Мысли о выборе
В свое время (в четвёртом веке до н.э.) Платон очень переживал тот факт, что появление книг может плохо отразиться на умственном развитии его современников — древних греков. Поэтому он несколько подозрительно относился к Аристотелю, собиравшему свою коллекцию книг, — тогда это были свинцовые таблички или деревянные, покрытые воском, или папирусные свитки. В школе Платона Аристотеля называли «читателем». Обычно люди для памяти переписывали какие-то тексты, которые им понравились. С пятого века до н.э. в греческих городках появились первые продавцы книг — «библиополы». Сразу появились и те, кто начал нечестно распространять книги. Так поступал ученик Платона Гермодор, который стал без разрешения переписывать и продавать книги учителя. Авторского права тогда не было, а подлостью это и тогда было.
Но в основном все училось наизусть. Каждый грек должен был помнить «Илиаду» Гомера и «Труды и дни» Гесиода. Речи, которые должны были прозвучать в народном собрании или в суде, писались, выучивались на память и потом декламировались. Философы и историки записывали свои трактаты (иногда в стихах) только для того, чтобы их позже огласить публично. Слово звучало громко, а не прошептывалось самому себе в одиночестве. Слово звучало как начало диалога. Поэтому Платон и считал, что общение должно быть устным, а книги этому мешают. Они отрицательно действуют на память, поскольку вместо того, чтобы запоминать, человек при необходимости обращается к тексту. Записанные, а не запомненные тексты способствуют умственной лени и вырождению народа.
Но книга превозмогла. Постепенно возникли и широко распространились пергамен, бумага, библиотеки, пресса… Появились не только библиополы, но и библиофилы. Из собеседников мы превратились в читателей и зрителей. Понятно, что про погоду, цены и человеческие пороки мы предпочитаем говорить, но серьезные темы мы обсуждаем уже только посредством книг и выросших благодаря книгам монологов.
Но наступает (уже наступила!) новая революция. Компьютер снова радикально меняет характер общения. Собственно говоря, уже несколько раньше благодаря прессе книгу потеснило чтиво. А теперь как знания уступают место информации, книги уступают место новым средствам распространения этой самой информации. (Настоящие книги — это не информация, а искусство, подобно тому, как информацией не являются картины Рафаэля).
Вероятно, в новизне есть смысл. Но получилось так, что слишком уважительное отношение к рынку начало побеждать уважительное отношение к хорошей книге. Массовая литература успешно теснит немассовую. Очень хорошие книги, которые с любовью и тщанием издаются энтузиастами этого дела и охотно читались бы теми, кто не меньше любит хорошее слово, эти хорошие книги не могут преодолеть расстояние от печатного станка до благодарного читателя.
В этот вторник люди, озабоченные проблемой преодоления — издатели и читатели — собирались и думали над идеей реального и виртуального клуба любителей книги, который бы способствовал более богатому общению тех, кто еще не потерял вкус к уже старой, но доброй книге. Если есть желающие присоединиться к такому проекту, сообщайте в «Вечерку».