Золотые частицы боевого подвига

Двадцать лет после Победы о войне старались не говорить, так свежи были раны. Лишь в 1965 году заговорили во весь голос Недавно ветерану Великой Отечественной войны Анатолию Фёдоровичу Гутову исполнилось 90 лет. Годы, отданные военной службе, до сих пор свежи в памяти, как будто это было вчера… Вот лишь несколько «горячих» эпизодов его боевой биографии. — В 30-е годы авиация — как космонавтика в 60-е, — вспоминает Анатолий Фёдорович. — Мы все бредили небом. Знаменитая Марина Попович наш Новосибирский авиационный техникум окончила. Я учился в пятнадцатой группе, специализация — производство самолётов. 26 июня 1941 года мы готовились к защите дипломов… От защиты дипломов — к защите Родины Пятнадцатую группу в полном составе направили на завод имени Чкалова. В голове у ребят одна мысль — уйти на фронт добровольцами. Гутов одно за другим пишет заявления в райвоенкомат. Наконец, 18 июля 1942 года получает направление в Иркутскую военную школу авиационных механиков. — Не прохожу комиссию по зрению. Еду учиться в Орловское танковое училище. Про скорую победу Красной армии над Германией, о которой мы, студенты, запальчиво говорили в начале войны, давно позабыл. Начинаю понимать, что впереди тяжёлые испытания, коль нас учат, готовят кадры для защиты Родины. «Стальное лицо» врага Курсанты ловят сводки Совинформбюро о битве на Курской дуге. В августе в училище доставляют подбитые немецкие танки «тигр» и «пантера», самоходку «фердинанд» — так ребята воочию увидели «стальное лицо» врага. Какая броня, какое прицельное оборудование, как уютно внутри машины! Да, фашисты хотели убивать с комфортом… Пятое ноября 43-го. В училище выпуск. Напутствует новоиспечённых офицеров Сергей Петрович Вармашкин: — Сынки, я поздравляю вас с окончанием училища. Но сказать я вам хочу, даже обязан, о другом. Вы уходите на фронт, на войну. А война — это тяжелейшая работа. Работа грязная, потная, кровавая. Она потребует от вас крепости тела, стойкости духа. Но главное — я желаю вам остаться в живых. Противник — рядом — Пятое января 44-го. С утра густой туман, и как только он немного рассеялся, входим в соприкосновение с противником. Смотрю в прицел, цели пока не вижу. Слева, у воронки, истекает кровью наш солдат с оторванными выше колен ногами. Опираясь на руки, он ещё пытается сдвинуться к воронке, чтобы не попасть под свистящие пули. А там, может, повезет, успеют подобрать наши… Продвигаемся с боем вперёд. Что это? Корпус Т-34 напрочь разворочен, башня валяется метрах в двадцати, катки далеко от корпуса, и на белом снегу четыре обгоревших трупа танкистов. Руки застыли на рукоятках приводов башни и пушки, полное оцепенение. Вкатываем в деревню. Рядом с домом штабель мертвых немцев — похоже, не успели захоронить. У входа ворох немецких писем. Беру одно из них. На фото фрау и поздравительная открытка мужу с Рождеством. Не успели вручить… Кукуруза нас спасла Передышка. К танку подъезжает комбат Шевченко. — Лейтенант Гутов, приказываю немедленно взводом выдвинуться в разведку. Дойти до пункта «Г», разведать по фронту справа и слева. При обнаружении противника доложить. — Есть, товарищ майор. Комбат отъехал, а я думаю: «Почему именно меня, мой взвод? Я же новичок, могу не справиться. Хотя, погибну я, желторотый, — для батальона небольшая утрата». Выдвинулись к указанному пункту — немцев нет. Справа огромное поле неубранной высокой кукурузы. Движемся по полю. У края поля, в километре от нас, вижу большую механизированную колонну немцев. Сообщаю нашим о расположении противника. Нас он не заметил — спасла кукуруза. В полдень овладеваем Фёдоровкой. К утру 6 января движемся на Ново-Павловку, а рано утром 7 января на двадцати танках и двух самоходках с автоматчиками на бортах мы ворвались в Кировоград. 8 января командование армии объявило о награждении всех членов экипажей правительственными наградами. В числе других и я был представлен к ордену Отечественной войны 2-й степени. Когда танки не горят При острой фронтовой обстановке каждый день — «сюрпризы». — По соседству с нами занимала оборону 31-я бригада 29-го корпуса. Пользуясь обильным снегопадом, поздно вечером немцы решили контратаковать — два «тигра» вошли в Карловку, стали кормой к корме и начали расстреливать всё, что попадало в поле зрения. Заместитель начальника штаба 31-й бригады капитан Пэнэжко оказался в центре заварухи, и ему ничего не оставалось, как предпринять оперативные меры по ликвидации возникшего очага. — Кто здесь командир? — подлетев к нам, заорал капитан. — Я, — представился, высунув голову из капонира. — Лейтенант, ты поступаешь в моё распоряжение. Заводи танки и за мной. Стреляем по «тиграм» — не горят. Что за чертовщина? Только утром поняли, в чём дело: в немецких танках не было уже ни горючки, ни снарядов. А танкисты разбежались… Вспоминал об этом и полковник Пэнэжко в 1971 году на Красной площади в Москве: — За тот бой в сентябре 44-го меня наградили «Золотой Звездой». В ней есть и твоя частица золота, старший лейтенант. Иначе мы сгорели бы заживо Корсунь-Шевченковская операция по окружению и уничтожению крупной вражеской группировки войск, прилегающей к правому берегу Днепра, началась 25 января. — Темп наступления был высоким, и неожиданным ударом на четвёртый день нам удалось захватить Звенигородку, — вспоминает Анатолий Фёдорович. — Перед нами поставлена задача — перехватить врага на одном из участков. Местность тяжелейшая. Реки, ручьи, овраги с крутыми склонами, большое число крупных опорных пунктов способствовали созданию мощных вражеских рубежей. Слева и справа вражеские осветительные ракеты — ночью всё видно, как днём. Снаряд прошивает борт нашего танка, попадает в топливный бак. Механик-водитель и радист контужены, танк загорается, у меня осколочные ранения ног. Я горю, но не могу найти опору под ногами. Благо повреждённый люк у нас был не закрыт, иначе мы с башнёром сгорели бы заживо. Мне удаётся вывалиться из башни на землю… Дом — рядом с боевыми товарищами В ту ночь горело не только тело сибиряка, но и душа. Он понял, это последний бой. Но все-таки после госпиталя поехал искать свою часть. Догонял до самой границы. Спасибо, пограничники сделали вид, что не заметили. — Наконец я «дома»: сплю с боевыми товарищами в капонире под танками. Вызывают в штаб корпуса, сообщают о награждении вторым орденом. Прошусь зачислить в свою бригаду, в свой батальон — получаю отказ. Пришлось работать с эвакуационными ротами по сбору, вывозу и ремонту бронетехники. Сотни и тысячи танков, бронетранспортёров ввели в строй и отправили на фронт, в военные училища и танковые школы. Командиром взвода в новом качестве прошёл лейтенант Гутов по дорогам Румынии, Венгрии, Чехословакии. Войну окончил 17 мая в местечке Бенешов, под Прагой, в расположении танковой школы СС. Великий вклад в Великую Победу Ранение оставило свои следы. Инвалид Великой Отечественной войны первой группы Анатолий Фёдорович с трудом держит ручку в руках. Вот уже шесть лет он не чувствует своих ног. Обгоревшие мочки ушей, на лице, шее — послеожоговая кожа. Тогда косметические операции были не в моде… Но более всего ветерана страшит «косметика», которой порой грешат новомодные военные историки. — Двадцать лет после Победы о той страшной войне старались не говорить, — делится бывший фронтовик. — И лишь в 65-м заговорили во весь голос. В стране развернулось патриотическое движение, советский народ по крупицам стал собирать, восстанавливать историю Отечественной. Создаются поисковые клубы, музеи боевой славы, советы фронтовиков, планируются встречи соармейцев, однополчан. Всех тех, кто денно и нощно, плечом к плечу дрался с врагом. Эти традиции ни в коем случае нельзя недооценивать, как и великий вклад нашего народа в Великую Победу.