Мать, наоборот, была из бедной семьи. Очень красивая, с тонкой талией, большая коса почти до пояса, тонкий ум и необыкновенная доброта. Они поженились по большой любви, она родила ему трёх мальчиков и четырёх девочек. Отец работал управляющим на втором отделении Шипуновского зерносовхоза. Он искренне, по-настоящему любил землю. Радовался, когда были большие урожаи. Старшие братья и сёстры помогали по хозяйству. Мы, маленькие — мне было 8 лет, и Полиньке 3 года, — были самыми большими непоседами, из-за детского любопытства попадали иногда в неприятные ситуации. Однажды отвязали отцовского коня, уселись в ходок и решили прокатиться. Из-под ворот соседнего дома выскочила собака и напугала лошадь, которая нас понесла. Это чуть не стоило мне жизни. Иногда нас, самых младших, отец брал с собой объезжать поля. Я садилась рядом с отцом, а Полиньку он брал на колени. Это были незабываемые прогулки. Он распрягал лошадь, привязывал её на длинные вожжи, и та жадно поедала душистую траву. Мы садились на берегу озера и смотрели, как прилетали и улетали дикие утки. Иногда играли в прятки в ромашковом поле. Отец падал и говорил: «Ищите!» — и мы, взявшись за руки, находили отца. Тогда он усаживал нас на спину и возил. Но нашему счастливому детству пришёл конец. Как гром, прозвучало слово «война». Бабушка уже проводила своих младших сыновей на фронт. Отца оставили до осени, так как он был руководителем и должен был убрать урожай 1941 года. Но 15 сентября и ему пришла повестка. Тягостное чувство было у всех. И вот настала минута прощания. Бабушка и моя мама повисли у отца на шее и громко рыдали. Отец с трудом оторвал их руки, подняв, поцеловал всех детей по очереди. Лихо запрыгнул в повозку, на ходу смахивая мужские слёзы. Потекли страшные дни, месяцы, годы войны. В 1943 году, сначала в мае, а позже в декабре, бабушка получила похоронки на двух сыновей, на Егора и на Павла. Я была у неё в гостях, когда она получила вторую похоронку. Губы её стали бледными, бескровными, зубы стучали, руки затряслись и она вместе с похоронкой упала на пол. Старшие внуки подняли её и положили на кровать. Отлежавшись, она надела чёрный платок, встала на колени перед иконой и просила пощадить третьего сына, то есть моего отца Костю. Но война не пощадила и третьего сына. Он погиб 25 февраля 1945 года. Служил в 241-й танковой бригаде 31-го корпуса, был санитаром. Бабушка не выдержала третьего удара судьбы и 1 марта 1945 года тихо умерла во сне. Моя милая бабушка лежала в гробу сухонькая, седая, как будто уснула, чтобы забыть горе, невыносимую боль, принесённую этой страшной войной. Теперь, когда я бываю на родине, подхожу к монументу Славы и читаю списки погибших, высеченные на камне: Плехановы — 3 человека, Сафонкины — 2 человека, Мановских — 1 человек, Чепрасовы — 2 человека, Пантелеевы — 7 человек. Это все мои родные: отец, дяди, двоюродные братья. Как мы, мама и семеро детей, пережили лихие военные годы — это уже другая, ужасающая, история.
Раны минувших дней тревожат душу
Дом наш стоял на берегу речки Алей. Семья была большая: отец, мать и семеро детей. Отец, весёлый, жизнерадостный, лихо играл на гармошке, а уж плясун — в селе никто не мог его переплясать! Однажды, будучи на свадьбе своего брата, он отплясал подметки у сапог. Красивый, как говорили, сажень в плечах, чёрные, как смоль, волнистые волосы, а глаза — увидишь один раз и не забудешь никогда. Он был из зажиточной семьи.