В обед, когда солнце было в зените, косари отдыхали. А я все расспрашивал деда: — Почему клубника, клюква красные? — Ну... догадайся сам, — дед заставлял думать. — Наверное, от солнца, — неуверенно отвечал я, — солнце греет, ведь по утрам и вечерам оно вон какое красивое... В сенокос и уборку мы ночевали в поле, где около лесочка строили шалаш. Ложились поздно, и я еще долго не спал, слушая, как в болоте, в лесу пели птицы, ухала выпь, с шумом проносилась сова. — Деда, а почему птицы не спят? — Скучно им одним, вот и кричат. Ночью ни выпь, ни сова спать не могут, потому что спят днем, а ночью охотятся... В конце мая в нашей избе в стеклянных банках стояли букеты черемухи. Дед приносил их каждое утро, и аромат цветов долго-долго стоял в доме. В памяти сохранился один случай. Шли мы по лесу ранней весной. Всюду блестели блюдца воды. Они затопили низины и ложбины. Сверху доносилось курлыканье. Дед поднял голову к ярко-синему небу и улыбнулся: — Погляди, внучок, журавли. Красиво летят — клином. А больше ты ничего не заметил? Посмотри внимательнее. Поднял я голову так, что с меня слетела фуражка. В ярких лучах солнца журавли казались мне серебряными. Очень хорошо, когда в детстве ты встречаешься с серебряными журавлями. И очень хорошо, когда есть кому научить тебя их видеть, замечать то прекрасное, что окружает тебя.
Почему клубника красная?
Летом, когда начинался покос, дед Григорий брал меня в лес с собой почти каждый день. Рано утром запрягали пеганку и выезжали из дома, когда еще сверкали на траве всеми цветами радуги капли росы. Бабушка Варвара обычно готовила наваристый борщ, просяную кашу, политую коровьим маслом, пекла ватрушки с творогом. Что ни говори, а сенокос — работа нужная и нелегкая.