Зачем Медведев принял вождей оппозиции

Те, кто ожидал, что встреча станет неким подобием политического прорыва, остались разочарованы. С первых слов Дмитрий Медведев четко обозначил свою позицию: он предлагает обсуждать не итоги выборов, а предстоящее послание Президента РФ Федеральному собранию. Да, он готов говорить о модернизации избирательной системы, о развитии демократии в России — но для предъявления конкретных претензий к результатам конкретного голосования есть установленный порядок. Кроме того, Медведев заметил, что «как правило, тот, кто побеждает, всегда относится к итогам абсолютно позитивно, а тот, кто выступает несколько иначе, как правило, дает другие оценки». То есть, переводя с русского на русский: нечего пенять на зеркало народного волеизъявления, коли физиономия (выразимся помягче) самой оппозиции симпатий не вызывает. Если вдуматься, ничего иного от этой встречи ждать и не стоило. Юридически решение о признании выборов недействительными принимает не президент, а избирком в момент подписания окончательного протокола. После подписания такового — суд. Так что в стране, где хотя бы формально действует разделение властей, глава государства не может себе позволить публично выразить сомнение в достоверности итогов голосования. Кроме того, президент, если он позиционирует себя как сильный и волевой лидер, не может поддаваться откровенному давлению со стороны оппозиции, каковым, безусловно, являлся парламентский демарш и требование встречи. Собственно, сам факт того, что Медведев принял вождей оппозиции, уже является достаточной уступкой, хотя надо отдать должное кремлевским технологам — они сумели внешне обставить все так, чтобы слово «снисхождение» было более уместно. И вышеупомянутый пассаж Медведева, и его же реплика про «похоронные настроения», и появление на встрече главы думской фракции ЕР спикера Грызлова — все демонстрировало: президент вызвал к себе обиженных оппозиционеров не для того, чтобы обсуждать их обиду, а чтобы провести с ними воспитательную работу. В общем, на этом можно было бы и поставить точку, если бы не некоторые «но». Первая реакция Кремля на парламентский демарш была вполне однозначной — президент не будет менять свой график, а он не предполагает общения с главами позиционных фракций в обозримой перспективе. Однако время нашлось и встреча все-таки состоялась. Ну а после завершения беседы с президентом, большая часть которой проходила за закрытыми дверями, лидеры левой оппозиции продемонстрировали странный оптимизм. Правда, на объективность лидеров оппозиции рассчитывать особенно не приходится — им нельзя потерять лицо, признав, что в Барвиху они ездили напрасно. По сути, выводов из всей этой истории можно сделать два. Во-первых, проблема, вероятнее всего, не в фальсификациях, а в том, что накачивать рейтинг «Единой России» становится все труднее и скоро даже административного ресурса для этого перестанет хватать, а у оппозиции политический потенциал действительно есть. Однако — и это второй важнейший вывод — реальной оппозиции в стране все-таки нет. Есть несколько позиционирующих себя в оппозиционном качестве партий, которые уповают на гаранта Конституции и от него ждут решения своих проблем, вместо того чтобы обращаться напрямую к обществу. Не в суд идут, не к журналистам — к президенту. Не на справедливое решение, не на поддержку общества уповают — на одну только державную волю одного конкретного человека.