Чтобы вечно цвели хризантемы
Поздравительные речи, прозвучавшие в этот праздничный вечер, пожалуй, чаще, чем обычно, сопровождались шутливыми спичами
От филармонии музыкальный презент романс «Отцвели уж давно хризантемы в саду» и тут же пафосный букет желтых хризантем от директора филармонии Александра Назимко: «Кто сказал, что отцвели?»
От краеведческого музея подарочный каталог коллекции оружия из фондов музея и следом короткое послесловие от директора Константина Ватутина: «Мы бы не пожалели вам и собственно шпагу графа Суворова, украшенную бриллиантами, или кортик адмирала Колчака, если бы, конечно, имели» (Пожалели бы непременно, кто же откажется от таких сокровищ!)
От Союза художников «как художники художникам» кисти и обещание, что главный подарок еще впереди, и небольшая шутливая речь от председателя Союза Вадима Иванкина
Сам музей поздравил себя и своих друзей большой выставкой новых поступлений за последние восемь лет, которая заняла два этажа
Один из залов был отдан под фотовыставку-ретроспективу. Рассматривая снимки 50-х-
60-х 90-х и дня нынешнего, мы невольно поймали себя на мысли, что все музейные работники чем-то неуловимо похожи. Видимо, жизнь, проходящая среди прекрасного, откладывает на лица свой отпечаток, наделяя их особенной одухотворенностью, несуетностью и некоторой отрешенностью от обыденности бытия. Такие лица узнаваемы на улице и в толпе, как всегда узнаваема пластика балерины, даже если она не на пуантах и давно на пенсии
На одном из снимков 60-х годов в кадр попали два директора Картинной галереи. Первые три руководителя нашего музея Михаил Мочалов, Леонид Огибенин и Владимир Токарев имели прямое отношение к изобразительному искусству. В последующие годы так уж случилось художники высоких должностей в музее не занимали. Впрочем, отчего же! Разве нынешний директор Сергей Дубровин не художник! режиссер драматического театра, многие годы главный режиссер театра «На левом берегу», теперь возглавляет «Классический театр»!
Нашли мы на фотовыставке и снимок 50-летней давности искусствоведа Павла Муратова. Там у него еще нет его «эксклюзивной» буйной растрепанной шевелюры, по которой сегодня он легко узнаваем в любом присутственном месте.
Муратов стоял у самого начала нашей «Картинки», принимал активное участие в сборе ее коллекции. Не так давно Павел Дмитриевич ныне он один из самых уважаемых и компетентных специалистов по сибирскому искусству был гостем редакции «Вечерки» и рассказал много интересного как о картинной галерее, так и о своей будущей книге «Художественная жизнь Новосибирска», которая, конечно же, не обойдется и без «музейных» страниц.
Волевым усилием на пустом месте
Новосибирская картинная галерея рождена волевым усилием на совершенно пустом месте, рассказывает Муратов. Иркутский художественный музей вырос, как дуб из желудя, из личного музея городского головы Сукачева. Красноярцы многим обязаны Василию Сурикову. Томск 1910-х годов имел деятельное Общество любителей художеств, формировавшее собрание живописи и самый дух коллекционерства в городе
Новосибирск не имел ни «общества любителей художеств», ни «духа коллекционерства», эволюционный путь развития был нам заказан, и потому свою историю мы писали практически с белого листа. Отправной точкой стало распоряжение о создании музея Совета Министров РСФСР N 29-р от 7 января 1957 года. Под будущий музей было выделено помещение из шести небольших комнат в нижнем этаже пятиэтажного жилого дома по адресу: ул. Свердлова, 37 (ныне ул. Свердлова, 13). Кроме директора Мочалова, в штатном расписании значились хранитель Коняшева и научный сотрудник Муратов.
Все трое, включая директора, понятия не имели, как создаются музеи. И потому на первых порах решили обратиться к российским, в первую очередь к сибирским, художественным музеям. С просьбой поделиться своими сокровищами. С целью проведения такой реквизиции в Омск, Свердловск и Пермь были разосланы гонцы. Павла Муратова отправили в Иркутск. И он до сих пор с улыбкой вспоминает, как высмеял новосибирскую затею разжиться за чужой счет директор Иркутского художественного музея Фатьянов. Оголять ради нас свои экспозиции никто не собирался В итоге, однако, иркутяне сменили гнев на милость, выделив-таки из фондов своего музея маленький этюдик Айвазовского «У острова Капри» и присовокупив к нему шесть офортов Шишкина. Но не в этих офортах (офортов у Фатьянова могло быть по нескольку оттисков с одной доски) состояла главная заслуга иркутских музейщиков перед будущей новосибирской галереей. А в тех замечательных мастер-классах по музейному делу, которые Муратов получил у директора Иркутского музея и его главного хранителя Дудина:
Срок моей командировки в Иркутск не был определен, и я впитывал музейные премудрости, пока не устал, вспоминает он.
Впоследствии в формировании нашей коллекции очень помогли Русский музей и Павловский дворец-музей. Но преимущественно заниматься собирательством пришлось самим: идти к коллекционерам, в мастерские художников, на выставки Муратов в те годы буквально не вылазил из командировок в Москву и Питер. На помощь ему из Новосибирска посменно приезжали художники, среди них Грицюк и Аврутис, которые хорошо знали художественную жизнь в столицах
О пользе долгих чаепитий
Процесс собирательства сопровождался историями поистине детективными. Чего стоило одно только «дело» госпожи Корниловской, которое позволило Муратову не только познакомиться с миром коллекционеров, но и заглянуть в его тайные глубины.
Корниловская долгое время работала в одном из комиссионных магазинов Ленинграда и правдами и неправдами собрала полторы сотни картин и скульптур. Один из журналистов заподозрил ее в жульничестве, о чем и поведал народу через местную газету. Милиция отреагировала арестом. Хозяйка жила привычной жизнью в своей квартире, но подвижность ее была ограничена, и она не имела права ни вносить в свою квартиру произведения искусства, ни, тем более, выносить их оттуда.
По распоряжению Министерства культуры Муратова отправили в командировку в Ленинград, чтобы мирным путем переправить коллекцию в Новосибирск. Говорить командным голосом тогда он (как, впрочем, и сейчас) не умел и потому вежливо слушал сказки Корниловской о ее добродетельной жизни и судьбе попавших к ней картин, ходил по милицейским кабинетам вслед за прохождением ее дела и не спеша рассматривал ее коллекцию. Из всего собранного лишь от силы пять картин стоили того, чтобы брать их в картинную галерею. Портить из-за них жизнь старушке Муратов не стал. И, в очередной раз напившись чаю, они расстались друзьями.
История, бесполезная для сбора коллекции, даром, однако, не прошла. Параллельно с долгими чаепитиями у госпожи Корниловской искусствовед пил чаи в Русском музее. И во время одного из чаепитий, он узнал, что на Родину вернулся сын Николая Рериха Юрий. А по завещанию Рериха часть его картин должна была отойти какому-либо городу Сибири. В тот же вечер он срочно ночным поездом помчался в Москву и, раздобыв домашний телефон, напросился на визит к Юрию Николаевичу. Тот, как оказалось, предполагал отдать картины Барнаулу. Но Муратову удалось убедить сына Рериха, что Барнаул глушь, почище Саратова времен Грибоедова, а у нас Академгородок, консерватория, оперный Так было положено начало переговорам о 60-ти бесценных работах Николая Рериха, которые в конце концов были получены нашим музеем и до сих пор являются гордостью и жемчужиной его коллекции.
Первый этап собирательской эпопеи был завершен к концу 1958 года. Картины, числом более трехсот, прибыли в Новосибирск. 27 декабря 1958 года галерея была торжественно открыта
Дар бесценный
Два года назад Павел Муратов подарил музею свою личную коллекцию живописи, графики и скульптуры, которую собирал много лет поистине дар бесценный. Впрочем, очень многое из того, что было подарено галерее за последние восемь лет и теперь представлено на юбилейной выставке, можно назвать «даром бесценным». Всего за это время в фонды музея поступило 1617 работ, в экспозиции представлено 300.
В своем большинстве новые поступления это работы, которые дарятся музею художниками со своих выставок, говорит искусствовед Александр Клушин, ученый секретарь музея. Есть и дары из частных коллекций. За деньги галерея в основном покупает старое искусство: рисунки и живопись русских художников. Причем приобретаются они не по аукционной, а по гораздо более приемлемой цене. Хранители этих работ хотят, чтобы они непременно находились в музее, и потому продают их за небольшие деньги.
Из частных коллекций несколько работ не так давно было передано в дар музею Риммой Немировской вдовой первого директора Новосибирского дома ученых Владимира Немировского. Среди подаренного работы Эрнста Неизвестного, Анатолия Зверева и сына Немировских Александра талантливого художника и поэта, творческий путь которого был очень ярким, но, к сожалению, коротким.
«Старина» на выставке собрана в отдельном зале это работы Ивана Пелевина, Александра Маковского, Альберта Бенуа, Алексея Писемского, Алексея Боголюбова, Ивана Айвазовского Тут же и ранние сибирские художники Владимир Вучичевич-Сибирский и Григорий Гуркин. Картина Гуркина одна из его лучших работ «Корона Алтая» подарена музею внучкой архитектора Андрея Крячкова
Официальная дата рождения галереи 27 декабря. Что же заставило музейщиков несколько сдвинуть круглую дату? Как нам сказали в музее, в декабре отмечают юбилеи сразу несколько российских художественных музеев. И дату сместили, чтобы иметь возможность и коллег поздравить, и поздравления принять. К тому же, согласитесь, начав праздновать раньше срока, всегда имеешь шанс быть поздравленным дважды
А если серьезно, то, как говорит Павел Муратов:
Торжество в жизни музейного работника мимолетность. Оно окрыляет. Оно может служить точкой отсчета в его биографии. Полнота его жизни, однако, не здесь, а в каждодневных трудах и заботах, лишь с течением времени складывающихся в нечто значительное.
Остается только присоединиться к прозвучавшим поздравлениям и пожелать хранителям прекрасного, чтобы залы их «дома, где живут картины», никогда не пустовали!..