, что почти нет квалифицированных учителей по физике, очень слабая лабораторная база, кроме того, физика уже много лет не входит в число обязательных предметов на выпускных экзаменах, в отличие, например, от математики. Это резко снижает уровень. У нас на экзаменах по физике, по данным по-моему на прошлый год, доходило до 60% двоек. А идут-то не самые плохие, не самые слабые! Такого нет ни по одному предмету. По математике это устойчивые 20-25% на каждый год, даже поменьше иногда. Я уже пятнадцать лет в приемной комиссии, материалы приемных комиссий ни на йоту не уменьшились по своей сложности. Русский, на мой взгляд, стал значительно лучше, и по результатам экзаменов, и, я бы сказал, по тому, как пишут. Я спрашивал у сотрудников нашей кафедры по русскому языку, и они тоже подтверждают, что русский стал лучше. Это я беру период в последние пять лет. По-видимому, русскому языку стали уделять больше внимания. Может быть, это происходит потому, что появилось много новых гуманитарных специальностей, где русский является базовым, основным предметом. Как математика для технических специальностей. Химия исконно была слабой, так она и осталась. Может быть, чуть-чуть послабее стали медалисты, выпускники верхнего уровня. Поменьше стало совсем из ряда вон плохих, а средний уровень либо такой же, либо чуть даже выше.

 Е. Кондратьева: Два года работая в приемной комиссии и работая в лицее, который существует при институте, я могу отметить следующую тенденцию - наблюдается заучивание материала, нет системности в понимании вопросов, есть только отдельные темы, которые человек мог выучить, запомнить и пересказать. Идет трансляция материала. Хотя я соглашусь с Сергеем Владимировичем, что очень много зависит от школы. К нам приходят дети из гимназий Новосибирска и других городов с очень высоким качеством знаний и приходят из обычных школ с очень высоким качеством. А по поводу русского языка у нас на вступительных экзаменах нередко случается, что ребенок, сдавая русский язык и иностранный, лучше сдает иностранный, и это несмотря на то, что огромная проблема с преподавателями иностранного языка в школе. Большинство из тех, кто к нам поступает, приходят из специализированных классов, занимаются дополнительно в школах иностранных языков, с репетиторами. Поэтому нередко русский сдают слабее иностранного, особенно устного.

 А. Бабич: Какую-то тенденцию сейчас усмотреть достаточно сложно. На мой взгляд, произошла стабилизация на каком-то уровне, недостаточно высоком, но все-таки стабилизация. То падение качества подготовки, которое мы наблюдали в середине 90-х годов, ближе к концу столетия уменьшилось. Наверное, эта стабилизация не будет постоянной, в какую сторону качнется, в лучшую или худшую, - трудно сказать, но хотелось бы, конечно, чтобы в лучшую. Относительно оценки качества подготовки по тем или иным предметам в школе, я должен согласиться с мнением Юрия Андреевича, что математику знают выпускники на среднем уровне устойчивой тройки. Абитуриентов, претендующих на пятерки-четверки, относительно немного. По нашим оценкам, в районе десяти процентов. Остается достаточно большой процент ребят, которые в принципе не освоили школьную программу по математике. Про физику действительно надо кричать. И здесь устойчивого состояния или какой-то стабилизации даже не наметилось.

Русский язык тоже один из профилирующих для наших технических специальностей и, конечно, гуманитарных, и он оставляет желать лучшего. Много грамматических ошибок, совершенное неумение изложить свои мысли на бумаге, ну и, наверное, есть на это причины. Если раньше выпускник школы не допускал мысли о выборе формы проверки знаний, то сейчас это в порядке вещей: ему предоставляется возможность написать сочинение, изложение, а в отдельных случаях и диктант, но это все совершенно разные по уровню работы, поэтому качество подготовки остается низким. И то, что школьники очень мало читают, тоже не секрет. Не читая литературы, человек не может грамотно писать, не может излагать свои мысли. Более того, не зная русского языка, абитуриент не может вчитаться в техническую литературу, т. е. у него мозг не приучен к систематизации, к анализу того, что он видит. У нас последние годы принимаются экзамены по географии, истории, по иностранным языкам. Если говорить об истории как основополагающей науке, формирующей гражданина, грамотного интеллигентного человека, ситуация плохая. Неумение анализировать историческую ситуацию, незнание хронологического развития событий делает его беспомощным перед экзаменатором. Тем не менее встречаются личности светлые, а это свидетельствует о том, что на русской земле умы не перевелись, что в школе есть люди, которые не равнодушны к своей работе, они за счет каких-то неведомых резервов еще работают со школьниками, и порой в совершенно неожиданном месте можно встретить личность яркую.

Про уровень медалистов. По нашим данным, лишь примерно 50% медалистов в состоянии защитить свои знания. Юрий Андреевич говорил, что среди них стало больше людей средних, это действительно так. Для примера, мы в прошлом году провели такой эксперимент с медалистами - выдали им задачи среднего уровня сложности - взяли экзаменационные билеты по математике, изъяли самые сложные задачи и самые простые, оставив серединку - это те задачи, которые обязан решать каждый троечник. И вы знаете, достаточно много медалистов не смогли справиться с этим заданием. Это наводит на размышления. Ну и еще, по-моему, одна из проблем - это количество выпускников школ, которые идут в высшие учебные заведения, наверное, больше 90%. Естественно, такая масса несет с собой много негатива с точки зрения качества. Абитуриенты видят, что на платной основе даже со средней и слабой подготовкой можно рассчитывать на место в вузе.

 В. Кутовой: Я начал бы с физики, тем более что я сам по образованию физик... Действительно, там ситуация просто удручающая. Причем я как преподаватель сталкиваюсь со студентами на втором курсе и убеждаюсь, что вуз за год не в состоянии компенсировать школьные пробелы. С математикой ситуация выглядит лучше.

Как правило, четко указаны исходные данные для решения и точно сформулирован вопрос. В этом случае нередко срабатывает технология натаскивания. А в физике требуется в общем-то достаточно серьезный анализ и понимание физических процессов, чтобы решать задачи. Могу только согласиться с Юрием Андреевичем, что на уровень знаний выпускников средней школы серьезное влияние оказывает очень слабая лабораторная.

То, что мы говорим о снижении уровня подготовки в школе, может быть, не вполне правильно. В связи с тем, что если раньше был бюджетный набор, который был строго определен и гарантирован, и мы выбирали лучших, то после того, как вузы примерно вдвое увеличили за счет платного обучения набор, автоматически снизился и средний уровень. И никуда от этого ни деться. А качество медалистов упало, вне всякого сомнения. Упало и там, где мы берем инженерную подготовку - по физике, математике, по гуманитарным дисциплинам. По русскому языку стало хуже все-таки. Я сужу по медалистам. Раньше медалисты таких ошибок не делали. Но нужно иметь в виду, что к нам в СГУПС все-таки приходит немало ребят с отдаленных железнодорожных станций по целевому набору, может быть, это сказывается. И второе, то, что связано с историей. Здесь недостаток общей культуры. Ребята не знают очень многого, очень мало сейчас читают. Ситуация изменилась. Боюсь быть неточным, но в конце семидесятых комиссия по образованию в США дала заключение, что пришел в вузы другой школьник, который вырос у телевизора, у видео, мало читает и лучше воспринимает визуальную информацию. А раз мало читает и слушает, мало анализирует, слабо развивает воображение. К сожалению, эти тенденции пришли и к нам. Может быть, это неизбежно... Трудно судить. Но очень жалко, очень обидно, что это ушло. Но не считаться с этим нельзя.

 А. Головнин: К тому, что я услышал, мне трудно что-нибудь добавить. Что же касается общих оценок, то мы можем опираться на два критерия: личный опыт выпускников тех или иных лет, и можем оперировать статистикой. Судя по статистике, которая у нас есть по Новосибирской области и по Новосибирску, количество медалистов у нас год от года увеличивается. Этот процесс свидетельствует о том, что качество растет.

Следует отметить еще вот что: мы говорим об учениках одиннадцатых классов, а в девятом классе идет отсев тех детей, которые или не могут, или не хотят обучаться. Действительно, большинство учеников одиннадцатых классов ориентировано на вуз, и здесь тоже происходит дифференцировка: иные берут знаниями и поступают на бюджетные места, иные берут денежными средствами, поступая на платные отделения. На мой взгляд, в среднем ситуация остается одинаковой. Нельзя сказать, что она улучшается. Остаются проблемы с учителями - усталость, низкая оплата, большая нагрузка, и т. д., да и материальная база школы оставляет желать лучшего. Но пессимизма, что ситуация совсем плохая, у меня нет.

Ю. Афанасьев: Я хотел бы такой вопрос задать коллегам: понизился ли уровень ваших требований на вступительных экзаменах?

А. Бабич: Нет.

Ю. Афанасьев: Я тоже такую тенденцию отслеживаю, что уровень сложности нисколько не уменьшился. А средний балл даже несколько растет. Иногда резко растет на таких специальностях, как автоматика, прикладная математика. А вот на физико-техническом факультете он медленно чуть-чуть уменьшается, хотя туда идут тоже. Это показатель достаточно объективный.

О. Донских: Мне бы хотелось обсудить вот еще какой вопрос. Меня настораживает вот что: те, кто готовится, выучивают огромные тексты, которых я бы выучить не смог. По две-три страницы рассказывают близко к тексту. А когда начинаешь задавать вопросы, обнаруживаешь, что и слов-то не понимают во многих случаях. Скажем, слово «эмпирический» у меня знали в лучшем случае один-два человека из сотни. Я обнаружил то же самое у аспирантов. Может быть, это ложное впечатление?

С. Сопочкин: Многое зависит от установок, с которыми учителя идут на уроки. Сегодня доминируют установки, ориентирующие учащихся на запоминание и пересказ. Большую часть времени и сил учитель тратит на формирование у учащихся пресловутых ЗУНов (знаний, умений, навыков). Таким образом формируется определенный тип сознания учащихся. Если бы установки были другими, например направленными на развитие мышления, понимание и осмысление знаний, то и результат был бы иным.

В. Кутовой: А кто должен задавать эти установки?

С. Сопочкин: Я считаю, что они должны быть заложены в концепции. В существующей концепции государственный заказ на определенный тип выпускника четко не сформулирован. В результате непонятно, что должна формировать школа: способность к репродукции, творческое начало или что-то еще.

О. Донских: Но ведь раньше в школах не было того, что называется «научная работа в школе». А сейчас есть, хотя, конечно, вопрос - на каком уровне? Но установка-то вроде появилась.

С. Сопочкин: Появилась. И для школы престижно, когда учащиеся становятся победителями районной и городской конференций. Но этот тип деятельности учащихся не вписан органично в имеющиеся образовательные программы, охватывает небольшое количество детей. Да и сколько у нас таких школ, которые могут позволить себе пригласить для руководства научной работой школьников преподавателей вузов?

А. Головнин: В продолжение вашего вопроса... В 2003 году британцы в рамках проекта «Критическое чтение» проводили анкетирование учащихся ряда школ, в частности, туда попала Россия. И тенденция, о которой вы говорите, была четко отмечена: ученики российских школ владеют достаточно большими навыками репродуктивного чтения, когда осваивают большие массивы информации, запоминают их и выдают, но вот далее, когда нужно креативное чтение, у нас явное отставание, мы находимся на одном из самых низких мест среди европейских стран. Проблема, на мой взгляд, связана с тем, что ориентировка идет на выпускные или вступительные экзамены, и с тем, что репродуктивный урок остается одним из главных форм организации учебного процесса.

Ю. Афанасьев: Сложный вопрос. Я бы согласился с С. Сопочкиным, который сказал: что у заказчика нет четких установок. Заказчик - государство. Но государство - это мы с вами. Кто еще? Правительство и народ - вот государство. Разве правительство будет нам заказывать, какого нам делать школьника? Это нужно постепенно вырабатывать. Это значит, что заучивание - система, которая, к сожалению, устраивает сегодня всех. Допустим, в вузе была бы принята система подготовки, когда человек должен высказать свою точку зрения по философии, по другим предметам, в том числе техническим, привилась бы потребность в школе готовить так, как это будет потом помогать жить в вузе. В основном той причиной, которая не позволяет школе меняться, является высшее учебное заведение. Вуз должен выработать установку для школы. И у нас она возникнет только тогда, когда мы уйдем от магнитофонного принципа обучения: преподаватель сам знает, и то, что знает, излагает, а потом тридцать-сорок процентов того, что он изложил, излагают обратно.

С. Сопочкин: Получается, что эту установку формируют не родители, не педагоги, не государство, а вузы. Я знаю по своей школе, что дети пишут приличные исследовательские работы, но при поступлении в вуз это им не помогает.

Ю. Афанасьев: Это учитывается при проведении олимпиад.

В. Кутовой: Но это маленькая прослоечка. Мы-то говорили не о лучших, которых и так можно брать и по конкурсу. Наша задача - не только лучших учить, но есть и второй эшелон. Ведь потребность в творчестве возникает не с детских лет, не у всех и не всегда.

Ю. Афанасьев: Единственное, чего от школы бы хотелось, чтобы привили зачатки самостоятельного мышления. И способности выработки собственного мнения по любому вопросу.

В. Кутовой: И чтобы их приучили к постоянной систематической работе.

А. Головнин: Мне показалось, что мы ушли от критериев оценки качества. Мы говорили о вступительных, выпускных. Все это выявляется по количеству освоенного знания, по массивам выученной информации. Предположим, знания прекрасные. На мой взгляд, это еще не показатель качества образованности ученика. Это тот инструментарий, который нужен был вчера для выпускника, который вступал в индустриальное общество. А ситуация сейчас такова, что требования к выпускнику школы и вуза иные. Это способность обучаться и переобучаться. Вот это необходимо вырабатывать школе. Нужно уметь искать информацию, уметь ею пользоваться. Это и будет свидетельствовать о качестве знаний ученика. Если мы гонимся за объемами, мы вынуждены все время менять стандарты, вводить новые и новые. У нас есть возможность определенные часы использовать для развития креативной, творческой деятельности. Но что происходит в реальности? Эти часы используются для наверстывания тех же базовых знаний, которые не успели освоить в отведенные часы.

Е. Кондратьева: Одна из проблем современной школы - увеличение объема программ по профилирующим предметам. Программы усложняются, а число часов остается либо тем же, либо сокращается. Учитель вынужден втиснуть значительный объем в узкие рамки количества часов, отсюда и стремление к заучиванию. И второе. Мне кажется, что мы забываем об одной не менее важной проблеме: об учителе в школе. Мы все время смотрим на ученика: умеет ли он, может ли и т. д. А кто его должен этому научить? Много ли преподавателей позволяют на своем уроке спорить, задавать каверзные вопросы? Часто случается, что преподаватель говорит, что ему не нужно собственное мнение ученика, а ему нужно лишь, чтобы тот пересказал учебник. И ученику гораздо проще в этом направлении идти, и преподавателю проще в конце концов: один выслушал, другой пересказал, получил оценку, все довольны. А как дальше? Может ли этот ученик высказать свою точку зрения, никого не беспокоит. Очень часто бывает сложно ученикам высказывать свою точку зрения. Им запрещается это делать в школе.

О. Донских: Можно, конечно, много говорить об учителях, и здесь проблемы разные, да и школы разные, и условия... Но необходимо учитывать объективный факт, при увеличении объема предмета учителю приходится иногда столько втискивать, что у него просто не остается времени что-то обсуждать. Сама система толкает его на репродукцию: дать как можно больше, потому что по этому объему его будут спрашивать. Эта установка здесь и работает. Итак, у нас прозвучала очень важная мысль, что социальный заказ школе не определен. Вузы хотят чего-то, но это в явном виде не формулируется. С другой стороны, школа сама что-то делает, как она может, и плюс отдельные вещи, которые требуют серьезных моральных усилий, типа введения ЕГЭ в условиях большой неопределенности, невнятности. А что касается творчества, я думаю, что делать его обязательным в школе нельзя. Я не понимаю, как воспитывать творчество. Для этого нужно работать рядом с творческим человеком. Когда видно, как это делается, как решается настоящая проблема. Я могу себе представить, какой рутиной станет научная работа в школе, если ее сделать обязательной. Ее можно превратить в нечто такое, что будет противоположно любому творчеству сразу и навсегда.

С. Сопочкин: Пять лет назад мы разработали свою концепцию развития школы, и в качестве приоритетной цели сформулировали задачу создания условий, способствующих формированию человека культуры. Под человеком культуры мы понимаем человека, способного понимать другого, способного не только к репродукции, но и к творчеству. Эту концептуальную установку мы и пытаемся реализовать в своей школе.

О. Донских: Еще один вопрос, связанный с репродукцией. Это роль телевизора и Интернета. Раньше не было такой ситуации у преподавателя вуза, да и в школе, когда мы все время имеем дело с текстами, написанными не самим школьником или студентом. Этот текст бессмысленно оценивать. Вместо процесса обучения начинается игра: не проблема проверить, самостоятельно этот текст подготовлен или нет. Но захочет ли преподаватель это делать? Но эти возможности опять же отрицательно влияют на уровень самостоятельности учащихся. Можно взять готовое, и работать не надо. А телевизор, в свою очередь, отрицательно действует на желание читать. Чтение ведь намного более самостоятельный и творческий процесс, чем сидение у телевизора. Но, может быть, плюсы телевизора и Интернета перевешивают минусы?

Ю. Афанасьев: Интернет сделал более доступным то, что было и раньше. Какой смысл человеку, который хочет получить знания, брать готовый реферат и выдавать его за свою работу? Кому он вред сделал? Только себе. Если он действительно хочет получить знания. Если же он хочет получить диплом, он облегчил себе жизнь. Многие не понимают: ваши студенты списывают на экзаменах. Зачем? Особенно контрактники - заплатили деньги и списывают - это все равно, что зашел в магазин, отдал деньги, а товар оставил. Пока будет оцениваться у работодателя только диплом и его престижность (в каком вузе получил), ситуация не изменится. Если бы были связь между уровнем знаний и уровнем зарплаты, такая ситуация была бы невозможной.

В. Кутовой: У меня было впечатление, когда мы перешли к рыночным отношениям, что эти отношения соответствующую ситуацию и создадут, но этого пока не произошло. И даже тенденции не видно. Реально мы оказываемся в ситуации, когда нам формируют воображение за нас. Оно не развивается.

А. Головнин: Меня Интернет беспокоит очень серьезно. Не как средство обучения, а как способ времяпрепровождения. Возникла проблема виртуального проживания своей собственной жизни, в первую очередь это касается компьютерных игроков. Свободный доступ на порносайты. Это серьезная проблема разрушения или, скорее всего, формирования иных нравственных ценностей у молодежи.

О. Донских: Это же еще отрицательно влияет на творческий процесс.

Итак, заседание круглого стола подходит к концу, и я прошу присутствующих сказать по нескольку слов в заключение.

С. Сопочкин: Я считаю, что правила игры в отношении качества подготовки ученика школы (включая цели предметного образования, его содержание, требование к контролю) должны быть четко продуманы и прописаны, и все участники образовательного процесса (ученики, учителя, родители, преподаватели вузов) должны о них знать.

А. Головнин: Мне остается только повториться: ежегодно на протяжении многих лет я вижу выпускников одиннадцатых классов, и я считаю, что они достаточно хорошо подготовлены и адекватно реагируют на то, что от них требует общество. Нынешние выпускники отличаются от выпускников предшествующих поколений: они менее романтичны, более прагматичны. Проблемы есть, нам они видны, понятны. А в консерватизме образования есть большой плюс.

Ю. Афанасьев: Мне нравятся те абитуриенты, которые к нам приходят сейчас. Не меньше, а может быть, больше, чем раньше. Их свобода мысли, бoльшая самостоятельность, бoльшая требовательность. Поэтому я с оптимизмом смотрю в будущее и считаю, что средняя школа сделала максимум в тех условиях, в которых она находилась.

Е. Кондратьева: Отрадно, что школа наша работает стабильно, несмотря на все трудности и проблемы, но хотелось бы к тем качествам новых выпускников (я имею в виду их прагматичность, их реализм по отношению к жизни) большего творчества и самостоятельности мышления.

А. Бабич: Я не буду описывать модель идеального абитуриента. Конечно, наша задача работать с теми, кто приходит в вуз, и мы будем помогать всем, кто искренне хочет получить образование. И согласен с тем, что школа сделала героические усилия, чтобы выстоять в этой сложной ситуации. Благодаря преданности своему делу учителей школ. А раз есть такие люди, то и нам легче делать свое дело.

В. Кутовой: Я думаю, что каких бы абитуриентов нам школа ни готовила, у нас всегда к ним будут претензии. Это нормально. А с другой стороны, если исключить примерно шесть процентов необучаемых, то надо вовремя определить, чему и как учить остальных. Поэтому где-то на раннем этапе, может быть в седьмом-восьмом классе, нужно создавать профильные классы, и будущего медика не потчевать суперматематикой или давать ее факультативно, если у кого-то есть потребность. И тогда, я думаю, они будут осознанно выбирать свое будущее, а не так, как сейчас, когда у них у всех одинаковые аттестаты, и они готовы идти в любой вуз, где их примут.

Итак, обсуждение показало, что процесс падения уровня знаний выпускников в целом существенно притормозился, и это очень важно, поскольку свидетельствует: система школьного образования прошла свой наиболее трудный период и сохранилась именно как система. Остается, конечно, вопрос, какой это уровень, - здесь и неважное знание родного языка, и отсутствие общей культуры, и др. Обозначились несколько принципиальных проблем, таких как проблема социального заказа школе, проблема стандарта, проблема перехода от чистой репродукции к самостоятельному мышлению, к творчеству. Вузы формируют заказ школе, а им, в свою очередь, этот заказ формирует общество. Любая из этих проблем может решаться только вместе с остальными и только при тесном взаимодействии заинтересованных сторон - учителей, родителей, детей, чиновников, т.е. нас.