Жизнь артиста — вечный транзит

Больше трех десятилетий имя Вадима Репина — один из главных культурных брендов Новосибирска Ему 41 год, но мы только недавно отучились называть его по-родственному — Вадиком. И хотя скрипач давно живет вдалеке от Сибири, для мировой знаменитости такого уровня он довольно часто бывает в родном городе. Во-первых, чтобы навестить маму, во-вторых, побывать в родной школе — музыкальном колледже, где он с 1999 года вручает свою именную стипендию самым лучшим и самым талантливым, и, в-третьих, что очень важно для обеих сторон, чтобы сыграть для земляков, помузицировать с любимым кацевским симфоническим оркестром. На этот раз, кроме всех традиционных пунктов, к его новосибирской программе добавилось участие в презентации нового концертного зала филармонии и ее юбилейном концерте. Каждый приезд Вадима Репина интересен нам всем чрезвычайно, и вопросы к прославленному скрипачу, входящему в первую пятерку лучших исполнителей мира, не иссякают. Его главная слабость — Вадим, в одном из интервью вы сказали: «Стараюсь играть только те произведения, которые из меня делают зверя». В применении к академической музыке звучит немного странно… — Имелось в виду лишь то, что речь идет о произведениях, которыми я действительно горю, и на сцене они меня приводят в состояние восторга. — Вы можете позволить себе какие-то слабости при выборе композиций для исполнения? — Это и есть главная слабость — исполнять то, что тебе ближе всего. — Музыканты вашего уровня обычно строги не только к себе, но и к другим. Какие у вас требования к импресарио или, например, к публике? — Импресарио тоже люди, поэтому к ним те же критерии, что и к остальным. Что касается публики, чтобы концерт стал запоминающимся и особенным, нужно, чтобы публика и исполнитель составили какую-то особую совокупность. Ведь причины концертов тоже бывают разными — концерты симфонического сезона, концерты сольные или, допустим, в чью-то честь, по какому-то поводу, куда приглашенные приходят с другими целями, нежели насладиться музыкой. Кто-то приходит ужин переварить и отдохнуть, кто-то поспать и так далее. Это все очень чувствуется и витает в зале. Поэтому концерты, на которых получается с первого момента что-то такое создать — своего рода отношения, безмолвный диалог, на мой взгляд, зависят не от качества публики, а от самой публики, от того, какие люди собрались в зале. — Заранее это можно запрограммировать? И как вы принимаете решение по поводу того или иного ангажемента? — Нет, запрограммировать нельзя. А принимая решение, я всегда руководствуюсь тремя вещами. Это престиж, второе — дружеские связи и удовольствие от общения с коллегами на сцене и третье — финансовая сторона. Если не набирается двух составляющих, то я очень редко, особенно за два-три года вперед, соглашаюсь на такие проекты. Гармония триединства — Ваше нынешнее участие в филармоническом концерте — совпадение каких пунктов? — Всех трех. Во-первых, очень престижно — такой большой юбилей филармонии. Дружеские чувства тоже налицо — это мой родной оркестр. Кроме того, возможность музицировать с маэстро Ринкявичусом для меня всегда большая радость. А помог, чтобы все это свершилось, и привез меня сюда из Японии МДМ Банк. — Выступления в Новосибирске для вас что-то особенное? — Играть дома, несомненно, очень трудно — все с детства знают и помнят тебя. Поэтому удивить новосибирцев, конечно, труднее. Или, не знаю, ублажить что ли… Поэтому, возвращаясь домой, ощущаю какой-то сверхвес на плечах… — Страшно? — Не страшно, но волнительно. Не страшно потому, что это все-таки дело, которым я занимаюсь всю жизнь, и у меня есть уверенность в своей интерпретации музыки, в своей правде. Но вот экстраволнение играет в Новосибирске свою роль. — Вадим, вы жили в разных странах, теперь продвигаетесь по Европе все ближе и ближе к Москве — там у вас квартира… Вы чувствуете связь с Россией, ведь вы уехали за рубеж еще из Советского Союза? — При моем гастрольном образе жизни вообще трудно представить, чтобы я обосновался где-то по-настоящему. Поэтому все мои места жительства — это такие перевалочные базы во многих странах. Но если углубиться, так сказать, в статистику, то, допустим, в те годы, когда считалось, что я жил в Женеве, я проводил там не намного больше дней, чем в России — Москве, Санкт-Петербурге и Новосибирске. Если же говорить о количестве концертов, то в Лондоне и Париже я играю два-три раза в сезон, точно так же и в Москве. Она для меня равноправная музыкальная столица мира, в которой необходимо и почетно появляться каждый сезон. — И все-таки, где ваш дом? — Мой дом сейчас, конечно, это Москва — у меня там семья (Вадим женат на прима-балерине Большого театра Светлане Захаровой. — Авт.). Дочке сейчас год и десять месяцев. Это главное для меня в мире место. Россия всегда для меня оставалась домом. Я всегда гордился, что являюсь, так сказать, представителем русской культуры. Я в России вырос, выучился и сформировался. Самые главные профессиональные вещи в моей судьбе произошли здесь. Мода на классику — Почему большую часть времени проводите все же в Европе? — В Европе такое количество прекрасных стран, залов, оркестров! Чтобы их объехать, нужен не один год. Поэтому приходится на несколько лет выстраивать свой график так, чтобы исполнить концерты в главных залах Европы. Кроме Европы, есть и Америка, и Азия, которая, кстати, все больше и больше завоевывает главнейшие позиции в интересе публики к классической музыке. В азиатских странах на концертах поразительное соотношение молодежи и людей зрелого возраста. Нигде такого нет — 70 процентов молодежи! — Чем это можно объяснить? — Мода и многое другое… — С чего вдруг появляется такая мода? — Разные факторы. Допустим, вдруг в стране появляется какая-то местная звезда. В случае с Китаем немаловажно, что, например, такой пианист как тридцатилетний Ланг Ланг, превращается в идола и, действительно, звезду мегакласса. Поэтому, представьте себе, в Китае сегодня 20 миллионов профессиональных пианистов и 13 миллионов профессиональных скрипачей! Не аматёров (любителей), а людей, которые серьезно хотят этим делом заниматься и получают от этого радость. — Вадим, вы много лет играли на скрипке Страдивари, теперь у вас Гварнери. Чем объяснить эту «измену»? — Перед каждой нотой каждый музыкант обычно фантазирует, как она должна звучать. А потом посредством инструмента или голоса извлекает ее на свет божий. На мой взгляд, скрипки Гварнери больше отвечают тому звуку, который приходит ко мне в фантазиях и снах. Да, скрипки Страдивари гениальные и потрясающие. Но у Гварнери есть такое свойство, как простота, — на них можно сыграть ноты, не приукрашивая. А в современной музыке подчас, например у Шостаковича, чтобы донести замысел автора, порой выть больше хочется, нежели петь. И скрипка Гварнери, мне кажется, имеет здесь больший потенциал. Страдивари же всегда создает нечто возвышенное, нечто живущее в облаках… И ЭТО ВСЁ О НЁМ: «Торжественность сценического облика Вадима Репина противоречит теплой общительности и глубокой выразительности его интерпретаций, это сочетание обусловило появление бренда одного из самых неотразимых на сегодняшний день музыкантов» Газета The Daily Telegraph, Лондон «Вадим Репин — один из лучших скрипачей мира. Как и его великие русские предшественники, он может передать напряжение и страсть, не форсируя звук…» Газета The Los Angeles Times «Действительно лучший, самый совершенный скрипач из тех, которых я слышал» Иегуди МЕНУХИН, выдающийся скрипач, дирижер, один из величайших музыкантов ХХ века «Лучший скрипач из ныне живущих» Газета Der Tagesspiegel, Берлин НАША СПРАВКА В 5 лет новосибирец Вадим Репин взял в руки скрипку, в 11 — завоевал Золотую медаль на Международном конкурсе имени Венявского в Польше. В 14 лет Вадим уже выступал в Токио, Мюнхене, Берлине и Хельсинки, а в 15 сыграл в знаменитом Карнеги-холле в Нью-Йорке. Победа в Международном конкурсе королевы Елизаветы в Брюсселе была завоевана Репиным в семнадцать лет, что сделало его самым молодым победителем в истории этого престижного состязания. Вадим Репин выступает с лучшими оркестрами мира, лучшими дирижерами и исполнителями, давая до ста концертов в год на лучших музыкальных сценах мира. ФАКТ Скрипач Вадим Репин, помимо родного русского, владеет английским, немецким, итальянским и французским языками.