Я была старшая, поэтому ходила с мамой пилить дрова. У меня не было сил. «Отдохни, Виля, немного, тогда опять потянешь пилу», — говорила мне мама. Дрова были сырые, плохо горели, печку «делили», — у каждого было своё место. Мы, дети, совсем ослабли, чаще лежали под одеялом, на улицу не ходили. Однажды мама пошла на базар и там увидела своего родственника, который просил, чтобы мама взяла его с сыном к себе жить. Они были очень слабые. Она привезла их поочередно на санках. Прожили они 2 — 3 месяца и умерли. Их завернули в простыню, унесли в подвал, так как хоронить было негде. Подвал был забит мертвыми. В нашем доме, случалось, умирали семьями. Пойдут люди на работу и... с концом. До сих пор вспоминаю брата. Он ел много соли. Потом у него вздулся живот, он захрипел и умер. Позднее я назвала своего внука его именем — Сашенька. Считаю, что выжили благодаря тому, что весной появились крапива, лебеда, мокрица, акация. Мы это все ели. Болели, но выжили. В октябре поехали к папе в Новосибирск, добирались месяц. Часто останавливались из-за бомбежек. Но наконец-то приехали.
Наша еда — крапива и лебеда
Когда началась война, завод, где работал отец, эвакуировали в Новосибирск (завод им В.П. Чкалова). Папа был в Новосибирске, а мама с нами осталась в Ленинграде. Думали, что быстро закончится война, но, увы... Помню: летали немецкие самолеты, мы прятались в траншеи, бомбоубежище во время воздушной тревоги. Не забыть голод, всем блокадникам известные 125 граммов хлеба... Мама говорила, что голодные с весов выхватывали хлеб.