Девушка с характером от 07.06.2008

И она всю свою энергию направила на то, чтобы из «бани» сделать настоящий Дом культуры. А еще спустя несколько лет железнодорожники магистрали получили самый настоящий дворец. А «царствовала» в нем все она же — Вера Антоновна Музыченко. В старой газете под рубрикой «Рассказы о делегатах четырнадцатого съезда профсоюзов СССР» читаю: «Если бы у Веры Антоновны Музыченко спросили, с чего она начинает свой день, она бы задумчиво ответила: «С мечты...» С мечты о новом Дворце культуры. Утром по дороге на работу она нередко заглядывает на строительную площадку «Запсибтрансстроя». Ничем особым не выделяется эта стройка из сотен других, какими богат Новосибирск. Но стоит Вере Антоновне на минутку остановиться возле запорошенных снегом панелей, как воображению рисуется огромное, залитое светом здание. Просторные холлы, вместительные залы, прекрасно оборудованные классы для занятий участников художественной самодеятельности, спортивный комплекс с плавательным бассейном — таким видится ей в будущем учреждение культуры новосибирских железнодорожников...» А с черно-белого снимка в газете смотрит кудрявая шатенка с горящим взглядом больших выразительных глаз. Фотограф, по всей видимости, застал ее в момент важного разговора. Интересного. Эмоционального. От снимка даже сегодня идет, как сказала бы молодежь, драйв, «бешеная» энергетика человека, любящего свое дело... Хотите верьте, хотите нет, но она и сегодня и мечтать не разучилась, и шутить, и удивлять. Как-то сосед по даче, заглянувший оценить ее огородные успехи, поинтересовался, что Вера Антоновна почитывает в перерывах между поливом и прополкой. И что вы думаете?! Книжица оказалась не дамским романом, не детективом и даже не рекомендациями биологов сибирским садоводам. Это был сугубо филологический труд, рассматривавший лингвистические казусы в русском языке. Сосед, в прошлом преподаватель литературы в школе, долго качал головой и посмеивался: «Ну надо же!..» В ней есть что-то от шолоховских героинь, хоть она и не донская, а кубанская казачка. Стремление жить полнокровной жизнью, целеустремленность, чувственность. Видно, и впрямь горяча казацкая кровь. Вера Музыченко (фамилию свою она даже выйдя замуж не меняла — характер!) родилась в станице Алексеевской Тихорецкого района Краснодарского края. Время было тяжелое. Особенно голодным выдался тридцать третий год, когда по южным областям страны прошли полчища мышей, хлынувшие из Ирана. — Такое было нашествие, что поезда останавливались, когда они потоком шли через рельсы — наматывало на колеса. Только то, что хранилось в железных ящиках, уцелело, все остальное съели мыши, — вспоминает Вера Антоновна. — Сейчас вот попкорн продают, а мы сами его делали. Зерна клали на горячую печку, накрывали железными листами — и как начинало взрываться! А еще, помню, с братом Сережей и сестрой Марией ходили на Челбас раков ловить. Сережка цепляет на нитку вар и в норки рачьи спускает. Рак схватит, а уж отцепиться не может. Братишка вынет его и — в ведро. А уж моя задача следить, чтобы добыча из ведра не вылезала. Наловим — довольные домой идем. А еды-то в них — одна шейка... Несмотря на бедность и полуголодное житье, детство для нашей героини ассоциируется с большим домом, с собственным садом, где по весне все утопает в зелени. Сначала созревала клубника, потом шла черешня, за ней тутовник, после сливы и яблоки. А какие груши росли... «Ну просто громадины. Их дулями называли. Возьмешь двумя руками — едва умещается. Откусишь, а сок так и течет по щекам, по подбородку...» — с ностальгией произносит моя собеседница. Омск, куда, спасаясь от голодной смерти, отправилось семейство по приглашению одного из дядьев по маминой линии, на молодое поколение семьи Музыченко произвел удручающее впечатление. «Его не зря меж собой Ветропыльск называли, — с иронией говорит Вера Антоновна. — Стоит только ветру подняться — пыль столбом стоит. Некоторые люди даже защитные очки носили, похожие на мотоциклетные... Ни ягоды особой, ни фруктов. Климат-то другой. Но были и неожиданные открытия. Мы к дядькам приехали, смотрим: на стол ставят огромный чугунок вкуснейшей картошки (на Кавказе она мелкая и невкусная) да еще целую миску груздей соленых, которые мы в первый раз попробовали...» Жизнь шла своим чередом, надо было как-то приспосабливаться. Мама, не желавшая мириться с «огородной бедностью», насадила перец и баклажаны. Так весь город бегал смотреть на диковинку. Отец пошел работать на железную дорогу. А вскоре началась война. Никто и предположить не мог, какой долгой она будет и как изменит судьбы всех родных и близких. Брат Сережа пройдет всю Великую Отечественную, вернется домой покалеченным. Сестра Мария все четыре года будет работать в эвакогоспитале, ухаживать за ранеными. Получит похоронку на любимого мужа. А наша героиня Вера Музыченко после школы за два с половиной года окончит Омский финансово-экономический техникум и в шестнадцать лет как молодой специалист отправится на первое место работы — в Сорокино, что в трех десятках километров от Тюмени. Она всегда умела схватывать на лету. Честно учила все, что требовалось, и советы старших принимала с благодарностью. Это и помогало быстро осваивать профессию, нарабатывать опыт и двигаться вперед. Уже на производственной практике в Называевской она, попав в руки грамотного специалиста, Софьи Абрамовны Миллер, четко освоила, «откуда деньги берутся» и «какие налоги с каких предприятий надо брать». Так что, когда прибыла в Сорокино, фактически еще зеленой девчонкой, оказалась самым грамотным специалистом. Старшие по возрасту женщины, в условиях жесточайшей нехватки квалифицированных кадров набранные в финансовую службу из числа эвакуированных, учились по Вериным тетрадкам с записями лекций и частенько обращались к ней за советом. Уже через полгода, в декабре сорок третьего, Вера Антоновна сдавала свой первый годовой отчет. Она жила в крохотной комнатке с двумя бывшими жительницами Ленинграда, Пашей и тетей Клавой. В сельсовете им дали лошадку, объяснили, как с пилой и топором обращаться, и отправили в лес — добывать себе «мебель». Вместо тумбочки — чурбак, покрытый маминой кружевной салфеткой. Кровать — четыре березовых чурбака, тонкие стволы настелены, а сверху — тюфяк из соломы. А еда... — Карточек никаких не было. Нам давали на троих четыре килограмма ржи на месяц. Мы ее высушим — оставалось три. На жерновах смелем. Тетя Клава рюмочкой отмеряет: вот это порция на день... — Вера Антоновна показывает мне: примерно две трети обычной чайной чашечки. — Зато воды вдоволь было. И, знаете, странная закономерность. Если ты хоть каплю каши съел, будет страшно есть хотеться. А если два дня не ел — можешь еще пять дней на воде продержаться. Однажды мы с Пашей не выдержали и пошли в ресторан, где давали щи с кониной. Так нас вывернуло тут же. Решили, что лучше голодными будем. Про этот период ее жизни можно хорошую повесть написать. Повесть, в которой будут и трагические эпизоды, и такие, которые сегодня вызывают грустную улыбку. Рассказать бы, как девчонка в худых валенках, разъезжавшая с проверками по сельским предприятиям, полдороги бегом рядом с лошадью бежала, чтобы согреться. А однажды все же серьезно обморозила ногу. Как стеснялась в столовой проверяемого предприятия за свои же деньги досыта наесться, считая, что это неприлично. Как однажды председатель исполкома Иосиф Михайлович Горбоносов, встревожившийся, что на заседаниях не видит Малыша (так он по-отечески называл юного финработника), заглянул в комнату к девчонкам и был поражен страшной нищетой. Вера тогда как раз лежала с обмороженной ногой и лечилась от простуды подручными средствами. Тетя Паша, мудрая женщина, не стала ни жаловаться, ни просить, просто сказала: «Нам есть нечего...» На другой день в комнате был праздник. По приказу начальства им привезли новые валенки, восемь килограммов муки и... настоящей баранины. Председатель исполкома оказался близким другом мужа Вериной сестры, Александра Кузьмина. Увидев его фотографию в комнате девчонки, Иосиф Михайлович сначала обрадовался: «Так я же тебя еще маленькой в доме у Сашки видел!», а потом рассердился. «Ты почему ко мне за помощью не пришла?» — спросил сурово. А она только растерянно хлопала ресницами. — Знаете, в шестнадцать лет стыдно признаться, что ты голодный», — говорит Вера Антоновна. — Сейчас некоторые жалуются, что мы плохо живем. Это не так. Мы хорошо живем. Беда в другом — люди не видят впереди перспективы. Тогда у нас ни кола, ни двора не было, но мы не унывали. Каждый был уверен: вот война закончится — и мы заживем… Помню, дорогу надо было построить. Разделили ее между хозяйствами и предприятиями на участки, каждый по полкилометра. Наша задача была собирать деньги на это строительство — специально введенный налог с оборота. Так люди последнее отдавали. И никто не роптал. А почему? Потому что из каждой семьи два, а то и три человека были на фронте. И каждый понимал: это нужно стране, нужно для победы… Зять, которого в семье очень уважали и ценили, писал Вере с фронта: «Пока молодая — учись при малейшей возможности. Вот скоро война кончится, такая жизнь начнется... Страну надо будет восстанавливать. Учись, Вера! У тебя все еще впереди...» Похоронка на него придет, когда Вера, решив продолжить образование, поступит в машиностроительный институт. Трагическая весть окажется страшным ударом для семьи. Сочувствуя сестре и понимая, что семья лишилась не только очень дорогого человека, но и финансовой поддержки, Вера пойдет работать на железную дорогу — бухгалтером в объединенные Омский электромеханический и Киевский финансово-экономический техникумы. Молодую активную девчонку тут же вовлекут в общественную деятельность, заметив ее инициативность, организаторский талант и высокое чувство ответственности за дело. Уже через полгода Вера стала освобожденным председателем объединенного профсоюзного комитета учебных заведений. И вскоре Владимир Иванович Цепляев, председатель дорпрофсожа Омской дороги, предложил подающему надежды профлидеру поехать в Москву — в школу профдвижения. Там тоже произошел казус, который сегодня у нашей героини вызывает грустную улыбку. По приезде выяснилось, что для учебы в этой школе она... возрастом не вышла. Словом, предложили возвращаться домой и подрасти маленько. Но казачка, а теперь еще и сибирячка, закаленная невзгодами, уперлась твердо: «Не поеду!» Пошла на принцип, как говорится. Несколько недель она перебивалась у девчонок в общежитии. Не получая стипендии, голодная, упорно ходила на все лекции и училась, училась, училась... Так бы и было, если бы Михаил, секретарь парткома, не сказал: «Это не дело. Сколько же ты будешь на нелегальном положении жить. Иди-ка ты в ВЦСПС, к Нине Васильевне Поповой. Она обязательно поможет!» Так наша героиня познакомилась с секретарем Центрального совета профсоюзов. Нина Васильевна не только моментально разрешила конфликт, но и, проникнувшись симпатией к юной коллеге, сказала: «Ну вот, крестница, если еще какие трудности возникнут, приходи. Рада буду помочь». И они действительно еще встретятся спустя много лет. Вернувшись из Москвы, Вера Антоновна возглавила культотдел дорпрофсожа. С той самой поры главной заботой ее жизни стали красные уголки и клубы, Дома культуры и творческие коллективы, причем не только их материальное состояние, обеспеченность мебелью, реквизитом, инструментами, но и «творческая жизнь». Ведь по большому счету организация культурного досуга для железнодорожников, труд которых всегда был тяжел, — это задача стратегической важности. Надо, чтобы человек, все силы, весь талант отдающий производству, мог не просто отдохнуть от трудов, но и позаниматься любимым делом, будь это шахматы или резьба по дереву, мог послушать хорошую песню и посмотреть концерт, мог узнать последние новости о жизни страны, а главное — мог почувствовать себя уважаемым человеком, о котором заботится родное предприятие. Понимая важность этой задачи, руководители Омской дороги, по словам Веры Антоновны, всегда большое внимание уделяли очагам культуры и не жалели на них денег. С особой теплотой она вспоминает время работы под руководством легендарного Саламбекова. — При Борисе Константиновиче дорога работала как часы. Очень строгий был. Но по делу. Стол всегда у него был чистый. Колеса крутятся — проблем нет. Тут лежит «Герцеговина Флор» и спички. Дело знал досконально и не терпел малейших нарушений дисциплины. Такой порядок завел, что дорога девять месяцев подряд держала Знамя Совета министров. А премия за высокие показатели в соревновании делилась так: 60 процентов — на развитие, а 40 — на социалку. Помню, меня Саламбеков вызывает: «Верочка, вот деньги на социальные нужды. Половина — на культуру!» Однажды начальник дороги сказал ей: «Вот мы с вами, Вера Антоновна, можем, если захотим, пойти и в театр, и на концерт, а на линейных станциях люди ничего этого не видят. Как бы нам сделать им подарок?!» Она ответила: «Очень даже просто. Надо привезти их в театр днем. Для этого надо, чтобы электричка собирала людей не только по большим станциям, но и на разъездах. Пусть целыми семьями садятся». «Справимся?» — уточнил Саламбеков. «Конечно! Подключу председателей местных комитетов, они продадут билеты, соберут деньги — и народ поедет. Вот только… Хорошо бы дать им по приезде в город возможность часа три походить по магазинам. Так они двух зайцев убьют. И для хозяйства нужное купят: продукты, одежку ребятишкам, и отдохнут культурно», — уверенно сказала Музыченко. Вот так, благодаря заботе начальника дороги и смелости нашей героини, люди с линейных станций посмотрели весь богатый репертуар. А потом... Потом ревизоры написали жалобу, дескать, начальник дороги и дорпрофсож бесплатно людей возят, и... с Саламбекова удержали целый месячный оклад. Не набивает шишки только тот, кто ничего не делает. А она всегда душой болела за дело. За все чувствовала личную ответственность. И за то, в каком состоянии находятся клубы, и за их репертуар, и за настроение живущих на этой станции людей. Музыченко всегда была убеждена, что внутренний настрой человека, состояние его души имеет главенствующее значение. Если в душе мир — и в семье лад, и работа спорится, и окружающие относятся с уважением. Кстати, о личном. Свою судьбу, в лице Евгения Валерьяновича Квецинского, она встретила на службе. Он, уже известный человек, эрудит, замечательный лектор, был приглашен на работу в политотдел дороги. Заглянул к завкультотделом дорпрофсожа, чтобы взять несколько путевок на проведение лекций. А Музыченко строго сказала, что обязательно придет послушать, чтобы убедиться, что лекция хороша. Вера Антоновна признается, что с первых минут лекции попала под обаяние интеллекта этого человека и совершенно забыла, что пришла с «контрольной функцией». «Он очень много читал, умел подбирать самые интересные, мало кому известные факты и подавать их так, что заслушаешься...» — вспоминает она. А потом они встретились в поезде. Он возвращался из командировки из Иссиль-Куля, она — из Петропавловска. Поговорили о делах, о политике, о культуре. Дружно съели двух диких уток, припасенных им в дорогу. И спутник, подловив момент, предложил дужку ломать. «Бери да помни!» — говорит. Она руками всплеснула: «Ах! Ну и какое у тебя желание?» «А у меня одно желание, — отвечает, — жениться на тебе!» Свадьбу они сыграли на седьмое ноября. После объединения дорог Квецинский и Музыченко переехали в Новосибирск. Евгений Валерьянович, прежде редактировавший главную газету Омской дороги, возглавил редакцию «Западно-Сибирского железнодорожника». Что же касается супруги, то вот тут-то как раз и случилась история с «баней», упомянутая в начале нашего очерка. Никольский, побывавший с объездом на Омском отделении, был приятно удивлен прекрасным состоянием здешних Домов культуры и клубов и везде от культработников слышал: «Это все усилиями Веры Антоновны Музыченко». Тогда и решил, что такая деятельная женщина и Дом культуры железнодорожников на станции Новосибирск-Главный, находившийся в плачевном состоянии и не раз получавший нарекания от обкома, сможет привести в порядок. Откровенно говоря, уговаривать пришлось долго. Главным аргументом стало обещание начальника дороги, что все необходимое по первому требованию будет предоставляться и ни в чем не будет отказа. Видно, зацепила фраза: дескать, у вас на дороге культуру не любят... — А было так: заходишь в Дом культуры — билетная касса. Два окошечка и «пятачок», где собиралась владимировская шпана. Курили, плевали... А дальше — длинный коридор с деревянным полом. И страшная вонь стояла. Сыростью, туалетом пахло... Когда мы подняли доски, оказалось, что внизу по всей длине яма глубиной метра в полтора, полная жидкой грязи... — вспоминает Вера Антоновна. Работа закипела сразу. Начальник дороги поставил проектировщикам и строителям жесткие сроки: до майских праздников подготовить всю документацию, а к Дню железнодорожника здание должно быть готово и встречать тружеников во всем блеске. Полы сняли. Засыпали яму шебурой. Потом целый месяц ее катком укатывали. А дальше стали делать мраморные полы. Специалистов днем с огнем не сыскать. Но упорная Музыченко разведала все-таки, что есть один пенсионер, в этом деле большой дока. Поехала, уговорила (помогла достать мешок сахара для варенья, что в то время было большим дефицитом), но добилась своего. Вскоре полы Дома культуры действительно сияли мрамором. Появился отдельный кассовый зал, с потолка свешивались новенькие импортные светильники, буквально преобразились комнаты для занятий коллективов художественной самодеятельности. И все же главным сюрпризом для гостей и руководства дороги стал зрительный зал. Энергичный директор заказала на мебельной фабрике кресла по картинке из какого-то немецкого журнала. Да еще сумела для них потрясающей красоты цветной дерматин не то что достать, а произвести... — Дело было так. Главный инженер завода пластмасс мне говорит: «Наш черный и коричневый дерматин и так хорошо расходится. Зачем нам с цветным возиться? Для этого каждый раз надо катки промывать. Работницы не захотят...» А я ему: «Я договорюсь с вашими работницами». Ладно, говорит. Купила я килограмм «Мишек», прихожу к девчатам чайку попить. Так и так объясняю. Очень надо! Обещаю им места на все лучшие концерты. И они согласились! Кстати, слово свое Вера Антоновна всегда держала. А в Доме культуры появились новые банкетки и кресла, обтянутые синим, болотного оттенка и цвета морской волны дерматином. Красотища! Работы были выполнены точно в срок. Во многом благодаря тому, что и начальник дороги Николай Порфирьевич Никольский сдержал свое слово. Он лично проводил еженедельные планерки, полностью контролировал ход реконструкции и всячески помогал. Вера Антоновна как человек открытый, общительный всегда легко находила контакт с людьми. И все же выстроить отношения с новым коллективом, особенно с людьми творческими, имеющими собственное видение — задача непростая. Но, судя по тому, как расцвел Дом культуры не только внешне, но и внутренне, Музыченко решила эту задачу успешно. В газетной публикации, которую мы уже цитировали, есть такие строки: «Пели мастерски, с жаром. Казалось, что аплодисментам не будет конца и они в состоянии растопить сибирский лед», — пишет о выступлении в Германской Демократической Республике народного ансамбля русской песни и танца под руководством А.А. Иванова одна из немецких газет... И это отнюдь не преувеличение. Дом культуры железнодорожников всегда славился своими творческими коллективами, особенно вышеупомянутым ансамблем и своим академическим хором под руководством Молодцова. Они побеждали на многих конкурсах и фестивалях, не раз приглашались на ответственные концерты в Кремлевский дворец, выступали в зарубежных странах. «Я по сей день благодарна этим чрезвычайно талантливым людям, сумевшим создать великолепные творческие коллективы. Они работали на высочайшем уровне! — говорит наша героиня. Никольский как-то сказал: «Вера Антоновна, я вижу, как вы стараетесь. Вот погодите, вы еще во Дворце культуры железнодорожников поработаете!» И дворец действительно был построен. Правда, уже при Трубникове. Но главным соавтором в его проектировании и строительстве была Музыченко. Деятельная натура не позволила нашей героине остановиться на типовом проекте. При поддержке руководства дороги она с группой специалистов объехала все города страны, где стояли такие дворцы, и дотошно, до деталей, расспросила директоров о том, что и как они меняли в проекте. — В Николаеве была огромная переделка, и самым сложным объектом оказалась оркестровая яма. Директор мне сказала: «Глубина метр девяносто, как в проекте, это только картошку хранить. Звук оттуда не идет. Мы уже три раза яму переделывали, но нужного результата так и не получили. А вы молодцы, сразу можете все по уму сделать...» — вспоминает Музыченко. Так ведь Вера Антоновна не успокоилась, пока не выяснила у специалистов нашего оперного театра, что идеальная глубина оркестровой ямы — метр пятьдесят два. За опытом по вопросам акустики директор отправила своих людей в Омск, где во Дворце нефтезавода была такая слышимость, что шепот на сцене был отчетливо различим на самых дальних зрительских местах. Переняли. Так что звук во дворце получился отличным. Тогдашний секретарь обкома Горячев, чтобы проверить акустику, попросил Веру Антоновну занять место на балконе, а сам со сцены исполнил фрагмент популярной арии. «Ну как, хорошо слышно?!» — поинтересовался он. «Отлично! А что же вы в театр не пошли работать?» — спросила Вера Антоновна. «Да нет уж, Лемешева из меня все равно бы не вышло. А мне и на партийной работе дел хватает!» — ответил он. Это на самом деле был дворец: просторный, сияющий, удобный как для зрителей, так и для тех, кто в нем работал. Это был огромный совместный труд многих людей. И прежде всего автора проекта Владимира Петровича Семейко, специалистов треста «Запсибтрансстрой» во главе с Николаем Александровичем Шабановым и прорабом Александром Семеновичем Лесниковым, специалиста ОКСа управления дороги Скачко, коллективов отделения дороги, в том числе дистанции электроснабжения (начальник Владимир Васильевич Лукьянчиков), дистанции связи (начальник Демьян Георгиевич Танасков), дистанции гражданских сооружений (начальник Анатолий Федорович Хромых) и многих других. Руководил ходом работ штаб, во главе которого стоял главный инженер дороги Виктор Михайлович Скворцов. Постоянно руку на пульсе этой стройки держал главный инженер отделения дороги Иван Алексеевич Гончаров. Это была настоящая народная стройка. — Я с радостью прихожу в наш дворец. Вот не так давно отмечали День работника культуры. Пригласили на сцену меня, Марию Николаевну Самаркину, которой я в свое время передала «бразды правления» дворцом, сегодняшнего директора ДКЖ Тамару Васильевну Конову. Так приятно было видеть всех, пообщаться, повспоминать былое, пройти по дворцу, который в ходе дальнейших реконструкций становился все краше и краше. Он и сегодня, по-моему, одно из лучших учреждений культуры нашего города, — с теплотой говорит заслуженный работник культуры, почетный железнодорожник Вера Антоновна Музыченко. Обаятельный, щедрый душой человек, талантливый руководитель, поддерживавший таланты, делавший жизнь многих людей полной красоты и гармонии, она и сегодня занимает активную жизненную позицию. Живо интересуется происходящим в стране, в городе, на родной Западно-Сибирской магистрали, активно работает в президиуме областной организации работников культуры. Она и сегодня все та же «девушка с характером». Только чуть светлее стали волосы и морщинки солнечными лучами разбежались от таких же горящих озорным огоньком глаз.