Странно: коллега намного моложе меня, но говорил с явной тоской большевистского журналиста. Откуда это у него? Мне вспомнились творческие будни в партийном печатном органе одного из оборонных предприятий Ленинского района. Много писали тогда о людях труда, производственных династиях, делали это с удовольствием, поскольку в этом жанре было гораздо больше свободы, чем, например, в изначально заданных форматах публикаций по отчетно-выборным собраниям в партийных организациях. При этом все материалы, конечно, на любую тему, проходили жесткое сито партийного комитета на предмет идеологической зрелости — руководители заводских коммунистов старались исключить для себя любые неожиданности. Однажды я решил попробовать себя в большой прессе и послал репортаж из сборочного цеха в областную газету, орган обкома КПСС. Материал опубликовали, и в тот же день меня вызвали на ковер в партком. Реплика одного из рабочих о технологических нарушениях в сборке станков всполошила босса. Разговор был такой: «Почему материал не показал? Теперь вот придется готовить ответ райкому о принятых мерах по недостаткам…» Был ли соблюден принцип действенности партийной печати или нет, то осталось за кадром, но традиционные нарушения на заводе продолжались. В крупных партийных органах печати рубрикой «Газета выступила — что сделано?» был наполнен чуть ли не каждый номер газеты, но при этом популярность изданий неумолимо падала. Так была тогда вера в силу печатного слова или это еще одна иллюзия? Похоже, не вера то была, а скорее, страх — ведь когда-то в газетах публиковались и расстрельные списки «врагов народа», и иные директивы к действиям «пролетарий всех стран», свежий номер газеты раскрывался с невольной дрожью в руках. Страх ушел. Есть ли вера в силу печатного слова? Ее теперь ровно столько, насколько убедительны излагаемые факты, аргументы, насколько сильна логика автора. В этом смысле труд журналиста стал, конечно, более сложным и ответственным. Насколько нам это удается, тебе судить, наш уважаемый читатель.
Действенность печати
Недавно встретил коллегу, товарища по перу. Несколько лет назад он блистал острыми заметками об интригах политических партий, теперь трудится на ниве светской хроники. В деньгах коллега не потерял, но настроение не ахти. Постепенно разговор наш, как это обычно бывает в подобных случаях, коснулся избитой в журналистских кругах темы, коллега с горечью пожаловался: «Нет больше в народе веры в печатное слово! Вот раньше выступила газета — на следующий день меры приняты!».