Однажды выходит наша Зинка из кабинета начальника цеха и трагически вздыхает: «Я прямо вся в трассе!» (Это означало, что она в трансе из-за выговора). «А подай-ка мне, Томка, кулинарик!» Все смотрят на Зинку с непониманием, а её закадычная подруга Тамара переводит: «Кулинарик — это календарик». Но чаще всего мы и сами догадывались, что Зинка хочет сказать. Зинкины «неологизмы» прочно вошли в наш лексикон, и мы сами могли сказать что-нибудь этакое — например «инфракт» вместо инфаркт, «шаром на покате» вместо шаром покати и т.п. Значение многих слов Зинка просто не знала, могла поставить сервант (сервиз) на полку, дуршлаг в её понимании — это кастрюля с дырками, в которой невозможно что-то сварить — вода-то вытечет. Вообще-то Зинка была молчаливой, и нужно было приложить усилия, чтобы её разговорить, но если уж она начинала это делать — смех стоял неумолкаемый. Она деланно возмущалась, но сама была польщена тем, что находилась в центре нашего внимания. Я обещала ей, что обязательно составлю словарь её «странных» слов. На работе бывало всякое, и порой нервное напряжение достигало предела, а наша Зина, сама того не замечая, разряжала напряженную обстановку, вызывая смех или улыбку. Её нельзя было назвать блаженной или глупой, так как с работой на фасовочном аппарате справлялась. А уж физической силой Бог её не обделил. Просто образование у неё было ниже среднего.
Словарь «странных» слов
Работала у нас на заводе очень странная особа — звали её Зинка. Плотного телосложения, с пепельными вьющимися волосами, курносым носом, она была довольно приятной внешности, только вот белёсые брови и ресницы её немного портили. Самой отличительной особенностью Зинки была её страшная косноязычность. Временами казалось, что выросла Зинка в глухомани, лишенной всякой цивилизации, возможно, так оно и было.