Пацаны катали по полу деревянные выструганные отцом машинки или в упор «стреляли» друг в друга из пистолетов, выпиленных из дощечек, кувыркались, играли в прятки, заползая под кровати, на русскую печку, за комод, схватывались бороться. Отец с матерью на работе, ребятишки оставались под присмотром деда Якова и бабушки Марьи, старых родителей матери, Зинаиды. Она трудилась разнорабочей, муж Федор — грузчиком... Дед же Харлампий, отец Федора, ехал из города на попутной машине ЗИС-5 в гости к сыну со снохой. В кабине холодище! Резиновый шланг, выведенный в кабину от двигателя, направленный на стекло, тепла давал мало. Стекла затягивало льдом, и водитель постоянно протирал свое стекло горстью соли, завернутой в тряпку. За пазухой прятал от холода дед Харлампий подарок внукам. Ехали до нужной деду деревни долго, часов шесть. Говорили о жизни, недавно закончившейся войне. Водитель, вернувшийся домой всего год назад, рассказывал деду о том, как громили немцев. Семидесятилетний дед воевал в Первую мировую, гордился «трехлинейкой»: «Очень честная винтовка! Мы, бывало, когда противник из болот наступал по тропочкам друг за другом, по 5 — 7 человек на одну пулю нанизывали. Семь ранений имею и сам...» Ругали давно стоящие морозы, радовались, что страну отстояли. Дед вылез в деревне Прямское, рассчитался с водителем, отдав ему рубль, и двинулся к дому сына. Зашел в сени, тихонько приоткрыл дверь в избу, увидел игравших на полу милых его сердцу внуков, достал из-за пазухи хранимые им два больших краснобоких яблока и в приоткрытую немножко дверь одно за другим катнул их по цветным дорожкам к внукам и прикрыл дверь. Пацаны, завидев красные яблоки, да еще зимой, которые они сроду не ели, а видели только на картинках и слышали о них от взрослых, просто обалдели от катящегося к ним от двери чудесного божьего дара. Затем резво кинулись к ним, схватили и вертели в руках, не зная, что делать дальше и откуда на их русые головки свалилось такое невиданное счастье. Но вот открылась дверь, зашел в клубах морозного пара дед, обнял и расцеловал внуков. — Ешьте, соколики, не бойтесь, это я вам гостинец привез да вот еще по совочку, — достал он из кармана маленькие совочки играть в песочке. Бабушка Марья вызволила из цепких рук пацанов яблоки, помыла их, отдала им. Они тут же стали уплетать сочнейшие яблоки за обе щеки. А не так давно, в прошлом году, внуки-братья, которым сейчас уже под семьдесят, сидели за чашкой чая, вспоминали детство и решили, что не едали ничего более вкусного за свою жизнь, чем те памятные яблоки зимой. Поминали деда Харлампия.
Слаще морковки... Намного
На самодельных цветных дорожках, связанных из изорванных на мелкие ленточки старых, изношенных почти дотла рубашек, брюк, платков, платьев, юбок, простыней и прочего, играли Сашка с Петькой, братья-погодки, по пять и шесть лет отроду. На улицу их не отпускали: стояли сорокаградусные сибирские морозы, могли остудиться сильно, заболеть...