Если с бойцами по-человечески...

В подчинении которого отныне — рота связи Севастопольского ордена Александра Невского мотострелкового полка, дислоцированного в Новосибирске. Отличиться же молодому офицеру удалось на занятиях по слаживанию экипажей и полевой выучке, собравших недавно воинов-связистов со всего Сибирского региона. Дело было в Коченево. Тогда еще помощник начальника связи полка, наш герой, обучал бойцов работать в режиме засекреченной связи. Но одно дело — им просто «что-то объяснять». И совсем другое… — Совсем другое дело — нести ответственность за коллектив, — продолжает лейтенант Наранов. — Практически климат, все отношения в нем от позиции командира зависят. Если, например, назрел конфликт, но ты закрываешь глаза — солдаты это видят. И воспринимают твою инертность как повод для дальнейшего беспредела. Равнодушие — это путь к хаосу. Но и вмешиваться надо осторожней, чтобы самому не сорваться. Солдат гораздо лучше все понимает, когда ему спокойным тоном, глаза в глаза, что-то объяснишь. Вообще у нас в коллективе предпочитают обо всем договариваться. Так, по-человечески. Думаю, нормальные мужчины могут друг друга понять и без кулаков. — Часто ли подчиненные сами обращаются к вам с «простыми человеческими проблемами»? — Да, бывает. Ну, приболел солдат, ему давление-температуру в санчасти измерили — вроде все нормально, должен быть в строю. Но вот жалуется на плохое самочувствие — и все тут! Выясняем тогда, что с ним, какая помощь требуется и прочее. Кому-то срочно надо на почту сбегать или домой позвонить — обязательно посодействую. А кому-то просто «за жизнь» побеседовать… — Про девчонок говорят? — Хм. Говорят, естественно! * * * — Как вы, молодой командир, оцениваете степень боевого настроя нынешних призывников, насколько они морально готовы принять службу? — Не секрет, что многие в наше время приходят в армию вообще безо всякого настроя. Даже с неким недоумением: вот, мол, не собирался служить, но призвали — что делать? Иные абсолютно искренне не понимают, зачем им это. И тогда я вновь завожу разговор. В спокойной, дружеской обстановке. — О чем? Курс мировой истории пытаетесь им воспроизвести с акцентом на роли в ней Вооруженных сил? — Гораздо большее впечатление на солдат производит другое, то, что касается личного опыта командира, например, каких-то вещей, связанных с днем сегодняшним. Я рассказывал, как сам служил срочную (в спецназе), как участвовал в боевых действиях. И как сначала тоже сложности испытывал, задаваясь подобным вопросом: зачем? Но смотрел на старших товарищей, видел, на что они способны, насколько овладели боевыми навыками, воспитали в себе волю и многие другие достойные качества — понемногу просыпался интерес. Думал, если они так могут, то чем я хуже? Начинал работать над собой, подтягиваться. Вот и ребятам своим теперь говорю: вы-то чем хуже других? — Действует? — Ну, не так чтобы сразу на всех и безотказно. Но побеседуем, они кое-что прояснят для себя, сообразят... Глядишь — солдат плечи расправил, глаза загорелись, изъявляет готовность действовать, что-то изучать, постигать. Конечно, делаю особый акцент на том, что в дальнейшей жизни им проще будет после армии устроиться. И несколько человек уже решили подписать контракт, остаться в нашей роте, в нашем полку. Ведь среди ребят много тех, кто жил до сих пор у себя в деревне и никаких возможностей для самореализации не видел. Так для них такой кругозор открылся! А у кого есть образование, техникум например, тому предлагаю учиться на прапорщика или пойти на курсы младших офицеров. Над этим тоже некоторые задумались. — Такова примета времени: молодые ребята воспринимают сегодня армию в основном как один из способов обеспечить себе задел на будущее, закрепиться в жизни. А вот мыслят ли они себя, на ваш взгляд, именно защитниками Отечества, осознают ли задачу, которая может встать перед ними в случае беды? Не дай Бог, разумеется… — Трудно сказать... Сама суть этой идеи — Родину защищать — молодым сегодня действительно не до конца ясна. Иногда откровенно спрашивают: какая защита? От кого? — Оно и понятно. Пример локальных войн подчас неубедителен, а с преподаванием истории у нас, как известно, большие проблемы. И что же вы отвечаете? — У нас целенаправленная работа идет по патриотическому воспитанию, как и во всех воинских частях. Стараемся все разъяснять, анализировать разные события — из прошлого и настоящего. Рассказываем в том числе, как в старые времена солдат воспитывали, как укрепляли боевой дух, на чем у них патриотизм строился. Хотя историю сегодняшние призывники часто как сказку воспринимают. Слушают, конечно, что-то новое узнали — уже хорошо. Но вот боевым преемником «тех поколений» мало кто себя ощущает. Как и ярко выраженным патриотизмом мало кто отличается. Единицы отдают себе отчет: да, есть та же малая родина, есть свой дом, близкие — возможно, придется когда-то за них постоять... Но я уверен: если действительно возникнет угроза, человек быстро мобилизуется. И патриотизм проявит, и все остальное. Опять же по собственному опыту знаю: как в горячую точку попал — сразу понял, что почем. * * * — А насколько охотно, с учетом видоизмененного стимула к службе, ребята осваивают сегодня военные специальности? — Учатся в основном с удовольствием. Особенно если что-то на практике удается испытать — моментально интерес к дальнейшему обучению возрастает. Взять недавние занятия в Коченево: когда бойцы увидели всю эту технику при полном развертывании, сами ее в действии опробовали — такой энтузиазм пробудился! А аппаратуры у нас много разной, мы же связисты. Так вот, чем больше практических занятий, полевых выходов и тому подобного, тем лучше. — Есть проблемы? — Надо просто больше учебных баз оборудовать. Оснастить, например, полноценный класс, где мы могли бы учить специалистов те же радиостанции настраивать. Но пока все эти станции стоят на технике, на машинах. И чтобы научить человека ими пользоваться, надо машину выгонять в поле, бойцов при этом в очередь выстраивать — ведь одновременно все там не поместятся. А специализированный класс многие проблемы решил бы. Технически такая возможность есть, и в данный момент мы с начальником связи полка этот вопрос прорабатываем. Пока же в классе у нас находятся образцы различных средств связи. На их примере можно показать, какие бывают радиостанции, что-то покрутить, понажимать... Но это одно дело. И совсем другое — когда пошел сигнал, а сам ты непосредственно этой станцией управляешь. — Кто бы поспорил! — Кроме того, можно будет всем вместе отрабатывать нормативы, проводить соревнования на скорость и качество установления связи. Вот этот момент, дух состязательности, он сильно побуждает к действию, вызывает особый азарт. Помню, как сам профессию связиста осваивал в своем полку… * * * — Личность и опыт командира, как вы сполна успели убедить, — лучшие средства воспитания воинов. Хотелось бы вернуться к этому опыту еще раз и узнать, где именно вы его получали? — В 1999 году был призван в армию (а родом я из села Пайвино Маслянинского района), попал в Бердскую бригаду специального назначения. Честно говоря, о ней на тот момент даже не слышал, но по реакции других понял: это что-то! Одни с радостью восклицали: «Классно!!!» Другие с ужасом шарахались: «Не хочу туда…» Мне же стало просто интересно. Далее — курс молодого бойца, Шиловский полигон, командировка на Северный Кавказ. Там наша рота участвовала в нескольких крупных операциях, в том числе на территории Аргунского ущелья. Каждый из нас был затем награжден медалью Суворова. После армии возникли некоторые проблемы с работой, но вскоре мне позвонили из военкомата: в Кемерово, говорят, открываются курсы младших лейтенантов — езжай! Посоветовался с женой. Отучился десять месяцев. И попал по распределению в Севастопольский полк. — Участие в боевых действиях как-то изменило ваш характер, взгляды на жизнь? — Пожалуй, нет. Ну, повзрослел, конечно... Знаете, на войне страшно первую неделю, когда еще не разведал обстановку, идет привыкание. И — последнюю. Когда уже настроен ехать домой и совсем не хочется, чтобы что-то этому воспрепятствовало. Но на психику почти ничего не повлияло. Главное там — не замкнуться в себе, не остаться один на один со своими (если есть таковые) страхами. И побольше общаться с друзьями. А если уж говорить о том, что действительно в корне меня изменило, так это курсы младших лейтенантов. Тот момент, когда я стал офицером. Тут уже явное психологическое взросление произошло, более серьезно и ответственно стал относиться к жизни в целом. — Борис, а что главное в характере командира? — Умение понимать солдат. Больше в отношении к ним человечности, о которой я говорил. Внимательность. Не надо перед ними ходить с задранным носом, не надо орать... И если есть необходимость разобраться с бойцом — делай это по конкретному поводу, не приплетая сюда разные другие «мелочи», не припоминая прошлых провинностей и так далее. Такое отношение солдаты высоко ценят. И тоже начинают тебя понимать и уважать. — Наконец, традиционное. Что бы вы накануне праздника пожелали своей роте и всем, для кого День защитника Отечества — не просто слова? — Вот этого взаимного понимания и уважения желаю прежде всего. Чтобы не было никаких эксцессов и везде был порядок. Своим ребятам, в частности, хочу сказать: достойно служите, воспитывайте характер, набирайтесь как можно больше знаний и навыков. А я вам всегда помогу.