Березоньки-сестрички

А сколько цветов в лесу — разноцветных, причудливых. Можно сплести веночки, украсить косички, нарвать букеты домой. Мы входим в лес, в это зеленое блаженство, где всегда тишина и покой. Здесь можно отдохнуть на пенечке, покачаться на согнутой березке, поваляться в пахнущей цветами траве. В рощице, любуясь сестричками-березками, думаю про себя: какие же они счастливые, красавицы белоствольные. Шелестят себе кудрявой, нежной зеленью, поют тихонько, наслаждаясь солнцем и теплом. Нарвав букеты, бежим домой: надо что-то сварить на обед, мамы днем опять не будет — они уже сколько дней готовят дрова в лесу. Дед налаживает пилы, а доярки валят березы, кряжуют их на бревна размером по кузову машины, затем грузят и развозят каждой по очереди. Сегодня наша очередь. В обед привезут одну машину, а к вечеру — другую. Возвращаемся домой, и в обед подъезжает машина, груженная бревнами. Наверху сидят доярки. Шофер открывает борта, и женщины сбрасывают на землю бревна и вроде шутя обращаются к нам: «Ну, девки, принимайте, вот и вам работа — не заскучаете!» Разгрузив машину, они усаживаются теперь уже на пол в кузове и снова уезжают. Мы молча глядим на бревна и, наверное, думаем об одном и том же: «Милые березоньки-сестрички! Какие же вы там, в лесу, беззаботные и счастливые!» Наутро, за завтраком, мама говорит: «Все, девочки, беремся за дрова, пока еще не жарко, пока еще не взошла картошка...» Мы уже знаем, что она еще скажет: «Без дров жить нельзя, без дров мы никогда еще не жили и никогда жить не будем!» Святые слова! И вот мы тащим козлы, которые дед нам давно уже сделал, все вместе закатываем на них бревно и, по одну сторону мы с сестричкой, с другой стороны — мама, начинаем пилой ширкать бревна на чурки. Сестра берет пилу первой, у нее хорошо получается. Острые зубья врезаются в дерево, летят белые холодные опилки, и пила все больше и больше углубляется в дерево. Дело пошло быстро, мы с братом только успеваем откатывать чурки в сторону. Но сестра быстро устает, и теперь пилить очередь моя. С полным усердием я берусь за работу, даже, кажется, опилки гуще посыпались. Проходит совсем немного времени, и мама, разогнувшись, смотрит на меня и говорит: «Расслабься, ты же вся легла на пилу, и мне приходится тащить тебя вместе с ней!» Вроде я стараюсь изо всех сил, но мама ворчит, а я уже устала, и на помощь, как всегда, приходит сестра. А я думаю: «Господи! Да она всего-то старше меня на три года, когда же успела всему научиться?!» А они с мамой тихонечко пилят и пилят. Вот и обед. Девчонки-подружки бегут на пруд, а мы боимся отпроситься у мамы хоть на часочек искупаться. Солнце-то уже печет! Мама смеется, махнув рукой: «Да бегите же уже, только быстро — надо обедать». И мы, радостные, уже вроде и не устали, бежим со всех ног на пруд, чтобы окунуться разок-другой. А вечером мама едет на работу, мы встречаем коров, гусей, управляемся со своим хозяйством, поливаем огород. А мама, вернувшись с работы, дотемна еще будет колоть дрова, мы — складывать их в поленницу. И будет то же самое и завтра, и послезавтра — до тех пор, пока понемножку мы не распилим и не приберем все дрова. В последний день мама уже нас торопит: «Давайте уж, девчонки, некогда отдыхать — вон картошка вылезла, а трава уже выше ее — надо полоть». Понимаем, без картошки жить тоже нельзя, все тяпают — значит, и нам надо. И уже на следующее утро, выпроводив с пастухом коров и на луг гусей, мы все трое берем тяпки и идем в огород. А днем еще к нам придет мама, и огород наш, как она всегда говорит, только сгудит. А потом уже на «чистеньком» огороде мы будем окучивать картошку. Это тяжелее, чем дрова, или, может, руки уже устали? А мама опять подбадривает: «Вот окучим, и все — и будете отдыхать, и никто вас больше уже не заставит...» Жарко, хочется на речку, но мы трудимся. А вечером — мама еще на работе — мы решили во что бы то ни стало докончить огород, а завтра подольше поспим, отдохнем. И вот уже последние гнездышки, уже нет никаких сил, и мы дружно, все втроем, кричим: «Ура!» А гуси недовольно ворчат у забора, и коровы уже вон возвращаются с пастбища. Надо управляться. Ну ничего — завтра нам уже будет легче. А вот и мама. Наспех ужинаем и падаем спать, обращаясь к ней с последней просьбой: «Пожалуйста, пусть бабка Агафья выгонит утром наших коров, мы подольше поспим». Мама смеется: «Ладно уж, спите». И говорит нам что-то еще, но мы уже не слышим.