Адреналиновая история Константина Хабенского

Почему известный артист кардинально сократил свой репертуар во МХАТе и зачем приехал в наш город Народный артист России Константин Хабенский зачастил в Новосибирск. Он был здесь в сентябре прошлого года, в феврале нынешнего и вот совсем-совсем недавно. О том, что у известного актера есть в нашем городе долговременный творческий интерес, узнали мы из первых уст. Дело в том, что в 2010 году благотворительный фонд Константина Хабенского начал создавать на базе общеобразовательных школ в разных городах России студии творческого развития детей. Вот уже больше года успешно работает такая студия, где занимаются более 100 ребят — от второклассников до выпускников, и в новосибирской школе № 137. Именно сюда, на занятия студии, которые ведут артисты театра «Красный факел», и приезжает довольно часто Константин Хабенский. Когда актерство не цель Программа студии: актерское мастерство, пластика, сценическая речь и художественное слово. Но это вовсе не подготовка к будущему освоению актерской профессии. — Это мы объясняли в сентябре на первом родительском собрании студийцев, — говорит Хабенский. — Мы должны научить детей доброте и индивидуальному мышлению, потом уже идут пластика и все остальные фантазии. В нашей системе все основано на развитии индивидуальности. Если ребенок не мог произнести принародно громко, допустим, букву «а», теперь же может выйти перед всеми и хотя бы в одном предложении высказать, что он чувствует, — это большая победа. Выпускать из стен школы личность — вот наша главная задача. — И все-таки, за время существования студий в Казани, Перми, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, других городах кто-то из ребят проявил себя профессионально в актерстве? — Да, двое снялись в фильме «Географ глобус пропил», и оба, пройдя через киноад и кинорай, к моей внутренней радости, заявили, что займутся в жизни другим — не актерским — делом. Умные дети! — В этой же картине главную роль — школьного учителя географа Служкина — играете вы. История интересная, но, на мой взгляд, какая-то шестидесятническая, не очень современная… — О фильме пока ничего сказать не могу — он монтируется. Но что касается актуальности, мы перенесли сюжет в наши дни. Хотя бы потому, что глаза сегодняшних детей и тех, кто никогда не видел мобильного телефона, отличаются принципиально. В общем, это не экранизация романа, хотя дух мы старались сохранить, а нечто несколько иное. Да, это мужской роман, как бывает роман женский. Служкин — герой нашего времени, но через него мы ко всему прочему передаем привет, а скорее низкий поклон, главным героям фильмов «Полеты во сне и наяву», «Отпуск в сентябре», «Пацаны». — У вас тринадцать детских творческих студий в разных городах России, два раза в год вы их объезжаете, встречаетесь с ребятами, педагогами, даете мастер-классы. Собираетесь еще студии открывать… И все это как-то неспешно, с полной отдачей. Где берете время? — Стараюсь раздвигать свой график и не поддаваться цейтноту. Его у меня, по большому счету, и не бывает: просто я понял, что не надо суетиться. Когда вижу, что не успеваю ни поесть, ни позвонить, а идет и идет какой-то вал, решаю, что нужно расслабиться, не нервничать и заняться делом спокойно. Константин Юрьевич о Константине Сергеевиче — Мы знаем вас как замечательного актера не только по кино: видели, когда к нам приезжал МХАТ, в «Утиной охоте», в булгаковской «Белой гвардии». Какие-нибудь гастроли в наш город со спектаклями, в которых участвуете вы, не планируются? — К идее этой я отношусь прекрасно, потому что Новосибирск — театральный город. Другая история, что у меня во мхатовском репертуаре осталось только одно название — «Трехгрошовая опера». — Почему? Вы сами отказались от репертуара? — У меня, слава богу, есть такая возможность. Не все это понимают: ну нельзя захлебнуться-задохнуться по собственным ощущениям, оставаясь постоянно на одном и том же месте! Я люблю театр, но считаю, что нужно иногда от него отходить для того, чтобы сильно соскучиться. Чтобы снова зачесалось, забулькало и захотелось в него нырнуть. В тех спектаклях, в которых я работал минимум 5 — 6 лет, мне кажется, какой-то ресурс уже выработан. Это хорошие спектакли, но для моего личного продвижения вперед и интереса к самому себе нужно немножко от них отойти. Это не значит, что я ухожу из профессии или театра, — нет, я остался в труппе и скоро буду участвовать в вечере, посвященном 150-летию МХАТа. Потому что это все-таки мой театр, мои коллеги и, скажем так, Станиславский наш общий учитель. — Еще недавно была потрясающая премьера на телеканале «Культура»: в концертном зале имени Чайковского под музыку Шуберта вы читаете «Калигулу» Камю с оркестром Юрия Башмета... — Это мне очень интересно. Поскольку мы выступаем с этой композицией примерно раз в полгода, то всякий раз идет домашняя работа, серьезная подготовка, потом репетируем — словом, каждый раз делаем эту историю по-новому. Это для меня очень адреналиновая история. — А кино? — Сейчас закончились съемки восьмисерийной картины «Пётр Лещенко». — Несколько лет назад вы сыграли Колчака. Насколько для вас интересно воплощать конкретные исторические фигуры? — Отвечу очень просто: что история с Колчаком, что с Лещенко — это собирательные образы. И с Колчаком фильм пересекался только тем, что есть какие-то даты, места, имена, которые существовали в реальности. — Константин Юрьевич, а вам не говорили, что вы удивительным образом похожи на маршала Тухачевского? — Оставьте меня в покое! (Смеется.) — Вот, по-моему, Леонид Броневой как-то проехал мимо роли Набокова… — Если играть всех, с кем как-либо схож… Ни на что другое не хватит. Голливуд как приключение — А вот ваше появление в Голливуде… — Мое появление в Голливуде осталось незамеченным (смеется). Это прекрасное приключение. Но нельзя ни говорить, ни думать о том, что я сейчас начну там работать. На языке надо дышать. Я не дышу на английском языке и не всегда понимаю, о чем дышат в кадре мои коллеги. Поэтому к подобным предложениям я отношусь с интересом. Иногда — отказываюсь. Когда предлагают играть тупые, неинтересные, однозначные роли. — В этом году вам присвоили звание народного артиста России. Что-то изменилось в вашей жизни? — Нет, вы мне сначала скажите, как присваиваются звания? — Наверное, пишутся какие-то рекомендации, представления, собираются бумаги… — Дальше… — Бумаги утверждаются, где надо, человека вызывают и ему вручают знак, поздравляют торжественно… — Так-так… У меня ничего этого не было. Я пришел в театр перед спектаклем на час раньше, решил вздремнуть. Прибежали сумасшедшие наши театральные девчонки с воздушными шариками, закричали: «Поздравляем, поздравляем! Ты — народный!» Я спросонья стал соображать, что надо срочно «проставиться» после спектакля. Потом во время спектакля все кому не лень шипели мне в ухо: «Поздравляем, народный!» Потом отпраздновали, потом я еще раз всех угощал и уехал на съемки. Всё — больше ничего не было. Ни в министерство, ни в Кремль не вызывали… Так что народный ли, не знаю… ВОПРОС НА ЗАСЫПКУ — Какая роль вам далась особенно тяжело? — Все. Не было такой, чтоб легко. Наверное, у кого-то, у гениев, у них всё — тьфу! А мы, трудяги, все время через какие-то углы, ушибы, сотрясения мозга, бессонницы. И не только потому, что сумасшедший режиссер и непонятный материал достался… У меня еще подходы свои ко всему особые, планки собственные. И это нормально.