«Здесь все ощущения полностью меняются: цвет и даже запах… Там, в Афганистане, пахло страхом, он ощущался везде… И ярко-желтое солнце».
Дмитрий отсчитал от войны уже более тридцати лет, а все равно воюет: во снах, в воспоминаниях, которые страшными отголосками вырываются из памяти. И все эти годы так и не нашел он ответа на вопросы: почему воевали? Почему боевые ордена как-то неловко надевать в праздники?
«Нам обещали…»
Дмитрия призвали в армию в 1987 году. Крепкий, спортивного телосложения молодой человек не жаловался на здоровье. Как и сверстники, мечтал «понюхать пороху» в армии. Поэтому и служить ему пришлось в мотострелковых войсках, недалеко от границы с Афганистаном.
– Еще в «учебке» объявили, что мы – самые лучшие. Этим, конечно, гордились, – вспоминает Дмитрий, – нам обещали, что служить будем за границей… Где именно? Мы ничего не знали…
Молодые солдаты, конечно, были в курсе, что там, в горах Афганистана, идет война (но им обещали – Германию, Чехословакию, Венгрию). В «учебке» основательно готовили к боевым действиям, это уже спустя время осознал наш земляк. Вокруг все знали, что эти 18-летние парни, в том числе и Дмитрий, идут на войну. Ребятам говорили, что будут они миротворцами, офицеры молчали. Дмитрия учили на снайпера… В руках ему пришлось держать все оружие, какое было на вооружении.
– Те, кто нас готовили, явно понимали, зачем это. Куда нас пошлют…
Только мы надеялись на «заграницу». Здесь даже сержанты работали на износ: сами здоровые, накаченные. Мы каждое утро десять километров бежим и они с нами, а потом весь день рядом… Еще ночь не спят, не дают нам отдыхать, чтобы выработать восприятие ночью, чтобы чуткость была. Мы их понимали, они нас жалели… Мы же парни, молоденькие: бывали и срывы… Все было, но как-то это затерлось в памяти…
«Они смотрели на нас по-другому»
Вскоре из роты Дмитрия в учебной части по списку озвучили лишь пять имен.
– Наша пятерка – я, Алексей, Женя, Сергей, Саша – зашла в самолет «ИЛ-76»… – голос Дмитрия звучит все тише. – На борту всего – двадцать человек. Куда летим, никто не знал. Лишь приземлившись в Афганистане, стало понятно, какую «заграницу» нам обещали.
Дмитрий не любит вспоминать о войне, но она, бывает, вырывается из памяти. Фото автора
Первые десять дней ребята были на «карантине». Дмитрий попал в роту №3. Новички просто смотрели за тем, что происходило вокруг.
– Вроде война, а за день ни одного выстрела. Что за война такая? Даже успокоились... – по лицу Дмитрия пробежала скромная улыбка. – В шесть утра рядом с палаткой упал реактивный снаряд… Началась бомбежка... Мы, как желторотики, повыскакивали… Что такое? Все бегают, все снуют. Что делать, куда нам бежать? Неизвестно... Довольно неприятное ощущение.
По-особому к таким новичкам относились те, кто уже воевал, был в боевых действиях и «прочувствовал войну своей шкурой», возможно, отправив на родину не одного друга – «груз-200».
– Они смотрели на нас по-другому… «Вот оно – свежее мясо», – примерно так… Вначале между нами и ними было холодное отчуждение… Но так до первого выхода… Пожалуйста, не будет об этом…
Здесь взрослеешь мгновенно... Меняется характер, взгляды на многие вещи...
Когда раненых во время обстрела тянули на себе, пацаны остались без рук, ног…
Я никогда не думал, но лучше было бы, наверное, погибнуть там…
Написать письмо домой маме, рассказать о том, куда закинула Дмитрия судьба, никак рука не поднималась. Первым узнал старший брат, он должен «как-то преподнести эту новость». Письмам из дома солдат был всегда рад. Вопросов родные ему не задавали, как будто не было ничего. А между строчек – чувствовал, как переживает мама.
Сон с запахом страха
– Прошло много лет… Мне снится сон. Знаете, есть черно-белые и цветные сны. Я вновь увидел Афганистан… И чувствовал запах, запах страха, Афганистана… Сон с запахом… Когда я проснулся, меня трясло, я никогда такое не видел… – вспоминать об этом Дмитрию было так же страшно, как и увидеть этот сон, он волновался, говорил медленно, с большими паузами, словно боялся слез, расплакаться, дать выход эмоциям.
– Почему молодежь посылают в армию, в горячие точки, знаете?
Они еще молодые и не боятся смерти… Чем старше – он уже на войну не пойдет. А нас кинули туда, а вокруг говорили, что «мы вас не посылали»… Это непонятно… Обидно не за то, что воевали. Обидно, что не признали... Как будто это все зря. Мы же помогали строить Афганистан, поднимали его, мы же не только воевали.
Парни вокруг за минуты, часы становились седыми… Им было – 18, 19, 20 лет… Это страшно. С нами был грузин, вы знаете, он постоянно плакал, плакал… У него никто не спрашивал – «почему»?
Вспоминает Дмитрий, что среди «афганцев» они были самой молодой гвардией, вошли в Афганистан перед самым выводом войск. В Кандагаре он воевал лишь полгода. Когда начали готовиться к выводу войск из Афганистана, то их роту направили на Родину в числе первых. Шли солдаты своим ходом, почти полторы тысячи километров по горам, в колонне до Шенганта. Потом самолетом в Туркмению. Был приказ: всех «афганцев» –домой, обещали и офицерский отпуск, 45 суток… А их бросили на вторую войну, в Азербайджан, Баку, где началась резня между азербайжанцами и армянами. Именно здесь наш земляк провел еще год. Не было уже рядом проверенных друзей, всю пятерку раскидали по разным частям. Но «афганцев» в этой части было много.
– Мне кажется, что здесь было страшнее. Афганистан – это явная война, я ложился спать и вставал с оружием. А уже здесь, вроде в Союзе, – война, но боеприпасов не давали: автомат на руках, только пугать. А когда разъяренная толпа идет на пост и что делать, чем отбиваться? Только лопатками…
Только потом он вернулся домой, в запас...
«Нам же ничего не надо»
Дома «афганец» Дмитрий переживал все в одиночку. Забыть не получалось. Старался «ни с кем не общаться, ушел в себя». Родители ничего не спрашивали. Молодая супруга относилась с пониманием. А он и с годами хранил свою войну глубоко внутри.
– Ничего не хотел рассказывать, и не хочу затрагивать это… – тяжело продолжает Дмитрий. – Даже вспоминать неприятно, больно. Если узнаю, что кто-то был в Афганистане, то этот человек сразу становится братом. Мы встречаемся в феврале, но о войне не говорим. Зачем? Каждый для себя вспоминает. Так легче пережить… помогает даже то, что есть такие люди, как я. Легче становится…
Вообще, война, бывает, вырывается из памяти. Но я стараюсь ничего не показывать… не все окружающие понимали. Да и не зачем им это знать…
Однажды женщина мне сказала, что «никто меня туда не посылал».
Так было обидно, не представляете. Конечно, иногда бывает - душа плачет. Есть такое… Нам же ничего не надо, только чтобы так не говорили, просто нужно было упомянуть о нас, не выбрасывать, не забыть на годы о нас в новой стране, куда мы вернулись.