Стойло Пегаса от 19.01.2001

 У нашего коллеги, известного журналиста, заместителя редактора «Советской Сибири» Ролена Нотмана вышла новая книга. На этот раз это сборник стихов. Грустных и трогательных. Очень личных. Написанных сердцем, а значит - настоящих. И, предлагая их сегодня вниманию читателей «Вечерки», мы поздравляем Ролена Константиновича с очередной творческой удачей.

Парады Есть парады солдат. Есть парады планет. Но мне нужен парад, Которого нет. Хоть бы раз посмотреть На парад чудаков Под гремящую медь И нестройность шагов. Я устал от солдат, От далеких планет, Как мне нужен парад, Которого нет. По-разному По-разному, по-разному мы скачем в никуда. Есть те, кому опаздывать Приятнее туда. Есть те, кому не терпится Свалиться поскорей, Хотя еще в них теплится Несколько углей. По-разному, по-всякому Слагается палитра. Рожденья одинаковы, Финалы самобытны. Потерянное поколение Давно устал от прессы И скучно от вина. Нет к жизни интереса - Она бессмыс-ленна. Холодность и усталость - Теперь наш лейтмотив. Не можем даже малость Прожить мы на разрыв. И в памяти остывшей Остался один факт: «Все в нашей жизни вышло Не так, не так, не так». Не раз... Не раз, не раз, не раз, не раз Шумела вьюга смутно, Что все у нас, у нас, у нас Сию...сиюминутно. Да мы и сами-то как миг Под куполом небес. Какой-то вздох, какой-то крик, Какой-то странный жест. Едва оглянемся, а нить Уже уныло рвется. Перемотать и повторить Ее не удается. На Оби Мое детство прошло в тополином пуху, На избеганных кручах затона. Вот и жизнь к концу, но еще на слуху Пароходно-протяжные стоны. Пароходы любые на нашей Оби Никогда не казались большими. Но они были знаком мечты и судьбы - Нам уплыть полагалось за ними. Обь не зря мимо нас текла и текла - Мы уплыли в другие дали. Мы уплыли в заботы, уплыли в дела И, конечно, уплыли в печали. Но когда вспоминается старый затон И палящее солнце над кручей, То печаль превращается в радостный сон - Бесконечно родной и текучий. Когда денег нет В переполненной электричке Контролер командовал: «Вон! Вы, гражданки, уже по привычке Без билета садитесь в вагон». А «гражданки», седые и потные, Объясняли тихо в ответ: «Ты пойми, что мы безработные, На билет у нас денег нет». «А тогда ходите пешком!» - Говорил контролер баском. ...И в вагоне стояла тоска Абсолютная, как доска. Русский характер - Мне не нужны советы, - Под кашель и плевки Сказал Иван. При этом Влезая в сапоги. - Но ты же болен крепко, - Ответил я ему. А он поправил кепку И буркнул: «Проживу!» Вот так уже лет десять Беседуем мы с ним. И что от этих «песен» Осталось? Легкий дым. Иван уже истаял - Одни усы и взгляд. Вороны черной стаей Давно над ним галдят. Воронье На трех тополях месяцами у нас Каркают сотни ворон. Как будто бы злобный ведут пересказ О тех, кто уже погребен. А в нашем доме, где мало детей, Но много больных, старичья, Эта тема словно видней Для черного воронья. Я слышу сквозь карканье клекот вражды Ко всем, кто жил в нашем доме: И кто выбивался из вечной нужды, И кто заседал в обкоме. С ветвей тополей воронью все равно, Кто был слуга или барин. Дворовым воронам важно одно - Всех их уже закопали. Август Я родился в августе безумном. Этот месяц каждый кто-то клял: В нем решений умных и разумных Никогда никто не принимал. Август стал в России катастрофой, Злым проклятьем, мрачною судьбой. И не втиснуть ни в какие строфы Непокорный этот август мой. В стране В стране Пушкина и Блока, Где анализ так и прет, Ни единого урока не извлек народ. Перед нашенской натурой Будто меркнут все пласты Достижений и культуры, Как надгробные кресты. Ни Восток нам и ни Запад Не указ и не урок. Нас ведет по жизни запах, Интуиция, порок. Ну еще воображенье сохраняет в мире нас. И похоже, что движенье Обеспечил нам Пегас. И едва ли сами знаем, Кто мы есть и чья вина, В том, что нам дана большая, Неоглядная страна. Просьба к судьбе Мне бы только не в тягость Быть кому-то, а там... Под рогожей иль стягом Хоронить уже вам. Но не мучай. Не надо, Отпусти налегке. Жизнь и так-то от ада Не была вдалеке. Ветерок печали У кинотеатра «Варшава» Мы обсудили все дела Под снег скрипучий и шершавый Песок, истертый как зола. У Войковской, в Покровском парке, Когда сжимался день, как стих, Дороже не было подарка Прогулок этих «на двоих». Мы вспоминали и молчали - Все чувства вряд ли передам... И тихий ветерок печали Сердца сжимал немного нам.