Когда певцы срывают на концертах аплодисменты зала, вряд ли кто из слушателей задумывается над тем, кто обучал артиста
Обучение вокалу штука не простая. С какими только трудностями не приходится сталкиваться студентам-вокалистам. Но, пройдя всю «полосу препятствий», они могут с гордостью заявлять о себе и рассказывать о своем нелегком деле. А вот труд педагогов нередко остается за кадром, что, согласитесь, несправедливо. Сегодняшние «субботние встречи» с Татьяной Ершуковой, педагогом музыкального колледжа и заслуженным деятелем культуры.
Она пела, он смотрел в окно
На пятом этаже музыкального колледжа всегда шумно здесь находятся кабинеты духовиков и эстрадников. Там же и маленький, уютный кабинет Татьяны Владимировны. На стенах фотографии выпускников и нынешних студентов, почти под каждым надпись «лауреат конкурса», «дипломант конкурса», «победитель конкурса»
Этого всего могло и не быть, если бы семнадцатилетняя Татьяна всё-таки поступила на дирижерско-хоровое отделение в музыкальное училище. Других перспектив она и не видела, к тому же за плечами остались детская хоровая студия и годы именно что хорового пения. О карьере солистки мысли как-то не возникало.
В хоре я хорошо держала партию второго сопрано, вспоминает Татьяна. Но несколько раз из меня пытались сделать солистку. Безуспешно. Поэтому и решила пойти именно на «дирхор». А куда еще?
В то время на прослушиваниях присутствовали не педагоги, у которых и так было полно дел, а студенты старших курсов. Дирижеры тоже должны петь. Кто как, но все-таки должны. Татьяну прослушивали вокалистка-эстрадница и пианистка-эстрадница. Услышав, как она исполняет «Веронику» «Песняров», они в один голос стали намекать на эстрадное отделение.
Заведующим эстрадным отделением тогда был Владимир Соболев, рассказывает Татьяна. Я решила сходить к нему и прослушаться. Тогда эта затея казалась сильно бредовой. Эстрада казалась мне чем-то особенно недостижимым: чтобы там учиться, думалось, надо быть как минимум Пугачевой. Я могла бы еще стать эстрадной пианисткой, потому что неплохо владела инструментом и даже «снимала» некоторые вещи из Deep Purple, но чтоб пойти в вокалистки это же немыслимо! И все же что-то побудило меня подойти к Соболеву. Он нехотя согласился на прослушивание. Когда я начала петь, отвернулся к окну и стал перебирать какие-то свои бумажки. Я пела, а краем глаза поглядывала на Соболева. В какой-то момент он перестал возиться с бумажками, а просто стал смотреть в окно, как бы прислушиваясь. Потом развернулся ко мне, и когда я допела, посоветовал как можно скорее вписать фамилию в список поступающих.
Надо заметить, что на тот момент эстрадное отделение всего несколько лет как открылось, и конкурс оказался слишком большой до пятнадцати человек на место. Дело в том, что очень много было кабачных музыкантов без образования, а тут появилась возможность учиться. Хотя бы ради конкурентоспособности. Вот все и «повалили» поступать. В тот год набралось около тридцати вокалистов. Брали лишь немногих человек шесть-семь.
Я как увидела этот список, сразу передумала поступать, улыбаясь, вспоминает Татьяна. Точнее, не совсем передумала. Фамилию-то я вписала, а потом долго стояла в раздумьях. Ведь был еще шанс спокойненько пойти на дирижерское. Пока я думала, со мной поравнялся Соболев и сказал: «Девушка, вас не должно волновать, сколько там человек». Так я и поступила на эстрадное. На вступительных, как сейчас помню это было седьмого июля, спела, как мне в тот момент показалось, просто отвратительно и расплакалась. И все-таки мне поставили четверку. Я поступила.
Всё, что ниже четвёрки, плохо
Четыре года обучения прошли в целом спокойно. Татьяна Ершукова сразу определила для себя тактику не получать по специальности оценки ниже четверки. С тех пор за каждый академконцерт и экзамен она зарабатывала только высший бал. Впрочем, бывали и незначительные проблемы:
Например, я стеснялась подать в песне эмоции. Говорила, что «сейчас не могу, а на сцене все сделаю». А в итоге все тот же Соболев говорил мне: «Таня, бери песни попроще. Комиссия плачет, а ей ведь надо оценки ставить». Я особо не жестикулировала и вообще мало двигалась. Видимо, эмоции шли откуда-то изнутри.
В двадцать шесть лет Татьяна поехала поступать в «Гнесинку». Это было единственное высшее учебное заведение, где можно было учиться на эстрадном. Но поступить не получилось из-за возрастных ограничений. Возможно, оно и к лучшему. Во-первых, к тому времени Татьяна уже вышла замуж и родила сына. Во-вторых, обучение там было только заочное. Какой смысл ездить туда-обратно, чтоб только спеть две или три песни? Так и получилось, что поступила она в Новосибирскую консерваторию на академический вокал.
Сначала снова была мысль пойти на дирижерское, но, видимо, не судьба мне. Решила попробовать попеть академически вроде получилось. К тому же мне всегда нравилось, что у академических вокалистов очень богатый репертуар пой что хочешь. Честно говоря, первые два года было довольно трудно. Со мной на курсе учились люди, закончившие училище по классу академического вокала, у них была хорошая база. А я со своей эстрадной манерой слегка отличалась. Но все же добилась хороших результатов. Только я пела Вагнера, больше никто. Меня слушала сама Мясникова, и я со сцены слышала, как она говорила (голос у нее низкий и громкий, сразу слышно): «А кто это? Хорошо девка поет».
И все же Татьяна Ершукова предпочла карьеру преподавателя, а не исполнительницы. За эти годы множество талантливых певцов, её студентов, покинули стены родных учебных заведений. Практически все они работают по специальности, некоторые уехали в Москву, некоторые за границу. Кто-то сейчас продолжает доучиваться, но факт остается фактом все они поют, добиваются успехов и зарабатывают деньги.
С «трудными» студентами интереснее
Естественно, к каждому ученику существует свой, индивидуальный подход вокальный аппарат у всех разный, и еще большую роль играет характер студента. Мало ли вдруг не получится найти общий язык? На этот счет у Татьяны Владимировны тоже есть свое мнение:
Студенты, которые проявляют характер, обычно добиваются больших успехов, я заметила это за годы работы. У них больше рвения, они целеустремленнее. С такими людьми интереснее работать, чем с покладистыми и спокойными.
Впрочем, характерные ученики больше подвержены так называемой «звездухе». А уж с ней надо бороться только радикальными способами. Так сказать, выбивать из головы. С другой стороны, мало одного стремления и желания учиться: кого попало с улицы в вокалисты не берут. Только те, у кого хороший певческий потенциал, могут поступить. Особо одаренные и трудолюбивые доживают до госэкзаменов, а некоторые «слетают» из-за лени или по собственному желанию, но такое случается нечасто.
Многие студенты начинают работать во время обучения, но далеко не всем это идет на пользу. Допустим, девочка с сильным громким голосом работает в баре, который находится на первом этаже жилого дома. Ее часто просят петь потише, и она вынуждена зажимать звук. А ведь именно от зажима нередко и возникают заболевания голосовых связок. Микрофон отводить в сторону тоже нежелательно звук будет «расползаться». Такая вот безвыходная ситуация. Поэтому все студенты, собравшиеся работать, сначала спрашивают у Татьяны Владимировны совета вдруг навредит. А она, отталкиваясь от индивидуальных особенностей голоса, либо разрешает работать, либо советует подождать.
Чаще всего такие истории случаются с эстрадниками. Академисты пока не доучатся, работать не начинают. За крайне редким исключением.
Честно говоря, мне больше нравится работать с эстрадниками, признается Татьяна, они, если можно так выразиться, мобильнее. Быстрее все схватывают. Академисты долго думают над тем, что им говорят. Они пока не сделают идеально качественный звук петь практически не поют.
Но в любом случае студенты Ершуковой будь то хоть эстрадники, хоть академисты постоянные участники не только местных, но и всероссийских конкурсов. Вот и сейчас идет подготовка к Дельфийским играм, которые пройдут в мае в нашем городе. («Вечерка» писала об этом 26 января). Там будут участвовать три ученицы Татьяны Ершуковой. Она в них уверена: с вокальным аппаратом и с характером у них все в порядке.