Горное дело: жизнь по вертикали

«Голубая кровь» В жизни ему приходилось много путешествовать и по стране, и по зарубежью, но где бы ни бывал учёный Курленя, он непременно стремился спуститься в шахту, потому что она и её коллектив лучше, нагляднее всего прочего раскрывают душу народа и уровень технической цивилизации, на котором находится данное государство. У этого человека счастливая судьба, хотя, пожалуй, позавидовать ей кое-кто всё же поостерёгся бы. Из большой семьи рядового служащего из города Болотное ему посчастливилось не только выжить в самую лихую годину предвоенных и военных лет, но и получить полное среднее образование. Отец, Владимир Иванович, наставлял: «Учись, Миша, учись, но помни: три соблазна губят человека — власть, слава и деньги». Учился Михаил всегда только отлично. Соблазнов власти избежал и даже никогда не пытался куда-нибудь пробиться наверх. Всё получалось само собой. Например, шестнадцать лет возглавлял Институт горного дела СО РАН, но это особый счёт. Слава у него всегда была своеобразная: не очень для начальства удобный, не очень-то коммуникабельный в современном смысле этого слова, сам по себе со своими мыслями и взглядами учёный и человек. Деньги его всегда интересовали постольку, поскольку надо было жить самому, кормить семью и обеспечивать зарплатой «вверенный тебе коллектив». Даже в полуобморочные 1990-е, когда бытовала шутка, что с учёных надо брать деньги за вход в институт, чтобы сохранить науку, в Институте горного дела сотрудники исправно получали аванс и получку. Здесь давно поняли, что бюджетное финансирование — это одно, а вот что заработаешь на договорах — это другое. Его «голубая кровь» — это абсолютная честность, впитанная с молоком матери и воздухом трудовой семьи, каких, впрочем, в ту эпоху было немало. Корни отца и деда — белорусские, из столыпинских переселенцев. Они, Курлени, как и большинство российских людей того времени, верили, что социализм — это всерьёз и надолго. В значительной степени благодаря этой вере их поколение одолело врага в Великой Отечественной войне, подняло страну из разрухи, создало прочную основу экономики и науки, на которой последующим поколениям жить бы да по-умному достраивать здание великой страны. Пока не очень получается, но об этом разговор особый. И когда Михаил стал студентом Томского политехнического института, то жадно внимал словам заведующего кафедрой, известного учёного Д.А. Стрельникова о том, что профессия горняка высоконравственная, — дело особое, и горный инженер всегда обязан заботиться о жизнях людей, работающих, как правило, в экстремальных условиях. Учитель жизни Затем в его судьбе появляется человек редкой образованности, культуры и интеллекта — Сергей Дмитриевич Основин. Он говорил, что всё начинается с правильной постановки задачи и разработки методов её решения. Тогда студент-отличник Курленя и не думал ещё о большой науке, но ему хотелось быть похожим на этого человека, он чувствовал пропасть, пока ещё отделяющую его, болотнинского паренька, от этого учёного и инженера, бывшего дворянина, имеющего прекрасную университетскую школу закваски ещё царских времён. И вот это соединение редкой народной жизнеспособности, трудолюбия, наконец, упорства, умноженных на ещё не до конца загубленные корни глубокой российской образованности, сформировало образ жизни и мыслей учёного и инженера Михаила Курлени и сыграло большую роль в его становлении. Учебную и производственные практики проходил в Кузбассе на крупнейших шахтах имени Сталина, Калинина, 3-3 бис (Прокопьевск) и «Комсомолец» (Ленинск-Кузнецкий), включающие весь спектр горно-геологических условий разработки угольных пластов. Там вырабатывалось и глубокое понимание горного дела, и умение работать с людьми. …В Кузбассе способного инженера ждали и после института, он показал себя смолоду думающим горняком. Но проректор по науке института твёрдо заявил, что Курленя останется в аспирантуре. Вряд ли Михаил Владимирович в то время мог до конца осознанно сделать свой выбор: доверился старшему и, как говорится, не прогадал. Мифология, вообще всё мифическое не из природы Михаила Курлени, глубокого в прямом и переносном смысле слова материалиста. Но он всегда считался с людьми, чувствующими дыхание горы. Есть горняки от Бога. Инженерный расчёт, правильный выбор способов проходки выработок и ведение добычных работ, системы датчиков для диагностики состояния массива горных работ и т.д. — всё это необходимейшие вещи, но войдёт в забой иной человек, прислонит ладонь к породе и говорит: нужно немедленно дополнительно крепить или уходить — работать нельзя. Инженерный расчёт плюс интуиция — одно от другого неотделимы. Понять структуру геологической среды, её напряжённое состояние, выразить динамические процессы в математических формулах, обработать тысячи исходных данных, которые нужно учесть и выразить в определённой математической модели техногенного воздействия на пласты, горные выработки сейчас, в данном месте, а если они оказываются надёжными и проверены в деле — уходят «караваном знаний» в будущее. Как ушёл в будущее, например, своеобразный атлас напряжённых состояний горных массивов по всему Зауралью, который был сделан в Институте горного дела под руководством Курлени. …Когда-то в Киргизии академик-геолог Николай Павлович Лавёров на месте исследований горного массива протянул молодому учёному наушники, соединённые с комплексом аппаратуры. Михаил Курленя услышал нечто подобное штормовым раскатам и глухим ударам морских волн. Горный массив жил своей обычной жизнью, он был во внутреннем движении, и динамические напряжения от Памира достигали сибирских кряжей. Все геофизические процессы в коре Земли взаимосвязаны. И, с одной стороны, изучение этих закономерностей, с другой — умелый учёт их в техногенной деятельности стали программными для Курлени-учёного: всё в жизни связано. Очередной шаг в глубину науки Потом, когда он уже стал кандидатом наук и заместителем декана, в его жизни появляется Тимофей Фёдорович Горбачёв, выдающийся учёный в области разработки месторождений полезных ископаемых, в то время заместитель самого М.А. Лаврентьева. Он заприметил в Томске неторопливого, глубоко мыслящего молодого специалиста-горняка и предоставил ему возможность в НГУ существенно пополнить свои теоретические знания в математике и физике и дал лабораторию в Институте горного дела. Попадание было стопроцентное... Спустя многие десятилетия добрая слава о Горбачёве прочно держится до сих пор во всём Сибирском отделении. Уважали его безмерно. Видное место он отводил прикладным аспектам горного дела: оптимизации хозяйственного использования минеральных ресурсов страны, построению геомеханической модели среды, безопасным условиям труда шахтёров. Т.Ф. Горбачёв требовал от своих сотрудников вести исследования в опережающем режиме, сообразуясь с актуальными в данный момент или в перспективе практическими задачами, соблюдения высокого уровня и качества проводимых экспериментов. Отсюда, собственно, и начиналась научная школа будущего академика Михаила Курлени: экспериментальная геомеханика месторождений полезных ископаемых и техногенное воздействие на массив горных пород. И, понятно, при всём уважении к Томскому политеху, не будь у него математической подготовки, полученной в НГУ, он бы не смог решать те задачи, что пришли на смену эпохе члена-корреспондента АН СССР Н.А. Чинакала, чьё имя по праву носит ИГД. Новое время, возросшая забота о безопасности людей, всё более углубляющиеся горные работы в толщу земной коры — всё это требовало новых подходов к освоению недр. Лаборатория Курлени крепла, со временем она, по существу, стала базовым постоянно действующим семинаром для горняков всей Сибири, страны и даже зарубежья. В 1973 году Михаил Владимирович успешно защитил докторскую диссертацию на тему «Экспериментальные методы определения напряжений в осадочных горных породах». Креп и его личный авторитет инженера и учёного-горняка. Со времён М.А. Лаврентьева Сибирское отделение было максимально настроено на работу по конкретным проектам. В Институте горного дела тоже никогда не рассуждали о степени взаимосвязи фундаментальной науки с нуждами практики: одно органично проистекало из другого. Вот простой пример: лаборатория Курлени имела прочные контакты с горным производством. Осваивали ли они кузбасские или канско-ачинские угли, либо центром забот становились полиметаллы Норильска, алмазы Якутии, железорудный Алтае-Саянский регион, свинец и цинк Дальнего Востока и т.д., всегда ИГД имел там крепкую научно-исследовательскую группу специалистов-практиков, многие из которых со временем защищали диссертации. «Если ты хозяин в доме…» Когда-то ректор Томского политехнического института Александр Акимович Воробьёв, редкой организованности человек, на одном из совещаний сказал: «Если ты хозяин в доме — будь им, обустраивай дом, в котором ты живёшь!». Став директором института, Курленя ни на один день не прекращал заботу о людях, их благосостоянии и с тем же упорством всегда на всех уровнях отстаивал интересы института даже в самые смутные времена реформирования науки и в целом страны. А желающих покуситься на бывшую социалистическую собственность было немало. Отбивался, обновлял корпуса, в качестве генерального директора объединения поддерживал опытные производства за счёт доходов от договорной деятельности. Увы, не всё удалось сохранить… И в то же время он очень много работал в различных комиссиях по обустройству Новосибирска. Создавалось метро: кому, как не горнякам, предназначалось судьбой помочь метростроителям? Первые тоннели от нынешней станции «Речной вокзал» до «Октябрьской» и «Площади Ленина» проходили в сложных горно-геологических условиях, поэтому крепь не всегда выдерживала. Он исходил эти подземные выработки, пока решение не было найдено. Возникли проблемы на станции «Студенческая» с прокладкой различного рода кабелей, в институте для этих целей изготовили специальные проходческие машины. Решали проблему грунтовых вод на станции метро «Маршала Покрышкина». Основные инженерные совещания по наиболее важным вопросам проводились здесь, в ИГД. В начале 80-х для завода имени Чкалова были разработаны специальные клепальные молотки, снижающие трудоёмкость работ, — они до сих пор в ходу. Опытные производства института постоянно были задействованы в разработке и изготовлении тех или иных машин для обустройства города, бестраншейной прокладки трубопроводов и кабелей, дробления скального грунта и т.д. Очень большая и серьёзная работа была выполнена по созданию стратегического плана устойчивого развития Новосибирска. Почётными грамотами мэра завешаны стены кабинета академика Михаила Владимировича Курлени. Но главное-то не в наградах: «Если ты хозяин в доме, будь им…» Будущее не придёт само Во время недавней встречи с автором этих строк на вопрос о том, какое место занимает наука, насколько востребована в объявленной модернизации промышленности страны, академик высказался неожиданно резко и решительно: — Пока никакое! Слова, слова, слова… Я это на любом уровне скажу! — Но, простите, Михаил Владимирович, я ознакомился с документами, которые свидетельствуют о том, что лично вы руководите исследовательскими работами по Президентскому гранту, кроме того, вы являетесь научным руководителем ряда крупных проектов: в частности, по добыче метана на угольных шахтах, совместно с НГТУ — по повышению эффективности разработки газовых месторождений. Разве это не свидетельствует о том, что энергетические ведомства готовы сотрудничать с наукой и уже ищут партнёров в научной среде? — Если бы вы знали, какие объёмы договорных работ наш институт выполнял в прежние годы! Это несопоставимые величины. Я вижу некоторое стремление руководства страны действительно опереться на науку в решении стратегических задач. Но что на деле? Вместо того чтобы развивать уже давно сложившиеся формы выхода науки на практику, огромные средства вкладываются в шумные, неизвестно что обещающие научно-технические проекты. При этом не понятно, на чьё мнение наши руководители опираются, потому что Академия наук часто оказывается в стороне, серьёзной экспертной оценки не существует и т.д. Ещё раз заглянем в документы. 1970 — 1980-е годы — ведутся работы в русле комплексной научно-технической программы «Сибирь». Академик Курленя является одним из руководителей целого ряда подпрограмм: «Благородные и редкие металлы, медь и никель Красноярского края», «Железные руды Сибири», «Медные руды Удокана», «Угли Канско-Ачинского бассейна»… Полтора десятилетия он отстаивал единую позицию учёных-сибиряков, что освоение Сибири может быть только комплексным. Его твёрдое слово звучало на совещаниях самого высокого уровня, он, можно сказать, исходил, изъездил в те годы всё Зауралье. И одновременно вёл огромную работу на международном уровне. При этом его приглашали на всевозможные симпозиумы и конференции не столько как должностное лицо (он был и директором института, и членом президиума СО РАН, и входил в состав множества комиссий и советов, в том числе и международных), за границей его знали в первую очередь как специалиста-горняка. 25 монографий, многие из которых переведены на иностранные языки, свыше 400 научных публикаций по важнейшим проблемам горно-рудных работ, в его научной школе только в России воспитаны 30 кандидатов и 15 докторов наук. Его зарубежные поездки неизменно сопровождались спуском в шахты Болгарии, Венгрии, Польши, Югославии, Германии… — Михаил Владимирович, дыхание горы везде одинаковое? — Ну что вы. Изнутри гору ощущаешь так, как в ней хозяйничает человек. По выработке, крепи, комплексу аппаратуры, механизмам сразу видно, кто здесь правит — хищник или добросовестный хозяин. Увы, Россия в настоящее время под землёй во многом похожа на страны третьего мира: побольше взять, забота о людях на втором месте... — И всё же: вы оптимист? — Пессимисты столько не живут! — смеётся академик. В юбилейных публикациях о крупных учёных стало уже общим местом восхищаться их творческим долголетием. Михаил Владимирович Курленя вне этого ряда, потому что так работать в восемьдесят мало кто сможет: что ни год — новая книга или монография, новый договор с угольщиками или газовиками и, кроме того, ещё общественная деятельность, руководство Союзом инженерных обществ и много ещё чего.