Владимир БОРЗОТА:«Люблю учить увлеченных»

Пятьдесят пять лет Владимир Платонович учит архитекторов рисовать. Даже преподавательский состав архитектурной академии — от ректора до методиста — его бывшие студенты. Вехи жизни этого интересного во всех отношениях человека, выпустившего не одно поколение зодчих, — в нашем интервью с ним. — Владимир Платонович, вы помните свой первый рисунок? — Первые попытки что-либо изобразить были в младших классах. Со временем слабость к рисованию приобрела формы настойчивого увлечения и проявлялась в бессмысленном копировании масляными красками цветных иллюстраций и открыток. — Вы начинали с масла? — Да. От старшего брата, поступившего в аэроклуб, мне досталась коробочка с тюбиками масляной краски. — Как из маленького городка Усолье-Сибирское под Иркутском вы попали в Сибстрин? — К моменту окончания средней школы созрело желание связать будущую деятельность с изобразительным искусством, и я отправился поступать в Сибстрин. — Конкурс на архитектурный факультет был большим? — В 1948 году архитектурного факультета еще не существовало. Набирали 25 человек — одну группу, которая входила в состав строительного факультета, и конкурс был 5 человек на место. — Как от живописи маслом вы перешли к технике акварели? — В то время дисциплины «рисунок» и «живопись» вел художник Иосиф Александрович Беляев — человек, преданный учительскому долгу и принципам русской реалистической школы, который многим помог приобрести приличный уровень именно в акварели. — А как из студента превратились в преподавателя Владимира Платоновича Борзота? — По окончании института в 1954 году я был направлен в НИСИ в качестве преподавателя кафедры рисунка, коим являюсь и по сей день. В моей педагогической практике был трехгодичный перерыв: в 1957 году я поступил в аспирантуру на кафедру Евгения Андреевича Ащепкова, в 1961 году защитил кандидатскую диссертацию. За годы работы исполнял обязанности ученого секретаря в совете присуждения ученых степеней института, заведовал кафедрой рисунка, был деканом архитектурного факультета. — Какой период творчества вы считаете наиболее плодотворным? — Это поездки: Москва, Таллин. И последняя — в 1986 году, в Ленинград. Далее началась перестройка и стажировки прекратились. — Ваши дети — Вера и Сергей — архитекторы. Вы не возражали против их выбора профессии? — Только что не возражал. Это их самостоятельный выбор. — А ваши родители имели отношение к живописи и архитектуре? — Никакого. — Стал ли художником ваш брат, от которого вам достались краски, определившие вашу судьбу? — Он заочно окончил художественно-графический факультет Московского пединститута. — Значит, все-таки генетика! — В те годы ее не существовало! — Но теперь-то она научный факт. У вас случайно не сохранились те довоенные тюбики красок, чтобы передать внучке как реликвию? — У нее, между прочим, тоже не без огонька в этой области. Еще до школы Лиза неплохо рисовала человеческие фигурки. Как-то спросила, зачем я собираю ее рисунки? Но как ребенку объяснишь, что такое динамика, экспрессия? — Вы работаете преподавателем пятьдесят пять лет, чем, по-вашему, различаются студенты разных лет и различаются ли? — Различаются. У нас была только одна группа, разумеется, по способностям и по подготовке неоднородная, но не было случайных людей. Ни одного! Начиная с 60 — 70-х годов мы принимали уже четыре-пять групп. Конечно, это лавина. Но в любом потоке поступало с пяток лидеров, сегодня это знаковые фигуры. Немало сильных выпускников разъехалось в другие города. Сейчас, как и в прежние годы, есть талантливые и работоспособные студенты, которые ответственно подходят к учебе. При этом из-за увеличения набора поступает много случайных людей, чего не было раньше. — Но вам нравится учить студентов? — Увлеченных — да. Случайных — нет.