«Компромат» и презумпция невиновности

Собрав таким образом около двух миллионов рублей «оброка», взяточник открыл под служебным кабинетом трактир. Расследование шло трудно, но это как-то мало влияло на «градус» публикаций, события быстро укладывались в затейливую вязь детективного повествования. Главный его герой «доил» бизнесменов днем и ночью, а чтобы предупредить нежелательные последствия при их возможных жалобах в «органы», развесил в служебных кабинетах подопечных «жучков» и с удовольствием прослушивал все их телефонные разговоры. А когда правоохранительные органы раскрыли его козни, заболел таинственной болезнью и попытался уйти от ответственности. История получилась занимательная, но, как оказалось впоследствии, с реальностью она мало соотносилась... Речь идет об уголовном деле в отношении бывшего директора НЦТИ Владимира Зиновьева, обвинявшегося три года назад по четырем статьям Уголовного кодекса РФ: ч. 3 ст. 160 («Хищение денежных средств с использованием служебного положения»), п. «б» ч. 3 ст. 174-1 («Легализация денежных средств, полученных преступным путем»), 285, ч.1 («Злоупотребление служебным положением») и 290 ч. 1 («Взятка»). Рассматривавший это дело Новосибирский областной суд вынес в отношении Зиновьева оправдательный приговор по трем из четырех предъявленных ему обвинений. По обвинению в получении взяток от бизнесменов Владимир Зиновьев был признан виновным и приговорен к трем с половиной годам лишения свободы в колонии строгого режима. Осужденный Зиновьев и его защитник П. Яровой подали кассационные жалобы на приговор в его обвинительной части в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда РФ. Верховный суд РФ отменил приговор в части обвинения Зиновьева и направил его на новое рассмотрение в Новосибирский областной суд. При этом в кассационном определении судебная коллегия указала на ряд существенных противоречий в доказательствах, представленных обвинением и положенных в основу обвинительного приговора. По результатам повторного рассмотрения этого дела Новосибирский областной суд вновь вынес Зиновьеву обвинительный приговор, приговорив его к трем годам лишения свободы со взысканием 1 190 000 рублей в доход государства. Владимир Зиновьев и его защитник вновь обжаловали приговор в Верховном суде РФ. Так дело вновь поступило на рассмотрение в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда РФ. Кажется, в материалах кассационного определения и содержится истинная интрига этого дела. В ходе исследования материалов уголовного дела, сопоставления показаний свидетелей, судьи Верховного суда РФ установили существенные противоречия между ними в датах, обстоятельствах, именах... В разные периоды одни и те же люди называли разные даты, суммы якобы заплаченных ими взяток, путались в обстоятельствах и т.п. Одни доказательства противоречили другим. Кроме прочего, осенью 2003г. у Зиновьева произошел серьезный конфликт с теми самыми людьми, которые потом обвинили его в получении взяток. Бизнесмены, отказавшиеся платить в ГУ ЦНТИ деньги за пользование помещениями, были буквально в течение нескольких дней выселены Зиновьевым. Через некоторое время после этого и родились заявления в милицию о якобы уплаченных взятках от выселенных предпринимателей. В итоге было неясно: действительно ли Зиновьев получал от бизнесменов незаконное вознаграждение или уголовное дело целиком построено на лжи? Как говорится, «запустил дурочку» и был таков... Из судебных материалов определенные выводы делать было сложно. В кассационном определении указывался, например, такой недостаток: описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления. По данному делу указанные требования закона судом не были выполнены в полной мере. Конечно, требование защитника господина Зиновьева вынести оправдательный приговор на этом фоне выглядело достаточно убедительно. В итоге судебная коллегия определила: приговор, вынесенный Новосибирским областным судом, отменить; Зиновьева из-под стражи освободить, а дело направить обратно в Новосибирский областной суд для рассмотрения в ином составе судей. Вот такая получилась история, внешне скучная для читателя, жаждущего лихого сюжета с быстрой развязкой. И тут мы касаемся новой темы — журналистского освещения уголовных расследований и судебных заседаний. Как рассказать о них увлекательно, достоверно, не нарушая презумпцию невиновности подследственного, подсудимого? Ведь бывает так (редко, но бывает!), что и приговор оправдательный вынесен, а обвинение в «печатном слове» остается сильнее... И очень трудно уже доказать людям, прочитавшим газету, что-то обратное. И живет человек с «клеймом». Ситуацию комментирует председатель адвокатской коллегии «Форум» Павел ЯРОВОЙ: — В основе историй, подобных той, которая произошла с Владимиром Зиновьевым, очень часто находится конфликт по распоряжению собственностью, круг участников которого бывает достаточно велик. Однажды на роль владельца помещений стало претендовать другое уважаемое учреждение, и получилось так, что его условия показались для субъектов, занимающих помещения у ГУ НЦТИ, более привлекательными, и они... перестали вносить плату за помещения «бывшему хозяину». На что директор НЦТИ отреагировал по закону — предпринял меры по выселению неплательщиков, — и разгорелся конфликт... А потом в милицию поступило заявление о вымогавшихся ранее взятках, злоупотреблении служебным положением. Следователь прокуратуры, получив рапорт оперативного работника о том, что Зиновьев якобы скрывается, вышел в суд с ходатайством об аресте подозреваемого, и Владимир был заключен под стражу. Позже эти рапорта вызовут большие сомнения в части соответствия их действительности. Тот же оперативный работник в других документах, по тому же делу, произвольно переправлял даты, вносил изменения и, мягко говоря, вольно обращался с процессуальными документами. Но это так, привычная рутина органов следствия. Хочу сказать о другой очень важной, на мой взгляд, проблеме: еще задолго до предъявления официального обвинения, до приговора суда усилиями ряда СМИ подозреваемый был представлен уголовным преступником, чья вина не вызывает сомнений. — Забыли о презумпции невиновности? — Принцип презумпции невиновности в российском законодательстве сформулирован в части 1 статьи 49 Конституции РФ, а также в статье 14 УПК РФ. Согласно содержащейся в этих статьях правовой норме каждый обвиняемый в совершении преступления, то есть лицо, в отношении которого вынесено соответствующее постановление в порядке, предусмотренном УПК РФ, считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Схожая норма содержится и в пункте 2 статьи 1.5 Кодекса РФ об административных правонарушениях. Как можно было обвинять человека в совершении преступления до вердикта суда? Мне кажется, подобное поведение журналистов свидетельствует о их поверхностном отношении к своей роли в обществе, незнании элементарных правовых основ, недооценке значения печатного слова. Дождитесь приговора, пусть суд оценит доказательства. В этом, только в этом случае человек может быть назван преступником. Или поменяйте тональность публикации — «по данным следствия», «по материалам судебного рассмотрения» и т. д. Такой еще момент: на какой-то стадии расследования уголовного преступления следователь дает интервью журналистам. Но ведь у каждого дела есть две стороны — почему журналисты часто ограничиваются мнением лишь органов милиции или прокуратуры? Полагаю, что изложение в таких статьях мнений всех участников уголовного процесса, в том числе обвиняемого и его защитника, привело бы к более объективному освещению тех или иных событий. — Могут ли подобные публикации с обвинительным «уклоном» оказать давление на суд? Судьи, они ведь тоже обычные люди... — В конечном счете все, разумеется, зависит от самих судей — их профессионализма, личного отношения к прессе, закону, принципу презумпции невиновности. Мы сегодня говорим об этом потому, что процессы публичного давления на суд в последнее время усиливаются, и не всегда суд может противостоять им. Некоторые примеры тому общеизвестны. Иногда может показаться, что если с материалами обвинения не согласны (или согласны) несколько тысяч или миллион граждан, то это и есть истина в последней инстанции, которой обязан подчиниться суд. Но это не истина — это правовой беспредел. — Допустим, гражданин был представлен в прессе как уголовник, а суд его оправдал. Какие вероятны последствия? — Потерпевший вправе предъявить иск к редакции СМИ и журналисту — автору публикации — о защите чести и достоинства и возмещении морального вреда, если у потерпевшего хватит здоровья и сил затеять новый судебный процесс. И все же такие процессы идут и, думаю, постепенно их количество будет увеличиваться. Правда, цена вопроса у них бывает разная: моральный ущерб должностному лицу или депутату оценивается судом значительно выше ущерба рядовому гражданину. Я считаю такую практику в корне неверной — перед Богом и законом все граждане равны. — Павел Борисович, но журналисты действуют из лучших побуждений. — Суд это учтет в качестве смягчающего обстоятельства. Я бы посоветовал труженикам пера, освещающим ход уголовного судебного процесса, никогда не спешить с выводами, дождаться приговора, а еще лучше — и кассационного определения, если одна из сторон подала в вышестоящую судебную инстанцию жалобу на пересмотр дела. А еще, наверное, неплохо было бы журналистскому сообществу организовать в Новосибирске «круглый стол» или семинар на тему презумпции невиновности с участием представителей суда, прокуратуры, адвокатского корпуса, управления юстиции, общественных, в том числе правозащитных, организаций — это поможет всем в работе и жизни. Готов лично участвовать в этом деле. Общество заинтересовано в объективности средств массовой информации. Объективным быть очень трудно. Тема, которую поднял Павел Яровой, весьма актуальна сегодня — суды строго относятся к СМИ, публикующим «компромат», особенно в отношении граждан с высоким социальным или государственным статусом. Что больше в этой ситуации является ориентиром на профессиональный подход — закон или этика? Одним словом, тема открыта для широкого обсуждения.