Родная поселковая больница участковая

Нравится само село Увальское: большое, красивое, которое утопает в зелени; кажется мне, что лучше его нет во всем Татарском районе. А участковая больница приглянулась особенно. Она на самом краю села, в молодом густом березняке, и сразу от дорожки, которая идет от главного входа (слева — поликлиника), растут грибы: белые, особенно густо — подберезовики, так как и лес березовый, хотя попадаются клен и тополь, акация и сирень, то есть все то, что делает местный ландшафт удивительно прекрасным и гармоничным. С другого бока к больнице примыкает настоящий лес: густой, дикий, можно уйти далеко-далеко и заблудиться в нем, опоздать на обед или ужин, к великому ужасу заведующего участковой больницей фельдшера высшей категории Василия Васильевича Чибисова, который наверняка разволнуется и пошлет какую-нибудь санитарку или медсестру разыскать и привести больного и наверняка отечески пожурит пропавшего. Нехорошо, дескать, уходить так далеко: не ровен час, заблудитесь в лесу, сгинете, а мы за вас отвечай. Кто-то пробурчит сердито: да как можно лечиться в участковой больнице, где и врача-то нет, только фельдшер да медсестры. Мне этот довод, ей-богу, не покажется веским. Коли суждено умереть, так и профессор не спасет, а коли написано на роду жить да здравствовать, так и сельский фельдшер будет тебе самим Богом. А та самая палата, о которой я речь веду, называется социальная, в которой всего три койки, хотя раньше, как уверяет Чибисов, «социалов» было аж пятеро. Эти люди большую часть своей пенсии, три четверти ее, отдают больнице, вернее сказать, службе социального обеспечения. Больница-то деньгами себя не связывает. Не положено ей это. Получают продукты, лекарства — все то, что нужно для жизни и лечения. — Питание у нас прекрасное, четырехразовое, — хвалится Чибисов. — Есть мясо, колбасы, овощи, фрукты, молочные продукты самые разные. Социальная палата, кроме того, получает апельсиновый сок, бананы — что твоей душеньке желательно. Говорил еще о том, что раньше за продуктами, даже за крупами, приходилось ездить в Татарск, но скоро больница заключила договор с райпо, которое и взяло на себя проблему обеспечения участковой больницы продуктами питания по довольно сходной цене. Никаких нет проблем и с лекарствами. — Больница делает заявку, — рассказывал Чибисов, — при ЦРБ у нас своя аптека, которая, между прочим, работает без посредников, непосредственно с фирмами-производителями. Это удобно — цены очень даже божеские. А между прочим, не так уж и слаба участковая больница в смысле кадров: 17 медицинских работников, из которых 16 имеют квалификацию: у одиннадцати она высшая, у пяти — первая и всего-навсего один работник без категории. Фельдшеров вместе с Чибисовым трое, одна акушерка. — Что, и роды больница принимает? — Ни в коем разе! — машет руками Василий Васильевич. — Это нам категорически запрещено, хотя родильный зал имеем. Это на экстремальный случай, который в таком случае зовется «роды на дому». Все забывают, что мы живем в правовом государстве, в котором очень мало денежной работы, многие живут за чертой бедности, зато роженицы имеют право выбора родильного дома и специалистов по родовспоможению. Женщина может поехать в Омск или даже в Новосибирск, но в жизни увальские женщины, как правило, рожают в Татарске или в Усть-Тарке, которая еще ближе. Это когда времени на раздумье нет и надо срочно определять роженицу в роддом. Уж никак не мог оставить я в стороне такой вопрос, каким хворям подвержен сельский люд. Медики отметили, что, как и по всей матушке-России, преобладают заболевания костно-мышечной системы, сердечно-сосудистые, стенокардия, гипертония, ишемическая болезнь, атеросклероз, который в простонародье называется просто — склероз. Это когда человек забывает, что он делал полчаса назад, зато прекрасно помнит поездку в лес за дровами или в районный центр полвека назад. Весной и осенью разные осложнения, ухудшения. Зимой вдруг навалится грипп, случаются воспаления бронхов — простудные заболевания особенно широко распространены в деревнях. Летом все болезни как рукой снимает: летом много работы в поле, в огороде, в поликлинику и в больницу сельский люд и калачом не заманишь. Под эгидой участковой шесть ФАПов: в Ускюле, Розентале, Чинявино, Рождественке, в поселке Зеленая Грива. Правда, Василий Васильевич сразу уточнил, что в Воздвиженке медработник временно отсутствует: фельдшерица уволилась, а училища на полгода продлили срок обучения, и образовалась временная нестыковка. Но вот придут наши увальские ребята и девчата: трое учатся в Барабинске и двое — в Омске — и проблема кадров будет решена. — И никто не приедет, — довольно резко вступает в наш разговор старшая медсестра Вера Робертовна Чибисова, правая рука и достойнейшая супруга Василия Васильевича. — Что они дома забыли? В колхозах работы нет, люди сидят без денег. — К медикам это не относится, — резонно замечает Василий Васильевич. — У нас своя «республика». Хотя, — виновато посматривает на жену, — всех работой мы тоже не обеспечим. Он очень любит свою участковую. С воодушевлением рассказывал о том, какая у них прекрасная лаборатория: оснащена самым современным оборудованием. Рассказывал еще про какой-то микроскоп, который, как я понял, есть только в Увальской участковой и больше нигде его нет: это совершенно новый гемометр для определения гемоглобина в крови. Участковая больница в эпоху реформ тоже живет и работает по новым правилам. Деньги себе зарабатывает сама. На койко-дни есть твердый план на каждый месяц — это вам не социализм, перекрывать не смей. А коли переборщил, страховая компания накажет и лишнюю копеечку не даст. — Конечно, — уверяли мня сельские медики, — больного без еды и лекарств мы не оставим, но со страховой компанией лучше не ссориться. А Василий Васильевич подвел научную базу: на лечение гастрита отводится десять дней, артериальной гипертонии — ровно шестнадцать. Зачем, спрашивается, держать больного дольше? Норму нужно строго соблюдать и лечить не абы как, а по науке. Есть госзаказ на дневной стационар: больной лечится при поликлинике. Госзаказ — на домашний стационар. Тогда лежи, хворай дома. Здесь нет никаких ограничений, как в славные советские времена. По прошлому году оба госзаказа — при поликлинике и домашний — перекрыли норму почти в полтора раза. И за все получены денежки. Каждый сельский фельдшер, как и городской врач, выезжает по вызовам. Кроме того, он должен принять в день не менее семнадцати больных. А коли не набрал данное количество, то берегись, это чревато разными нежелательными последствиями. Но, как говорится, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе: фельдшер, к которому на прием сегодня пришли только десять человек, что, к примеру, бывает крайне редко, остальных семь должен набрать во что бы то ни стало. И он их набирает: идет к больному на дом, опять же встречает его у колодца, в магазине, в огороде, у автобусной остановки и заводит беседу о здоровье, о лечении, о лекарствах, а вернувшись в больницу, оформляет все это документально. Теперь полный ажур: свой законный заработок получишь в полном объеме, хотя он и невелик, в среднем составляет 4300 рублей в месяц. Сельские медицинские работники гневно возмущаются: — Нас пока не коснулись те десяти- и пятитысячные надбавки, о которых так широко вещало наше правительство. А ведь именно мы — то самое первичное звено, которое ближе всех к людям, к больным. Целиком и полностью с собеседниками согласен: самые главные лекари — и вдруг почему-то в стороне. И больница-то называется «участковая». Что еще нужно для доказательства ее истинной причастности к своим пациентам? Ну да ладно. Сельские медики и это переживут, им, что называется, не привыкать. Главное, что дело свое они исполняют прекрасно. Кроме супругов Чибисовых, во всех восьми деревнях, которые обслуживает участковая, любят и чтут фельдшера Елену Попсуйко, фельдшера-лаборанта Галину Тарасенко, собравшуюся на пенсию медсестру Галину Герасименко. Увальская участковая в течение шести последних лет занимает первые места в районном соревновании больниц, ей подобных. Право же, стоит отправиться в дальнюю дорогу именно сюда, даже если эта дорога будет последней.